Уж лучше бы она была здесь — орала на нее, дразнила, насмешливо молчала, сидя в углу, разбирала бы по полочкам каждый ее жест, слово, взгляд, втолковывала, как надо было поступить правильно, контролировала так, как никогда не контролировала мама — пусть было бы все это и в десятикратном размере, только не было бы этой давящей тишины, что неизбежно возвращает к сегодняшнему неудачному дню.
Утро
День на факультете журналистики начинался как обычно.
Первую пару они привычно прогуляли, хотя непонятно было, зачем — ведь все пришли, пусть и с опозданием. Они так поступали всегда по вторникам — день утренней физкультуры и день утреннего прогула. Все прогульщики засели в столовой — с чаем, кофе, пирожным «наполеон», булочками, шоколадными батончиками и прочими вкусностями, поднимающими настроение. Столовая была пустой — кроме их физкультуры по вторникам пары в восемь утра начинались только у первокурсников. Но на первом курсе никто, находясь в здравом уме, пары не прогуливает.
Сумки прогульщиков полетели на пол, воздух пропитался ароматом кофе и выпечки, и столовая принадлежала им вся без остатка — и пустые столы, и огромные окна, и даже музыка, изливающаяся из огромного, почти доисторического приемника на стойке буфетчицы.
Полина сделала глоток чая и откинулась на спинку стула, жалея, что не осталась сегодня с утра дома и не досмотрела сны. Если бы не Нинка, растормошившая ее, чтобы обсудить список покупок, она возможно хоть немного выспалась бы и позже узнала очередную неприятную новость.
Это случилось неделю назад, а они все только это и обсуждали — третье за полгода исчезновение девушки. Марина Микишина. Каждой из пропавших было двадцать или чуть больше двадцати, все они были студентками. Наиболее яростными эти обсуждения стали не столько из-за того, что они были журналистами и им казалось, что эта новость касалась их в первую очередь, и даже не из-за того, что каждой из сидящих за столиком девушке угрожала такая опасность, но и потому что Марина Микишина была одноклассницей Катьки — старосты Полиной группы. На Катьке лица не было.
— Нет, мы, конечно, с ней не очень ладили в школе. Точнее, мы просто не особо общались. Да и потом, в 10 классе она ни с того ни с сего перевелась в соседнюю школу. Но все же… когда ты не знаешь человека, о котором идет речь, это всегда воспринимается иначе, чем когда ты знаешь такого человека.
— Может быть, ее еще найдут, — ободряюще заметила Полина, стараясь, чтобы произнесенная банальность не была воспринята как глупость. Все сидящие за столом подумали об одном и том же: хорошо бы ее нашли живой.
— Возможно, — протянул одногруппник Славик тоном, в котором царили угрожающие нотки. Славик — великий болтун — последние полчаса вел себя странно: был непривычно мрачен и задумчив. Полине это совсем не понравилось: когда Славик замыкается в себе, беды было не миновать.
— Это же Затерянная Бухта, — с сомнением протянул Петя Долгушин. Он замолчал, не развив тему, но все сразу поняли, о чем речь.
Затерянная Бухта — романтически прозванный жителями древнейший район Портовый городок. Когда-то с него начался их город. Теперь это место считается таким своеобразным «гетто». Примерно в северной части города, омываемый с одной стороны морем и замыкаемый с другой стороны окружной, он был возделан в форме овала, а со стороны города границу его тщательно охранял Охотный ряд — длиннейшая улица, забитая всевозможными лавками. Это был ряд не просто скучных магазинов, которые преданно сметали на своем пути все заезжие туристы, это был своеобразный базар, на котором можно было найти почти все, что угодно и даже больше того, что ожидаешь найти. Существовал он круглый год, вне сезона, держался крепко, как некогда держались на своих местах причудливые торговцы города Макондо, которых не смог потопить даже бесконечный дождь.
И все это пространство, огороженное и тщательно охраняемое его жителями, неофициально считалось самым бандитским районом города. Здесь властвовали свои законы, с которыми было не сладить городским властям. Портовый городок, местные жители так же называли его Старым городом, жил своей жизнью, подчинить его себе было невозможно. Этим местом в начальной школе пугали детей, и все, кто находились сейчас здесь, до сих пор испытывали пиетет перед Бухтой, отголоски старого страха.
Все, кроме Полины. Про такие места обычно сочиняют страшилки, но здесь многие из этих страшилок имели свойство исполняться. И она знала об этом лучше любого своего однокурсника.
Именно здесь пропадали те девушки, но значило ли это, что кто-то из Бухты несет за все это ответственность? Когда Полина попыталась донести эту мысль до ребят, те лишь зафыркали, как кони.
— Можно подумать, что только в Бухте может происходить что-то криминальное, а другая часть города — священное и чистое место, которое населяют одни ангелы! — заметила она справедливости ради. У нее абсолютно не было желания спорить, но она считала, что у всего должно быть логическое объяснение. И не всегда оно скрывается на поверхности. — Это то же, что и написать журналистский материал. Чтобы это сделать, нужно собрать информацию, факты, — сказала она.
— Здесь факты на лицо, по-моему, — высказалась ее подруга Ирма. — Все девушки пропали в одном месте.
— Но это не значит, что и преступник или что бы там ни было, из Затерянной Бухты, — заметила Полина. — Вдруг, кто-то просто заметает следы?
— Это же не боевик вроде бы, — заметил Петька Долгушин.
— Но и не фантастика. Все эти приемы были взяты из жизни. Значит, такое тоже может быть.
Все замолчали. И тут Славик решил, наконец, высказаться.
— Хорошо, раз тебе нужны факты, которые никто пока дать не может, — он посмотрел на Полину, — значит, эти факты нужно добыть. Раскопать самим.
— Раскопать? — не поняла Полина.
— Надо установить наблюдение в Бухте. Влиться в ряд местных жителей и выяснить, откуда ветер дует. Провести собственное журналистское расследование.
Его сообщение, высказанное с непривычной для Славика серьезностью, вызвало среди его однокурсников переполох. Все заговорили разом, Катька стучала по столу и энергично крутила пальцем у виска.
— Ты хочешь нарваться на неприятности?!
— Да на какие неприятности? Ты вообще журналист или кто?
— И ты готов получить по морде? Получить непередаваемый, так сказать, журналистский опыт?!
— Да по какой морде? Там не опасней, чем у меня во дворе!..
— Хм, не сказал бы… — с сомнением произнес коротышка Витюша в очках и с айфоном наготове. — Знаете, какое число драк, ограблений и убийств там совершается ежегодно?! — громогласно вопросил он.
— Ну как-то же люди там живут! Никто и не догадается, зачем я там… Если снять, к примеру, там квартиру и…
— О, ну тебя занесло! — прокомментировала Катя.
— Знаешь, Слав, Катька права, — Полина отложила вилку и серьезно посмотрела на приятеля. — Я знаю совершенно точно, что у тебя ничего не выйдет. Чтобы «внедриться» в ту компанию, тебе пришлось бы перенестись в прошлое, в детство. Именно тогда формируются эти банды. Ребята растут, кто-то встречает свое шестнадцатилетие в колонии для несовершеннолетних, другие к восемнадцати годам превращаются в алкоголиков. А у кого-то к двадцати свой, мягко говоря, не совсем легальный, но уже вполне развитый бизнес. Соваться туда и вынюхивать там что-то очень опасно — это правда. Они не любят чужих. И не поскупятся на то, чтобы убрать какого-то пронырливого журналиста, который влез туда по глупости.
— Но откуда ты все это знаешь? — тихо спросил опешивший Славик. Да и все остальные замолчали. Никто не ожидал от Полины ничего подобного. Она вмиг осеклась и с невинным видом откинулась на спинку стула.
— Знаю, потому что у меня были друзья, которые жили в этом районе. Я училась с ними в одной школе. И они видели всю ту жизнь изнутри. Там хочешь или не хочешь, но ты в курсе всего, что там творится. И люди пропадали, и чужих изгоняли — сначала по-хорошему, потом… — Полина приостановилась, сделала глубокий вдох. — Ладно, это все неважно, правда. Важно лишь то, что это бесполезно и бессмысленно, то же самое, что пытаться убежать от своей тени.
