…

Он не знал, куда делись его демоны, не видел их за пеленой пустоты и отчаяния, захлестывающего его с головой. Демонического запала хватило на первый час бешеной скачки, а затем ветер и горы усмирили мысли, притупили волну ненависти, а в сознании тихо и неотвратимо начался монолог.

«- Они не оставят его в живых, ты это понимаешь. Скорее всего – уже убили. Имеет ли смысл убивать еще и себя, ведь ты не выживешь.

- Не выживу, – он хмыкнул, но не в силах был даже выдавать тень усмешки, которой привык прикрываться от других, и иногда от себя.

– Какой смысл погибать вдвоем.

- Я хочу мстить.

- Не хочешь.

- Я должен мстить.

- Ты ничего не должен. Ты знаешь, что умрешь там.

- Знаю.

- И едешь.

- Еду.

- Зачем?

Ветер согнал улыбку с губ, высушил влагу, появившуюся в уголках глаз, взметнул плащ. Он пришпорил Инея, конь заржал и погнал быстрее, хотя, казалось бы, быстрее летает только ветер.

Он и был ветром, уносился дальше.

- Я…

В голове мелькали картинки, как тогда, когда они путешествовали по миру воспоминаний, улыбки, подколки, дружеские посиделки у костра возле озера с русалками, пещера, кровь, Новиград, улочки города, вязь узоров на груди убитых, его паника, Тьма, окутывающая обоих, Тьма, объединяющая, дарящая понимание, будящая где-то глубоко внутри давно забытые ощущения.

- Я не могу без него. Я не хочу без него!

Губы скривились, ветер сорвал стон отчаяния, мысли разбежались, оставив место звенящей темной пустоте. Он не мог больше думать, был опустошен, как разбитый сосуд.

- Боги, если вы есть… не дайте им убить его.

Он не думал, что будет с ним, это волновало его в последнюю очередь. Цена жизни – за жизнь другого, важного, значимого – не так велика, как кажется на первый взгляд. За других умирать не страшно.

…

Спустя неделю то тут, то там судачили о странном наезднике, пронесшимся мимо словно ветер, заметая плащом следы. Они появлялись на горизонте, проносились мимо, а затем исчезали в серой пелене, не зная ни сна, ни отдыха. Не останавливались, не спрашивали дороги, а когда миновали села, дети начинали плакать. Беспокойные матери хватали своих чад, прижимали к груди и осеняли проехавшего мимо знамениями, желали изгнания, проклинали, другие смотрели с недоумением, но большинство предпочитало прятаться, не показываться, ибо слух пошел среди людей, что на таких конях галопировали всадники Дикой охоты.

…

Развалины древнего замка появились перед ним к вечеру следующего дня. Не ожидая команды, конь перешел на аллюр, затем на шаг, водя ушами и жуя мундштук.

- Вот и… конец нашему приключению, - вздохнул ведьмак, потрепав коня по шее, погладив между ушей. Конь ответил тихим храпом, цокнул копытом. Отвечая ему, в темнеющее на глазах небо со стен развалин взмыли темные птицы, оглашая окрестности гвалтом. Ведьмак тронул пяткой коня, подъехал ближе, не скрываясь. Время скрываться миновало.

Словно отвечая на его призыв, по ту сторону моста замаячил огонек, затем еще один. Вместе с факелами в сгущающейся тьме мелькали глаза, такие же, как у него, звериные, нечеловеческие. Он не знал их, но знал кто они, не сложно было даже догадаться. Того, кто, выйдя вперед, таращился на него из тьмы, он знал лучше прочих.

- Саймон, - спокойно поприветствовал его ведьмак, и не думая слезать с коня. – Где он?

Ведьмак усмехнулся, развел руками.

- Приветствуем тебя… Дома! Право, Роберт, стоило ждать долгих двадцать пять лет, чтобы эти стены тебя встретили вновь!

Ведьмак фыркнул:

- Развалины. Где он?

- Ну что же ты, я, может, хочу провести тебе экскурсию… - Саймон, крадучись, прошелся по мосту, пнул камень. С глухом звуком он покатился до края, а затем полетел вниз, звук оборвался.

- Если ты убил его – это последние минуты твоей жизни, Саймон, – утробно прорычал ведьмак, и на губах его, наконец-то! появилась злая улыбка.

- Как страшно! Я весь дрожу от страха, Роберт! – издевался тот.

Но затем сделал знак рукой, Роберт проследил за жестом, увидел, как один из ведьмаков исчез в провале руин, а спустя полминуты выволок Кавира – никем иным человек с мешком на голове, ведомый за связанные руки, быть не мог.

- Налюбовался? Я сдержал слово, - проговорил Кот и сделал еще жест – пленного увели в темный провал.

Роберт скрипнул зубами и спрыгнул с коня, поправляя подпругу.

- Я приехал. Отпусти его, и я буду с тобой драться.

- О, нет-нет, дружок, - лукаво улыбаясь, проговорил Саймон. – Он уйдет по завершению нашей… дружеской битвы.

Тщательно запертый гнев неожиданно ударил в голову, приказывая броситься в атаку, ударить, стереть эту ухмылку с губ, вместе с самими губами, сделать так, чтобы этот человек… этот ведьмак! не смог улыбаться уже никогда! Роберт, медленно вдохнув и выдохнув, успокоился, зная, что сейчас совсем не место и не время. Нужно тщательно рассчитать, найти слабые места и бить в них, не терять голову.

- Вижу, ты все понимаешь! Что же, мне нужно приготовиться, - ехидно проговорил Саймон, - к встрече с тобой. Оставляю тебя под присмотром моих мальчиков! Смотри, не умри раньше времени! – и Саймон развернулся, помахав рукой.

- Саймон! Тварь! Бейся со мной! – вскрикнул ему в спину Роберт, молниеносным движением доставая меч. – Ты! Трус паршивый! Куда ты бежишь!

- О, я хочу показать тебе, - ведьмак развернулся и бросил через плечо, - что такое настоящий ведьмак. Малк, Ферд, - он кивнул на Роберта, а сам удалился в чернеющий проход.

Ведьмаки, гнусно хихикая и улюлюкая, обнажили клинки и двинулись на Роберта.

***

Он приехал. В ушах рыцаря молотил колокол, а душу разрывало. На яркую, как сверхновая, вспышку радости - он здесь! - приходилась космическая бездна страха и сожаления, - это было слишком опасно! Надежда и опасения гремучим коктейлем бурлили внутри.

Молчаливого рыцаря (горло перехватило напрочь) небрежно отправили обратно в угол, а его провожатый беспокойно зашагал туда-сюда, то и дело замирая, прислушиваясь и рыча. Кав сидел тихо-тихо, но вовсе не смирно.

Снаружи лязгнули мечи. Сердце рыцаря ухнуло куда-то вниз, и холодные мурашки, от которых дыбом встали волосы на загривке, освежили разум.

- Лежи и не двигайся! - скороговоркой бросили ему, и лёгкие шаги удалились. Кавир оставался неподвижным ещё несколько секунд, потом, отчаянно извиваясь, стащил с головы мешок и стремительно огляделся.

«Не выбраться.»

Обреченная мысль мелькнула и, испугавшись натиска атакующих мечей, растворилась, уступила место инстинктам. Но и они не смогут ему помочь, он это понял практически сразу, когда молодой, как его назвали? Малк? напал на него коротким ударом, закружился, отскочил, уступил место Ферду. Второй налетел еще стремительнее, коротко ткнув в грудь, но Роберт вывернулся, заслышав, как свистит воздух, вспоротый ведьмачьим мечом, и едва не угодил под финт Малка, лишь чудом догадавшись сделать еще один вольт.

«Не выбраться…»

Мысль рассыпалась миллионом брызг, улыбка против воли коснулась губ, растянулась в презрительную усмешку, открывая запертые двери, с восторгом глядя в глаза смерти.

- Я убью тебя, а потом его, - ухмыльнувшись, прорычал Роберт, отбрасывая остатки человеческого, отдаваясь на волю инстинкта, поющего о смерти.

Как хорошо! Не нужно ни о чем думать!… только упиваться бешеной пляской, жалить друг друга, играя, нанося удары и защищаясь, ожидая, пока противник промахнется, даст осечку, откроет бок для смертельного удара!

Его захлестнула волна адреналина и экстаза, щедро приправленная набирающими силу эликсирами, в глазах отразился пьянящий восторг, а из горла вырвался радостный смех, он смеялся! Отскакивал, получал удары, не замечая, как пропитывается кровью ткань одежды, молниеносно атакуя следом и с мрачным удовлетворением видя, как вздрагивают от его «нежных» прикосновений то один, то другой…