На несколько дней Влад впал в глубокую депрессию и, чтобы отвлечься, не нашел ничего лучшего, как с головой погрузиться в роман Германа Гессе «Степной волк», что скоро привело его к мрачным размышлениям о бренности бытия и вреде иллюзий. Однако едва от Ясмин пришла первая СМС-ка – тотчас воспрянул духом, забросил роман и переключился на изучение Испании. Она писала, что в Барселоне 18 градусов тепла, и она надеется не только на общение с родными и культурную программу, которую они для нее приготовили, но и предполагает немного позагорать. В следующих сообщениях она похвасталась, что уже побывала в Саграда Фамилиа, а теперь просто бродит по городу и все фотографирует. Особенно ее восхищали спроектированные Гауди дома, которые представлялись ей чем-то наподобие живых существ. И тогда он, окончательно позабыв про свою депрессию, немедленно полез в интернет осваивать архитектурное наследие Гауди, о котором, конечно, слышал и прежде, но особо не интересовался.

Путешествуя по стране, Ясмин посетила музей Сальвадора Дали, горный монастырь с Черной мадонной и очень жалела, что не удалось побывать на корриде, потому что сезон уже закончился. И, следуя ее маршруту, Влад тоже виртуально побывал и в городке Фигерас, где похоронен Дали, и в бенедиктинском монастыре Монсеррат, куда верующие со всего мира прибывают поклониться скульптуре Девы Марии, выточенной из черного тополя. Он настолько полно погрузился в испанскую реальность, что уже вслух разговаривал с воображаемой Ясмин, обсуждая с ней плюсы и минусы испанской кухни, стихотворений Гарсиа Лорки и танца фламенко. Срочно начав изучать испанский язык, он автоматически поблагодарил позвонившего ему Борьку по-испански, когда тот пригласил его на шашлыки. Возникла небольшая пауза, после которой старый приятель резонно поинтересовался, все ли у него в порядке с головой? И Влад понял, что пора уже выбираться из виртуального пространства в мир суровой реальности, которая порой бывает очень даже приятной. Ибо шашлычки с дымком у Борьки на даче, зимой, в немного расчищенном от снега дворе, в хорошей компании да под рябиновку домашнего приготовления – вполне могут конкурировать с испанскими красотами.

Возвратилась Ясмин уже после начала занятий, опоздав на пару дней. Она была настолько переполнена впечатлениями, что сама позвонила Владу, и они проговорили больше часа. Работы Сальвадора Дали произвели на нее сильнейшее воздействие, как и вообще все испанское. Она с энтузиазмом рассказывала, что при посещении монастыря Монсеррат, она впервые в жизни ощутила божественное присутствие. Во время мессы на нее снизошел поток благодатной энергии, она на физическом уровне чувствовала, как эта энергия втекает в нее через темя и разливается горячим потоком по всему телу. И это было совершенно особое переживание, которое невозможно передать словами в полной мере.

– Я-то думал, что ты у нас мусульманка, или даже зороастрийка, – подкалывал он, несколько ревнуя к ее горячности. Прежде с ним она никогда не позволяла себе подобного выплеска эмоций. – А ты, оказывается, католичка.

– Знаешь, – сказала она после длительной паузы, – я, пожалуй, все же экуменистка. Мне представляется, что Господь, или Высший Разум – это как тебе угодно – разбросал зерна истины по всем мировым религиям, мистическим обществам и так далее. Каждому досталось по кусочку пазла, который, быть может, человечеству когда-нибудь удастся собрать вместе. И тогда мы познаем истину.

– Однако мудрёно, – прокомментировал он, решив, что идея всё же довольно занятная. – Только вряд ли когда-нибудь удастся соединить вместе все религии и верования.

– В этом-то вся загвоздка… – вздохнула она. – И Бог с ней, с истиной в последней инстанции! Я тебе лучше стихи Гарсиа Лорки почитаю. Обожаю его. Купила там томик его стихотворений. Послушай, как чудесно они звучат на испанском…

читала она чуть нараспев, и он напряженно вслушивался в чужой язык, проникаясь ритмом стихов и ощущая на интуитивном уровне, как в его душе пробуждаются страсть, любовь, ненависть, предчувствие смерти.

– Ну как? – спросила она после паузы.

– Впечатляет.

– Сейчас я тебе переведу.

– Не надо. Мне кажется, я и так знаю, о чем это стихотворение.

– Но ты ведь не учил испанский!

– Пока тебя не было, немного учил. Но это неважно. Потому что поэзия, как музыка, – передает чувства непосредственно.

– Это стихотворение о прекрасной Ампаро. И о любви, конечно.

– Yo te amo – я тебя люблю – это я уже выучил.

– Явно делаешь успехи.

Он без слов почувствовал, что там, на расстоянии, у себя в комнате, она сейчас улыбается.

Разумеется, едва она отключилась, он тотчас принялся искать в интернете это стихотворение на русском языке.

Федерико Лорка (перевод Валерий Столбов)

И опять потянулась привычная учебная рутина, включая нудные лекции Репейника, практические занятия и прочие студенческие «радости». Однако Влад был счастлив, ведь теперь он встречался с Ясмин ежедневно, на лекциях они сидели рядом, и он был переполнен ощущением ее присутствия. Единственное, что действовало на нервы, так это бесконечно тянувшаяся зима, которая, словно на качелях, раскачивалась между морозной русской и слякотной европейской, будто никак не могла определиться с национальной принадлежностью. Холода сменялись оттепелями, и это было еще хуже, потому что тогда под ногами чавкало подтаявшее грязно-ледяное месиво, от которого город не могли избавить ни убиравшие снег машины, ни многочисленные дворники, работавшие в авральном режиме. Влад приезжал в университет затемно и покидал либо в сумерках, либо наступавшей уже в шестом часу ночью. На его душевном настрое почти полное отсутствие светового дня отражалось мало, хотя порой он все же чувствовал себя подавленным, в то время как Ясмин поникла, словно нежная орхидея. Она часто простывала, хандрила и после лекций сразу спешила домой.

И вдруг в конце февраля все сказочным образом переменилось. Природа вспомнила о грядущей весне и, наконец, сменила гнев на милость. Низкие серые тучи, беременные снегом, разошлись, их сменили белые многоярусные облака. Солнце засияло ярче, его лучи уже ощутимо грели лицо и руки, – Влад сразу это почувствовал, потому что из принципа ходил всю зиму без перчаток, закалялся. Небо сделалось выше, словно поднявшись над горизонтом, и приобрело оттенок ярко-голубой финифти. И настроение резко поднялось, словно солнце переключило внутри его организма какой-то скрытый рубильник с минуса на плюс. Что-то подобное, вероятно, происходило и с Ясмин. Она поправилась, перестала хандрить и часто позволяла ему провожать себя до самого подъезда.