Мельника Адольфа любила вся деревня. Ни один праздник, ни одна гулянка без него не обходилась. Стоило Адольфу где-нибудь появиться, люди тут же забывали о своих заботах и, разинув рты, слушали весёлые истории, что он рассказывал, смеялись над его шутками, как дети малые. А у самого, казалось, и забот никаких не было - все жизненные трудности разрешал играючи, да так ловко, что люди диву давались. Не было ему равных в находчивости. А ежели кто на Адольфа за что-то рассердится, то лишь увидев его обаятельную улыбку, готов был простить всё на свете.

  Но однажды пришла к нему в дом большая беда - тяжело заболела мать. Лекарь осмотрел больную, покачал головой: не жилица. Пригласили знахаря деревенского.

  - Дело плохо! - сказал он. - Но знаю я одно средство, что может больную на ноги поставить. В дальнем лесу - туда три дня пути - живёт единорог белый, как снег. Стоит ему лишь потереться своей шкурой - любая болезнь отступит. Но повинуется этот единорог только девственницам.

  А надо сказать, Адольф был молод и хорош собой. Деревенские девушки так по нему и сохли. Стоило ему какую-нибудь их них только пальцем поманить, как она, бросив все свои дела, готова была бежать за ним хоть на край света. Поэтому парень не унывал. Лишь сделал лицо печальное и давай бродить по деревне.

  Первой встретилась ему Ева, дочь кузнеца.

  - Здравствуй, Адольф! Отчего ты так невесел? Иль беда какая стряслась?

  - Ох, Ева, какое уж тут веселье? Матушка тяжело хворает, и спасти её может только единорог...

  - Ах, какая жалость! - развела руками Ева, словно не понимая, чего от неё добиваются.

  Тогда Адольф спросил прямо:

  - Ты приведёшь единорога?

  - Да нет, конечно!

  - Как же так, Ева? Ты ж говорила, что на всё ради меня готова!

  - Потому и не приведу. Ты ж сам сказал: единорог будет слушаться только девственницу. А я, после того, что на сеновале было, сам понимаешь...

  Стукнул Адольф себя по лбу с досады: до такой простой вещи не додумался! И пошёл к Агнессе. Выслушала его Агнесса с сочувствием. Только рот открыла, чтобы ответ дать, как откуда ни возьмись её маменька. Хоть и симпатичен был ей Адольф, и матушку его жаль, да собственное дитя дороже.

  - Никуда моя дочь не пойдёт! Даже не думай! Вдруг на неё в лесу дикий зверь нападёт или разбойники повстречаются, обидят?

  Люция сама отказалась за единорогом идти: отец у неё больно строгий - не пустит, а ежели обманом выскользнуть, так можно потом домой не возвращаться - запорет до смерти. Мария боялась заблудиться в лесу или в зубы дикому зверю попасться. Всех девушек в деревне обошёл несчастный Адольф - ни одна не пожелала в путь отправиться. Оставалась ещё Александра, но её мельник даже не спрашивал. Другие девушки почитали за счастье, если он только взглянет в их сторону. Она же, гордячка, на него не смотрит, слова ласкового не скажет. И красота его, и пленительные улыбки - всё ей нипочём, недотроге. Такую и просить без толку - не пойдёт она за единорогом в лес дальний.

  Мрачнее тучи возвратился Адольф до дома. Никто, видать, не поможет его матушке. Так и помрёт несчастная!

  Четыре дня после этого мучилась мать мельника. На пятый уже собралась Богу душу отдать, как вдруг услышал Адольф цокот копыт. Выглянул в окно, видит - скачет к его дому единорог, сам белый, во лбу рог золотой, а на спине у него сидит Александра. Сама исцарапанная колючим кустарником, с растрёпанными волосами.

  - Идём скорее, - говорит единорогу, спрыгивая на землю.

  А сама от усталости едва на ногах стоит. Ещё бы! Целую ночь скакала, чтобы до деревни успеть.

  Обрадовался Адольф безмерно - в дом их запускает, к материнскому одру ведёт. Лишь коснулся единорог своей шерстью до умирающей, та тотчас же лучше себя почувствовала, на бледных щеках румянец появился. А вскоре впервые за всё время болезни заснула крепким здоровым сном.

  Счастлив был Адольф от чудесного исцеления матери, только мысль одна тяготила его душу. Вдруг не ровен час матушка снова тяжело заболеет? Или его самого одолеет хворь? Найдётся ли снова среди девушек добрая душа, чтобы единорога привести? Думал-думал Адольф, что делать, и, наконец, надумал.

  - Я пойду в хлев постелю нашему спасителю самой лучшей соломы, - сказал он Александре. - И молоком напою.

  Привела Александра единорога в хлев, указала ему на миску с молоком, лакать велела.

  Только животное наклонилось к миске, схватил Адольф мельничный жернов и со всей силы обрушил ему на голову. Единорог и вскрикнуть не успел - упал бездыханный.

  - Что ты наделал? - в ужасе закричала Александра.

  - Теперь он от меня никуда не денется! - потирал Адольф руки с довольной улыбкой. - Сниму с него шкуру, высушу - и никакая болезнь отныне не будет мне страшна. И в девственности твоей мне теперь никакого проку.

  С этими словами он повалил девушку на солому и грубо овладел ею.

  Поначалу Александра надеялась, что никто в деревне не узнает о её позоре. Но шли недели за неделями, стала девушка замечать, что всё больше прибавляет в весе, а как обедать садится, частенько к солёным огурчикам да квашеной капусте тянется. А иной раз аппетита и вовсе нет, и голова ни с того ни с сего кружиться начинает. Задумалась Александра: что делать-то? Вечно скрывать такое, ясное дело, не получится - рано или поздно кумушки деревенские обо всём проведают. Пришла к Адольфу:

  - Коли ты меня обрюхатил, женись теперь.

  Тот рассмеялся ей в лицо:

  - Как бы не так! Какой прок с моей-то красотой на нищей сиротке жениться? Будь ты графиней или герцогиней - был бы другой разговор. Я и так поступил с тобой слишком благородно, что никому не сказал о твоём бесстыдстве.