«Как Кавир, когда я его касаюсь…»

Мысль, словно прекрасная сказка о чужом прошлом, ворвалась в сознание, вызвала всплеск эйфории. Кажется, он забыл кто он, зачем он здесь, имело значение только одно – наскок, выпад, прикосновение стали о плоть, или о звенящую, мешающую добраться до плоти сталь, мрачное удовлетворение, обмен «любезностями» и дьявольский блеск глаз, танец смерти на мосту, и плевать, что живым не выберется уже никто…не затем ли он прибыл сюда? Получить это… удовольствие! Даже если ценой его станет смерть.

Она была все ближе, эликсиры не могли уберечь от усталости, и каждый новый удар выворачивал мышцы болью, напоминал, что, несмотря ни на что он – человек. Крадучись, приблизилась и третья тень, доселе скрывавшаяся в темном провале, блеснул меч, обрушившийся шквалом новых, еще не лишенных силы ударов. Он радостно принял его «ласку», ощутил боль – наконец-то! – вскрикнул, зарычал, отвечая на другой, утробный, рык, глядя глаза в глаза.

Они тут же поменяли технику, закружились, жаля с трех сторон. Первые удары он был еще в состоянии отбить, а дальше… один, другой, третий. Он перестал чувствовать даже прикосновения – кожа одеревенела, потеряла чувствительность. Улыбнувшись счастливо и спокойно, он бросился на очередного атакующего, ожидая принять смерть, лишь губы сложились в короткое «прости», адресованное серым глазам и воспоминанию о счастливых мгновениях жизни.

Однако удар, который, как он рассчитывал, станет для него последним, финальным аккордом его самоубийственной песни, прозвучал стоном стали, а затем вскриком ведьмака, пронзающим тьму до небес ржанием и бранью. Вывернувшись от очередного удара, он отскочил в сторону, с удивлением и непониманием оглядываясь. Зеленые глаза расширились, и даже меч опустился в руке. Пронзая белизной крупа тьму, между ведьмаков плясал Иней, вставал на дыбы, ржал, мотал головой, и молотил передними копытами по головам, плечам, ударял в грудь. Ведьмаки пытались атаковать, но вместо того, чтобы врезаться в мягкую и податливую плоть, клинки сталкивались с чем-то, звенящим стальным лязгом, удивлялись и, затем, падали, держась за плечи, руки. Один и вовсе не шевелился, под его головой растекалась темная лужа из пробитого черепа.

Конь, всхрапнув, заскреб копытом землю, становясь в профиль и косясь на Роберта голубым глазом. Ведьмак не шевелился, стоя в луже натекающей с него крови.

Взлетела птица, оглашая неожиданно мертвую тишину криком, Иней ударил копытом, словно приказывая. Роберт, пошевелившись, сделал

первый шаг, поморщился, посмотрел на рассеченное в нескольких местах бедро, из которого толчками сочилась кровь.

- Ты… - хрипло прошептал он, не в силах договорить, нарушать эту тишину и пустоту, возникшую в нем. Она успокаивала и убаюкивала, клонила в сон, притупляла боль – или эликсиры все еще действовали, но он не поддавался на сладкие уговоры.

- Спасибо тебе, - шепнул он, подняв руку чтобы потрепать коня, но затем заметил кровь и опустил, не решаясь пачкать прекрасное животное. Иней вхрапнул и фыркнул, ткнулся мордой ему за шею, и этого было вполне достаточно.

- Я должен спешить… - прошептал ведьмак, отстраняясь и ощупывая грудь – несколько спрятанных в кармашках эликсиров не пострадали, чего не скажешь о самой груди, иссеченной сочащимися кровью ранами. – Должен… - он приложился к одному флакону, поморщился, подавился и упал на колено, закашлявшись. – Должен… убить его! – зло проговорил Роберт, вскидывая голову, мотнув влажным от крови хвостом. Переждав мгновение, он поднялся с колена, подвигал плечами, проверил, как сидит ремень и, выждав, пока эликсир подействует, метнулся стремительной черной тенью меж развалин, принюхиваясь и прислушиваясь, снова становясь хищником.

Кавир наблюдал от силы половину боя. Сняв с головы мешок, он первым делом стал искать оружие, способное если не помочь в убийстве, то хотя бы разрезать верёвки, но вокруг царила только разруха. Непонятно, зачем Коты привезли его именно сюда, с тем же успехом схватку можно было устроить на дороге или среди скал. Так и не найдя ничего полезного, рыцарь прокрался к выходу. Своего провожатого он не видел, и это значило, что тот ушёл вперёд.

Сталь звенела яростно и тяжко. В мельтешении ударов было трудно разглядеть хоть что-то, однако Кавир видел, как трое теснят одного и впивался зубами в верёвки, глуша отчаяние и сдавившие горло слёзы. Он ничем не мог помочь, был бесполезнее ребёнка! За отчаянием вспыхнула ярость и робкая надежда, когда удивлённые возгласы обозначили появление Инея.

Кавир поспешил к мосту, но Роберт уже убежал, не заметив его. Рыцарь мотнул головой и продолжил путь, сжав зубы. Рассёк верёвки об один из мечей, перехватил его рукоять и поймал за узду взволнованного коня, пляшущего над мёртвыми и умирающими ведьмаками. Каву было совсем не до них.

- Иней! - зашептал он, прислонившись к могучей шее головой. Найди его, найди Роберта!

Конь всхрапнул. Кав, надеясь, что он будет не против, вскарабкался ему на спину. Страх и в самом деле отнимал силы, но рыцарь стиснул руки, чтобы они не дрожали, и светлое магическое создание скакнуло вслед за ушедшим ведьмаком.

Они пробирались через заросшие мхом разрушенные залы, огибали завалы из осыпавшихся стен и спешили, спешили, как могли. Без Инея Кавир непременно заблудился бы, но конь безошибочно чуял, где его хозяин и лишь время от времени тонко тревожно ржал. Тогда Кав гладил его шею, шептал слова надежды, и она продолжала жить в сердцах их обоих. Перед узкой кромкой каменной стены Иней стал. Ему было не пройти здесь, стена, способная выдержать человека, грозила обвалиться под весом коня, а звуки сражения доносились с другой стороны провала. Рыцарь слетел вниз, снял с седла сумки.

- Попробуй найти путь с другой стороны. Мы ещё встретимся! - шепнул он коню, постоял мгновение и побежал вперёд, не позволяя себе даже подумать о том, чтобы оскользнуться.

- Саймон!

«Мон-мон-мон!» - монотонно ответили стены, эхо разнеслось во все стороны, дразня, насмехаясь.

- Так и будешь бегать от меня, тварь?! – зарычал Роберт, озираясь по сторонам. В сумеречной тьме, разбавленной ведьмачьим эликсиром до состояния унылой серости, он заметил темный силуэт, движение. Перехватив удобнее меч, метнулся в ту сторону, стократ быстрее обычного человека… но недостаточно быстрый для этого. Первая схватка, соприкосновение мечей и взглядов, доказала Роберту, насколько он все-таки медлительный, в сравнении с Котами. Там, на мосту, ему, кажется, просто повезло продержаться до того, как подоспел Иней. Если бы не конь – он это прекрасно понимал – то сейчас бы был уже мертв. Саймон же, удовлетворив, очевидно, свое любопытство и натешившись силой и властью, ловко отскочил, и скрылся в сером сумраке, будто бы вел куда-то ведьмака.

- Хаха! – послышалось из-за правой колонны. – Тебе не нравится моя игра?

Роберт утробно зарычал, определяя источник голоса – за очередной почти полностью разрушенной колонной! Неожиданно сумрак стал плотнее.

Он вышел! Сверкая желто-зелеными горящими глазами, расслабленно держа меч, Саймон оперся плечом о камень, пристально вглядываясь в Роберта.

- О, ты пил, - он улыбнулся, шутливо наклоняя голову. – Сколько, Роберт? Столько ты уже выпил?

Роберт нахмурился, стиснул меч и зубы, начал приближаться, крадучись.

- Кошка – это понятно, что еще? Гром? Филин? Я чувствую твой запах, ведьмак! - сладко протянул Саймон. - Ты ранен, скоро ты истечешь кровью к моим ногам, и тогда все закончится! – он сделал несколько мягких шагов, перехватывая меч и поднимая руки.

- Раны затягиваются, - парировал Роберт, ухмыляясь. Одурманенный, он не ощущал боли.

- Нет, это ты теряешь концентрацию! – засмеялся Саймон, а затем резко напал. Зазвенела сталь, скрипнула щебенка под сапогами оттесняемого Роберта. – Ты – мой! – страстно шепнул Саймон, его глаза полыхали перед лицом.