- Понятно, — с такой же интонацией откликнулась она, затем положила ногу на ногу и сцепила руки на коленях. — И в машинах я, естественно, тоже ничего не понимаю.
— Что? — он посмотрел на нее. Он, конечно, не знал о ее мыслях, но в этот момент Маша расстроилась. Черт, ну почему же он не знал?
Но он знал. В том, что касалось нее, он все прекрасно знал и понимал. А почему? Да потому что она на целых четырнадцать лет моложе него, вот почему! Нет, потому что все ее эмоции можно прочитать на ее лице, как открытую книгу, — так всегда говорила ее мама, и неоднократно говорил он.
Правда, когда он говорил ей это в последний раз, он был начальником, к которому она пришла устраиваться на работу, и который просто убил ее своими вежливыми формулировками и белоснежными манжетами.
* * *
Конец января
— В архитектурную компанию требуется помощник… Высшее и незаконченное высшее образование… архитектурный факультет… возможность поработать с профессионалами и приобрести бесценный опыт… — Маша водила пальцем по строчкам газетного объявления, в который раз проводя ногтем тонкую не стираемую полосу. Она глубоко вздохнула, сунула газету в сумку и потянула на себя тяжелую богатую дверь. За стойкой сидел внушительного вида охранник, и, прошествовав по гулким плитам пола, Маша решительно остановилась перед ним.
- Здравствуйте. Я… по поводу работы…
- Вы договаривались о собеседовании? — спросил страж, оглядев ее колким бульдожьим взглядом.
«Да нет, просто зашла на огонек», — явственно подумала Маша и, непроизвольно копируя выражение лица и интонации охранника, сказала: — Конечно. На пять часов.
- Паспорт покажите, — сунул он ей под нос лапищу. Маша, скучая, вложила в нее подготовленный заранее паспорт.
— Проходите. Второй этаж, 210 кабинет.
Маша пошла, бросив на охранника неприязненный взгляд напоследок. Ей уже здесь не нравилось. Она проклинала все на свете, и эту потенциальную работу тоже. Зачем она?.. Да ее даже слушать никто не станет! Так, все, надо прекращать эти пережеванные мысли. Слезами, как говорится, горю не поможешь.
* * *
Март, 7-е
Ночь
- Скажи, а ты всегда спишь со своими молоденькими помощницами? — поинтересовалась Маша, тоскливо замерев над туркой с варящимся кофе.
- Что? — он подошел сзади, и Маша знала, что сейчас он по всем законам жанра должен положить ей руки на талию. Но он не положит. Хотя бы просто потому, что она этого ждет.
А она ждет? Ну конечно.
Ее бесила собственная манера все анализировать и продумывать за четыре шага «до», хотя исполнение этих самых шагов, как правило, и не воплощалось в жизнь.
- И как? Потом сразу же их увольняешь?
- Ну не сразу, — протянул он, открывая над ее головой дверцу шкафа (она еле успела пригнуться) и вытаскивая оттуда сахар.
— Я знала, что ты так ответишь, — вздохнула она, разливая кофе по чашкам. Чашки были легкомысленными, в голубой цветочек по ободку, и странно не вязались с этим местом. Как будто за маской этого человека, неизменно вежливого и до тошноты замкнутого, пряталось что-то совсем-совсем другое, не вяжущееся с первоначальным образом. Образом… смешное какое слово.
Маша еще мгновение смотрела на его чашку, а потом упала на стул и стала методично насыпать сахар.
- Маш, ты… — он насторожился. — Маш, в чем дело?
- Все прекрасно, — ответила она, чувствуя подступавший к горлу ком. — Все просто замечательно. А почему ты спрашиваешь? — Она подняла не него глаза и быстро отхлебнула из чашки. Ненавистный горячий кофе обжег язык и наказал ее за поспешность. И это стало последней каплей. Маша медленно отставила чашку, уткнула лицо в ладони и расплакалась.
* * *
Конец января
- Так вы говорите, что вы только на третьем курсе?
Он посмотрел на нее, отрываясь от ее анкеты, и она кивнула, не отводя взгляда.
- Так, — он снова уткнулся в анкету, но Маша увидела за этой внимательностью рассеянность человека, который уже все для себя решил. Он не возьмет ее, ну конечно. Да и с чего вообще?! Без опыта, без высшего образования…
Он словно подтвердил ее мысли.
- У вас нет опыта работы, вам всего девятнадцать лет, вы учитесь на вечернем, — медленно, с расстановкой перечислял он ее грехи, откладывая анкету в сторону.
- Да, и я полагала, что это поможет мне работать полный день и подготовит меня практически…
- Ну, университетские знания никто не отменял, иначе столько людей не шло бы на очное отделение из года в год, — пожал он плечами и отдернул манжету, чтобы мельком посмотреть который час.
Именно тогда она и взглянула на эти манжеты впервые. Белоснежные, тщательно накрахмаленные и отутюженные, они притягивали ее взгляд и заставляли безмолвно задаваться вопросом: кто он, этот человек с прямой спиной, прямым носом и темными проницательными глазами? Что за человек скрывается под именем Олег Александрович Красовский, аккуратно выгравированном на золоченой табличке у двери в его кабинет? У него известнейшее в архитектурных кругах имя, и она облилась потом, поняв, к кому собирается пойти на собеседование.
А теперь еще оказалось, что у него белые манжеты и сам он такой, что не опишешь, не узнаешь, пока этого не захочет сам О. А. Красовский.
- Вы, кажется, обвиняете меня в том, что я не учусь на очном? — она приподняла брови, отвлекаясь от своих мыслей.
Из его окна открывался шикарный вид на город, и Маша поняла, что ей это нравится. Это место — нет, а вид на город — да. Только такой и должен открываться из офиса архитектора.
- Да нет, — он оправил рукав пиджака. — Просто… вы же понимаете, что сейчас я беру кота в мешке…
- Так вы берете этого кота? — усмехнулась Маша, и вовремя остановилась, поняв, что это не самое лучшее время для шуточек. — Знаете, опыт появляется в процессе практической работы, а принимая человека с законченным высшим после обучения на очном отделении архитектурного, вы так же действовали бы вслепую.
- В этом есть определенный смысл. Но в человеке, который постоянно в течение пяти лет посещает университет, я в какой-то степени могу быть уверен. Посмотрев в его диплом…
- Так и писали бы в объявлении, что вам нужно законченное высшее, — вздохнула Маша, собираясь вставать.
— Мы еще не закончили, — он спокойно осадил бурю в ее душе, просматривая листы с творческой работой, которую она подготовила к собеседованию. — Научитесь скрывать эмоции, которые сейчас так хорошо отражаются на вашем лице. Иначе будете слишком уязвимы, — внезапно сказал он и протянул ей ее наработки. — Я беру вас с испытательным сроком и только потому, что мне срочно нужен помощник, а второй претендент на эту должность не более опытен, чем вы. Приступаете с завтрашнего дня. Из вас двоих я выберу одного. Надеюсь, что рискую я не зря.
— Спасибо, — встала Маша. Разговор по душам был окончен.
И все-таки она была уверена, что он откажет ей сразу же, как только посмотрит в ее анкету. Но… у него еще есть для этого куча возможностей.
Мария Игоревна Сурмина, девятнадцать лет, волосы черные, глаза черные, улыбка открытая и красивая. Мечтала быть архитектором с детства. Ей казалось, что нет профессии более романтичной и более творческой. Да, она была идеалистом, и долгими одинокими вечерами рисовала диковинные, летящие дома будущего. Расписные корабли, устремленные ввысь, средневековые замки в современном обрамлении, она приходила в восторг от зданий в романском стиле, восторгалась архитектурой барокко и тихонько недолюбливала рококо. Ей казалось, что было бы здорово вернуться к этим старинным стилям и сделать их частью современности, не просто какой-то, незнакомой, а ее современности, оболочкой ее города — а почему бы и нет? Она прошла на бюджетное отделение факультета архитектуры и дизайна с самыми высокими баллами за последние несколько лет, она была первой в списке, и сам по себе этот факт так удивил ее семнадцатилетнюю душу, не ожидавшую ничего подобного, что Маша оторвала глаза от списка с поступившими студентами в компьютере и перевела взгляд на знакомые родные стены своей комнаты. И ей немного полегчало. Она смогла трезво оценить обстановку и убедиться, что это не сон.
