Он знал, что она навещала не только его, «параллельно» минимум, ещё пятерых-семерых мужиков и парней, чего и не скрывала. Любовью тут и не пахло. Просто, по выражению Жанны, ей очень нравилось «часто и много трогаться». Как говорится, был бы, хоть какой, но мужик, пусть даже обезьяноподобный. Орангутангом или гиббоном Зуранов себя не считал, да и не походил на таковых. Он, если не красавец, то, вполне, симпатичный парень. Здоровяк.

Время неукротимо шло к вечеру. Через пятнадцать минут. Небольшие настенные говорящие часы китайского производства приятным женским голосом объявили: «Точное время – семнадцать часов, ноль-ноль минут!».

Зуранов закрыл изнутри входную дверь в свой небольшой офис, ключ положил в карман брюк. Потом прошёл в свой кабинет, набрал шифр сейфа и положил в него долларовый задаток и бумажку, в которой Козицкая подробно написала, где искать все её сбережения. «Чудит бабушка, – подумал он.– Как только она появится в офисе «Портала», верну ей эти координаты. Сначала посчитала меня киллером, а теперь вот – полным кидалой. Глупость!».

Его офис был, в принципе, очень удобным для работы. Бывшая «хрущёвка», только состоящая не из двух комнат, как его квартира, а трёх. Более чем достаточно. Но здесь, в бывшей квартире молодого человека, который, в срочном порядке, продал её и уехал в другой город, к маме; было темно, как у негра в заднице, и зимой, и летом. Зуранов включил в обеих комнатах свет.

Он сегодня не торопился ехать домой, где его никто не ждал, а решил побыть здесь часок-другой. Что называется, по свежим и первоначальным данным решил построить схему своего дальнейшего действия. Надо было определиться, с чего начинать следствие. Собрался запустить компьютер, но вдруг ощутил, что его, в очередной раз, бросает в «чёрную трубу» времени. Прошла секунда. Он зажмурился, а потом открыл глаза – и очутился неподалеку от своего жилья у Чёрных Камней. Ничего не изменилось. Зур, по-прежнему, оставался изгнанником в Племени Уходящих.

Зур присел на большой горячий валун, уже ни сколько не удивляясь тому, что гол, как сокол. «Не вовремя,– подумал он уже на языке местного племени,– только начал заниматься расследованием и… улетел». Неизвестно, сколько продлится его очередная «командировка».

Да, здесь полное одиночество. Ещё более жестокое, чем там, в будущем. Зур уже давно разграничил два мира своего обитание на «настоящее» и «будущее». У Чёрных Камней, как бы, незаметно прошли двенадцать лет его изгнания. Двенадцать лет, наполненных множеством самых невероятных приключений, опасностей, непредсказуемых событий… Его не щадила, не баловала судьба. Зуру временами было не по себе от мысли, что ему предстоит прожить вдали от родного племени до конца дней своих.

Старейшины, давным-давно, когда его, ещё мальчиком, изгоняли из основной стоянки, под названием Серые Камни, утверждали что это, прежде всего, решение Великого Бога Дагу Бо. Они лукавили, потому что им не дано было знать, о чём думал Бог Богов и как он решил. Другая жизнь, та, что начинается после физической смерти, являлась для Зура (да и Зуранова) великой тайной. Да и не думал он о ней, не путался в догадках. Одна забота лежала на нём – прокормить, обогреть, одеть и… сберечь себя. Но теперь он был силён и ловок. Двадцатипятилетний дикарь – уже зрелый мужчина.

Состояние одиночества научило Зура мыслить неординарно, уметь подмечать самые мелкие детали вокруг себя, в той обстановке, которая окружала его, и делать из всего происходящего и ещё не случившегося чёткие, определённые умозаключения. Ведь каждый день перед Зуром стояла дилемма: жизнь или смерть.

В своей небольшой пещере, у Чёрных Камней, последние два года Зур жил не один, а с молодой гигантской обезьяной, чуть повыше его ростом, коренастой и сильной. Дикая женщина, как называл её Зур, была покрыта длинной, мягкой и густой светло-серой шерстью. Узколоба, с мощными челюстями, с маленькими ушами и чёрными глазками… Почти человек, если бы не длинный хвост.

Сравнительно за короткое время она так научилась подражать действиям Зура, что ему порой казалось, что обезьяна обладает человеческим разумом. Но, к сожалению, его подруга Тан была не так смышлёна, как хотелось бы. Правда, на совместной с ним охоте она проявляла бесстрашие, ловкость, беспощадность и сообразительность. Удивляло Зура, что она не ела ни какого мяса – только растительную пищу: бананы, гроздья которых иногда по высоте достигали человеческого роста; плоды гигантского манго; стебли болотного камыша, какие иногда приносил в пещеру молодой охотник.

Особенно она любила дикие арбузы с жёлтой, чуть горьковатой на вкус мякотью, что росли прямо на склонах и уступах скал. Они не отличались большими размерами. Те, что были величиной с человеческую голову, считались огромными. Когда Зур ел мясо, Тан презрительно фыркала и долго пронзительно рычала, выражая своё категорическое мнение на этот счёт: «Гры-ра-р-ры!»

Их встреча произошла неожиданно. И если бы её не случилось, то обезьяне пришлось бы погибнуть, задушенной, примерно, семиметровым, средних размеров удавом, который плотно, двумя кольцами, обмотал крепкое тело Тан. Конечно же, Зур не столько желал выручить обезьяну из смертельного плена, сколько захватить двойную добычу. Ведь он знал, как вкусен обезьяний мозг, если его есть в сыром виде прямо из вскрытого черепа, ладонью. Да и мясо большой змеи, просушенное на солнце или слегка поджаренное на слабом огне – неплохая еда.

Зуру удалось подкрасться к удаву незамеченным и ловким ударом каменного топора сделать расщелину между двух сросшихся стволами деревьев, и тут же, вместо клина, ловко поставить между створок примитивного капкана собственную дубинку. Конец хвоста удава, которым большая змея уже собиралась ударить охотника, неожиданно появившегося невесть откуда двуного, разумного и опасного противника, попал в расщелину.

Расчёт Зура был точен. Он ударом пятки правой ноги выбил дубину из раздвинутых им стволов деревьев – и в один момент они сошлись вместе. Удав, непроизвольно расслабив мышцы тела, сам оказался пленником. Цепкая ловушка прочно зажала заднюю часть его тела… Зур хорошо знал, что сердце ползучего врага находится именно в хвосте, как и всех ему подобных тварей.

Молодой охотник уже наполовину праздновал победу. Но мощное, тёмно-зелёное живое «бревно», отпустив обезьяну, разжалось, почти расслабилось, потом снова импульсивно напряглось. Большая голова удава стремительно, словно на пружине, пошла на сближение с телом Зура. Охотник удачно ушёл от броска в сторону и успел нанести змее несколько мощных ударов каменным топором по носу опасного пресмыкающегося. После этого, пока ползучий враг не пришёл в себя, он торопливо сделал из прочной лианы петлю и накинул её удаву на шею (благо, что даже у змеи имеется таковая, правда, довольно условная). Потом он сделал ещё один точный удар топором по черепу ползучего врага – и битва завершилась.

Помогла Зуру уйти от смертельного удара не только природные ловкость и сноровка, но и долгие упорные тренировки, там, в другом мире, в будущем, по древней рукопашной индусской борьбе «Ковари». Он, как и многие в центральной городской школе единоборств, предполагал, что, скорей всего, и название этой уникальной борьбы именно и произошло от русского слова «Коварство». И, скорей всего, в древнейшие времена, на берегах Волги (она тогда называлась Ра), ещё далеко за долго до Христианских времён она и возродилась.

Давние потомки славян почитали Ра-Солнце, как и своего живого и реального Бога Раму («солнечный поток»). Рама был не только божеством, но и реальным историческим лицом, прекрасным вождём и полководцем, чьи воины покорили полмира, включая и Древнюю Индию, куда и принесли секреты одной из разновидностей рукопашного боя. Есть предположение, что и «карате» переводится не с японского языка, как «пустая рука», а именно от русского – «карать». Впрочем, все индоевропейские языки на столько связаны друг с другом и похожи, что теперь, что – либо трудно доказать. Остаётся только предполагать. Как ни странно, но именно об этом думал дикарь Зур, разглядывая обмякшее тело обезьяны.