— Спасибо, что проводил, — ухмыльнулся он.
— Не за что, — сипло выдохнул Барри, всё ещё не придя в себя после безобразия в лифте.
— Барри, — Снарт вдруг оказался совсем рядом, снова нагло вторгаясь в его личное пространство. — Ты очень, очень милый парень, но я…
Аллен с удивлением посмотрел на него, улавливая внезапную перемену — теперь Снарт был серьёзен и даже мрачен.
— Я тебе не подхожу, — выдохнул он.
Разумеется, не подходишь, — высокомерно заявил внутренний криминалист.
— Но ведь мы только что… — проблеял Барри, неопределённо махая рукой в сторону здания полицейского управления.
— Да, — кивнул Снарт, наклоняя голову и рассматривая его лицо. — Потому что рядом с тобой я становлюсь абсолютно нелогичным, и… знаешь что? Вот моя визитка. На всякий случай. Вдруг тебе что-нибудь понадобится.
— Но… эээ, — Барри смущённо взял визитку. — Но ты только что сказал, что не подходишь…
— Верно, сказал, — снова помрачнел Снарт. — Верни визитку. Не звони мне. Мы больше не должны видеться. Как насчёт ужина? Завтра вечером? Нет, нет, этому не бывать, ты должен забыть меня. Отдай визитку, или лучше пойди и пропусти её через шредер… Запишешь мою электронную почту? Нет, не нужно, у нас всё равно ничего не получится. Позвони мне. Чёрт! Что ты делаешь со мной, Барри Аллен?! Забудь всё, что я наговорил. Я пошутил. Мы не можем быть вместе. Прощай.
И, сжав челюсти и взглянув на Барри с болью в глазах, Снарт поспешно ушёл в сторону парковки, не оглядываясь. Аллен смотрел ему вслед, открывая и закрывая рот и пытаясь понять, какого чёрта тут только что произошло.
Серьёзно? — презрительно вопросил внутренний криминалист. — И вот на ЭТО ты запал? Да ты ещё тупее, чем я думал…
Заткнись, — шикнул на него Аллен, — иначе я пойду к психотерапевту, и он живо изгонит тебя из моей головы.
====== 4. Древнегреческая поэзия ======
— Чувааак! — Циско втиснулся в квартиру, прижимая к себе бумажные пакеты и какую-то коробку. — Наконец-то я дома! Я слышал про ограбление в «Снарт Энтерпрайзес», ну разве это не круто?!
Барри, убрав звук телевизора, посмотрел на друга с укоризной.
— То есть, конечно, это ужасно, но… Но чёрт возьми, это всё-таки круто! Ты просто везунчик! Ну почему, почему Джессика Альба не может прийти ко мне в лабораторию… — он скрылся на кухне, сваливая пакеты на стол и бормоча что-то про собственное невезение и женщин, которые не желают появляться в его жизни. Потом он вернулся в комнату и вручил Барри коробку.
— Это лежало под дверью, — заявил он. — А теперь я жду.
— Что? — не понял Барри, забирая коробку и разглядывая её. Она была перевязана лентами, а внутри что-то гулко громыхало.
— Ну что, что, — раздражённо протянул Циско. — Ты познакомился с ним?! Я же сгораю от любопытства! И я знаю, что ты был на месте преступления, так что не пытайся отмазаться! Рассказывай. Как он тебе?
— Он… — задумался Барри, отвлекаясь от коробки. — Вежливый. Сильный. Умный. Опасный…
Опасный и поехавший, — влез внутренний криминалист. — С двадцатью пятью пятницами на неделе, что, между прочим, говорит о серьёзном расстройстве психики и…
— В каком смысле? — спросил Циско, плюхаясь на диван.
— Ну… он зажал меня в лифте и… поцеловал, — признался Аллен со вздохом, вспоминая тот слишком короткий, но чертовски горячий поцелуй.
— Чува-а-ак! — недоверчиво крикнул Циско, округляя глаза. — Суперскоростное охмурение, вот это я понимаю!
— Я его не охмурял, — смутился Барри. — И вообще, он странный. Вернее, он потрясающий… Красивый и сексуальный, но… В одну минуту он невозможно горяч, а уже в следующую — необъяснимо холоден, и я не знаю, почему…
— Ух ты… — Циско смотрел на него широко открытыми глазами и улыбался. — Вот это я понимаю страсть! Вот бы мне так же встретить Джессику…
Барри усмехнулся и покачал головой, а потом снова принялся за коробку.
— Интересно, от кого это? — спросил Циско.
Барри не ответил, разрывая ленты и открывая крышку. Внутри лежала книга.
— Поэзия Древней Греции, — прочёл он и нахмурился.
— Чего? — недоумённо отозвался Циско.
Внутри, на первой странице, была маленькая приписка от руки:
Прости за сегодняшнюю выходку
— Дай посмотреть, — нетерпеливый Циско выхватил книгу из рук друга. — Ничего себе! 1770-й год! Чувак, да эта книженция стоит дороже, чем мы с тобой оба… так, я понял, от кого она. Ладно, посмотрим… — он открыл первую попавшуюся страницу и прочёл вслух, — Счастлив, кто, страстью горя, из гимнасия возвращался к дому; кто ложе и днём с юношей милым делил… Уау! — он присвистнул и посмотрел на Барри с выражением ты-влип-не-по-детски-мой-друг.
— Что?! — волна жара обдала всё тело Барри, и он готов был провалиться сквозь землю. – Отдай книгу, Циско!
— И не подумаю! — пропел тот, продолжая листать. — Зацени это: Девушек скверны объятья, затейливы их поцелуи, сладостнейший аромат не источают тела… Пха!
Барри простонал и закрыл лицо руками.
— Я наслаждался с двенадцатилетним мальчонкой… — с самым серьёзным выражением начал декламировать Циско, но тут Барри не выдержал.
— Хватит! — крикнул он, отбирая книгу и захлопывая её.
— Да, чувак, это тебе не чинно с Пэтти под ручку по набережной прогуливаться, — глубокомысленно изрёк Циско, кивая сам себе. — Этот парень, — он тыкнул рукой в книгу, — времени даром зря не теряет! А вообще знаешь что? Мне это не нравится. Это, конечно, смешно, но как твой друг, я заявляю — мне это не нравится!
Полностью поддерживаю, — заявил внутренний криминалист.
— Остынь, — со вздохом сказал Барри. — Я не собираюсь ему поддаваться.
То есть это не ты, ни секунды не колеблясь, с радостью открыл свой рот, когда этот извращенец попытался запихать туда свой язык? — язвительно спросил внутренний криминалист, и Барри чуть не врезал за такую наглость сам себе, но вовремя остановился.
— Чувак, похоже, тебя тут не особо спрашивают, — сказал Циско, снова тыча рукой в книгу.
— Циско, я же не идиот, я не собираюсь играть в его игры, — нахмурился Барри. — И вообще хватит об этом. Мне нужно развеяться. Сегодня в клубе «полицейская» туса, предлагаю тебе пойти со мной и как следует оторваться.
— Ну ладно, — проворчал Циско, поднимаясь с дивана. — Эй, постой, может, ты переоденешься?
Аллен оглядел свою одежду: узкие модные джинсы и толстовку с изображением целующихся Джека и Энниса — персонажей «Горбатой горы».
— А что не так?
— Чувак, солидарность с начальством… и ЛГБТ-сообществом — это, конечно, очень мило, но мне кажется, что пора прекращать носить то, что дарит тебе Сингх. Серьёзно. Просто… просто прекращай.
— Ладно… — промямлил Барри, ещё раз нерешительно поглядев на свою толстовку.
Циско дело говорит, — самодовольно вякнул внутренний криминалист. — Может, в таком случае НАС не будут хватать за всякое некие извращенцы, набрасываясь на НАС в служебных лифтах.
Заткнись, — огрызнулся Барри, уходя в комнату, чтобы переодеться.
Под громкий, оглушительно долбящий бит Барри грустно потягивал коктейль и смотрел на глубокое декольте Пэтти, осознавая, что это его больше вообще никаким образом не привлекает. Глядя на всеобщее веселье, он понимал, что отчаянно скучает — по невероятным голубым глазам, по ехидной усмешке потрясающих губ, по властному захвату сильных рук…
Эге-геееей! — проорал внутренний криминалист, который после трёх коктейлей превратился во внутреннего алкоголика. — Давай ещё бухнём! Пошли танцевать, унылый ты ублюдок! Я хочу набить кому-нибудь моооорду!
О боже, — подумал Барри, морщась. — Ты меня заколебал. Ты же моё второе «я», разве ты не должен быть хоть немного похож на меня?
Я тебе ни черта не должен, — отбрил внутренний криминалист алкоголик. — У меня появилась теория! Я твой близнец, которого ты поглотил в утробе, а знаешь, почему так вышло? Потому что ты — унылый ублюдок, а кто правит нашим миром? Правильно! Унылые ублюдки!
