Где-то через пару дней после моего изгнания мы вновь заседали по какому-то архиважному вопросу. Обычно одной из тем повестки дня было что-то типа " Как помочь детям Анголы получить образование?" или "Монгольская школа: сегодня и завтра". А вот ещё перл, застрявший у меня в памяти с той "веселой" поры - "Советский учитель и кубинская революция".

Вот опять отвлекаюсь, но не могу удержаться от вопроса: какое отношение мог иметь советский учитель к кубинской революции? Неужели он штурмовал рядом с юным Фиделем казармы Монкада, зажав в руке указку, глобус и томик Ленина? Но в конце мероприятия всегда выяснялось, что имел, имел отношение! На каком-то там очередном учительском съезде учителя Советского союза решительно поддержали кубинскую революцию, и даже послали приветственный адрес кубинскому руководству, и лично товарищу Фиделю Кастро Русу. Вот так-то!

И вот сидим мы бедные и несчастные на очередном форуме и слушаем бесконечную ахинею, которую несут такие же горемыки. Наши партийные бонзы не особенно утруждали себя подготовкой материала, сваливая всю работу на шеи безропотных работяг, зато обязательно ставили себе в заслугу организацию мероприятия.

- Говорят, ты выселилась из общежития? - тихо полюбопытствовала наша историк Тамара Львовна - баба относительно молодая и ушлая. - Оно и правильно: на вольном выпасе гулять сподручнее.

- Может и так, - с тяжелым вздохом согласилась я, - но больно дорого.

Тамара снисходительно глянула на неофитку.

- Жанна, милочка, ты - молодой специалист да ещё поехавший в деревню. Администрация обязана предоставить тебе жилье.

- Но вроде бы я сама ушла из общежития.

- И что? Значит, они не создали подходящих условий для проживания. Пусть платят и за свет, и за дрова, и за квартиру. Пиши заявление в профком.

Иногда в коллективах встречаются люди, которые обожают выступать против начальства, особенно когда есть законный повод для недовольства, и мне повезло, что я наткнулась именно на Тамару Львовну. Она была горластая, языкастая, и стоило директору неосторожно дать повод для критики, как наши совещания превращались в своеобразный бой быков, где быком выступало пытающееся усмирить смутьянку руководство, а красной тряпкой - законы о труде. Трудовой кодекс Тамара Львовна знала наизусть и, будучи историком по профессии, пользовалась им виртуозно.

Вот и сейчас глаза её возбужденно засверкали, лицо просияло удовлетворенной улыбкой, и было видно, насколько ей радостна сама мысль о предстоящей схватке с начальством.

Да, не все было плохо в эпохе, которую остряки от истории назвали "застоем". Сейчас бы Тамару Львовну уволили в мановение ока, элементарно прервав с ней трудовое соглашение по ставшей тривиальной причине "вы нам не подходите". И доказывай потом другому работодателю, что ты не прыгала пьяной по школьной столовой, задрав юбку на голову, и не орала нецензурные выражения в адрес министра образования.

Тамара лихо провернула заседание профкома, посвященное моей особе. Правда, директор вяло промямлил, что я могу вернуться в общежитие, но эта идея не вызвала энтузиазма в том числе и у снохи деда Фили.

- Там конфликтная ситуация, - постно напомнила она.

- Никогда не буду извиняться перед Филиппом Васильевичем, - хмуро буркнула я, - он меня оскорбил.

- Вы уверены? - едко осведомилась вредная тетка.

Конечно, современным молодым людям этого не понять. Но я застала времена, когда девушки, чтобы защитить свою честь от нападок похабных маразматиков, брали справки из гинекологии, подтверждавшие их девственность.

Лично присутствовала на свадьбе, где мать, не сохранившую так называемую "честь" невесты, усадили на шкуру, поливали водкой и били веником. И учтите, это происходило не в каменном веке, а всего лишь около тридцати лет назад. А моя подруга была свидетельницей, как мать девицы наоборот "блюдущей" себя катали по всему селу на мотоцикле под красным знаменем. Другой мой знакомый поведал душераздирающую историю, как на жениха "проштрафившейся" невесты натянули хомут, наверное, намекая на то, что он конь, а его невеста лошадь. По крайней мере, я твердо уверена, что все жители той деревни обладали сходным интеллектом.

Но вернемся к нашему повествованию.

- Что вы этим хотите сказать? - взвилась я.

Тетка только ехидно ощерилась, и неизвестно чем всё закончилось, если бы не вмешательство буквально тающей от наслаждения Тамары Львовны. В кои-то веки такая разборка: будет о чём потолковать с подругами.

- Вы настаиваете, что Жанна Ивановна ведет аморальный образ жизни? И можете подтвердить это фактами и показаниями свидетелей в случае судебного разбирательства? - промурлыкала она, глядя прямо в глаза моей противницы.

- Какого судебного разбирательства? - опешила та.

- На вас и вашего свекра подам в суд за клевету! - ухватилась я за внезапную помощь.

Неизвестно, до чего мы в конце концов дошли бы, может и действительно до суда, но вся эта история порядком надоела нашему директору.

- Всё, - рявкнул он, - достаточно. Пусть Жанна Ивановна живет на квартире, если ей так хочется. Техникум поможет с платой жилья.

Вот так всё и закончилось. Хоть маленькая победа, но всё равно приятно.

Кстати, выяснение отношений в учительском коллективе не такая уж и редкость. Как-то я была свидетельницей немало позабавившей меня сцены.

Так как наш техникум был сельскохозяйственным, немаловажной фигурой являлся преподаватель агрономии. "Немаловажной" в смысле специальности, а вот в остальном Бог явно обделил нашего Игоря Васильевича: корявый, потрёпанный жизнью мужичонка с инфантильной улыбкой на сизых губах, между тем обладал каким-то фантастическим по мощи мужским либидо, и имел ошеломляющий успех среди дам чуть старше среднего возраста. А их у нас в коллективе было немало. Все вроде бы замужние, а вот... как говорится "и на старуху бывает поруха".

Я уже числилась в отпуске, но по каким-то причинам были перебои с деньгами (что в ту пору происходило не редко), и "отпускных" не получила, поэтому то и дело уныло наведывалась в учебное заведение в чаянии заветных средств.

Между тем, на втором этаже шёл ремонт и две дамы под пятьдесят - наша химичка Алла Митрофановна и преподаватель этики Полина Георгиевна что-то доделывали в своих кабинетах прежде, чем также уйти на отдых. Бухгалтерия находилась прямо перед кабинетом химии. Выйдя не солоно нахлебавшись из её дверей, я увидела драку. Две дамы под пятьдесят (не привокзальные бомжовки, женщины с высшим образованием, учителя!) лупили друг друга что есть сил вениками.

- Я знаю, почему он дал тебе банку с медом, - орала Алла Митрофановна, - ты с ним... (дальше идет настолько нецензурная брань, что изложить её даже отдаленную суть нормальным языком не представляется возможным)

- А ты со свечкой над нами стояла? - не оставалась в долгу Полина Георгиевна, норовя попасть веником прямо в лицо соперницы. - Игорь Васильевич мне жаловался, что ты ему проходу не даешь!

- Кто жаловался, кому жаловался, - химичка все же умудрилась дотянуться рукой до кудряшек противницы, - да ты сама....

И началась рукопашная. Пузырясь от удовольствия, я помчалась искать нашу "любимую" завучиху Раису Федоровну. Баба с деловым видом ковырялась пальцем в стене коридора первого этажа. Я давно заметила, что стоит кому-то начать ковыряться, значит, ему делать совсем нечего, а рабочий день надо как-нибудь "убить".

- Там Алла Митрофановна и Полина Георгиевна убивают друг друга из-за неразделенной любви к Игорю Васильевичу и меду! - злорадно ликуя, сообщила я.

Прошипев что-то типа "старые дуры", их любимая подруга резво стартовала на второй этаж, а я пошла искать виновника торжества. Игорь Васильевич стоял среди трактористов на заднем дворе техникума, задумчиво взирая на какой-то поломанный агрегат.