- Скорее, ты лежал бы рядом, — сухо отметила Полли. Мокрые насквозь, продрогшие, с красными озябшими руками они сидели на лавочке после дождя.

- Но что-то все равно пошло не так. Я имею в виду нас. Понимаешь? — она не отвечала. Смотрела на него настороженным взглядом и только кивнула в ответ. И общее понимание — понимание друг друга с полу-взгляда — накрыло их.

У нас неправильные отношения. Нормальные отношения не могут строиться на постоянных упреках, подколках и язвительных замечаниях. Нам надо было оставаться друзьями. Не нужно было целовать тебя в первый раз. Не нужно было признаваться в любви. Это-то и было неправильным. С этого все и пошло наперекосяк. И длится до сих пор. А повернуть все вспять невозможно. И смерть Игоря тут вроде бы не при чем — я понимаю это совершенно ясно, но душой, сердцем, я вижу, что это просто итог всего. Что бы ни было у нас дальше вместе — оно не может продолжаться. Пора окончательно повзрослеть, пора перестать цепляться друг за друга, и идти своими дорогами.

- Родька… Родион! — гаркнул Мишка вдруг ему прямо в ухо. Расков моргнул. Друг смотрел на него выжидающе, и Родион протянул, чтобы сказать хоть что-то:

- Да, у нас разошлись интересы… Она бросила театр. Перешла в школу с углубленным изучением английского. Мы как-то перестали видеть друг друга.

Мишка слушал и постепенно — Родион видел это — начинал ему верить. Пропадала эта подозрительность во взгляде, будто он заранее знает, что Родион что-то скрывает. Появлялась уверенность… вот только в чем? В собственных силах? В возможности завоевать Полину? Эх, ему бы Мишкины проблемы!.. У него в голове шла работа намного более серьезная — попытка задвинуть куда-то поглубже те самые непрошеные воспоминания, что неожиданно вылезли, откуда их не звали. Там были и Игорь, и его мать, и отец, и Полина…

И Родион Расков думал — впервые он действительно так думал, — что в 14 лет они бы сошли с ума, если бы не расстались, сошли от того, что с такой силой навалилось на них. И потому единственное, что можно было сделать — это не решать проблемы, а отпустить их. И друг друга, в том числе, потому что они были самой большой друг для друга проблемой.

Так что… все было правильно. Так, как должно было быть.

* * *

Красовский даже глаза закатил, когда, войдя в конференц-зал, обнаружил там одну Машу Сурмину. К чертям прозу, начинался новый раунд, и он обещал быть похлеще предыдущего!

Взгляды их пересеклись.

- Я никогда не опаздываю, — предвосхищая его вопрос, заметила Маша.

- Так уж и никогда, — ехидно протянул он, проходя по залу и из-за ее спины заглядывая в чертежи. Маша чертежи отодвинула.

- Никогда, Олег Александрович. Если только сама этого не хочу.

— Ну-ну, — он сел на свое место, решительно положил ноги на стол и скрестил руки на груди. И растянул улыбку до ушей.

- Всегда мечтал так сделать, — по-детски признался он. Кажется, настроение его улучшилось.

- Спорим, при других сотрудниках вы этого не сделаете, — фыркнула Маша, не теряя при этом своего лица. Лишь холодно посмотрела и отвернулась.

- Да я могу их хоть дым в лицо пускать, они и слова не скажут, — усмехнулся Красовский.

- Дым в лицо это вы мне пускаете.

- Ты тем же самым занимаешься, дорогая моя Мария. Во-первых, почему ты считаешь, что находишься на особом положении? — серьезно посмотрел он на нее, опуская ноги на пол.

- Я разве…

- Да. С чего же ты тогда взяла, что при других я так не сделаю?

- Интуиция! — нервно расхохоталась Маша.

- А, во-вторых, — не обращая на нее внимания, продолжил Олег. — Меня раздражает, что ты прикрываешься этими слухами и разговорами о тебе и Игоре, о твоей причастности к его увольнению, чтобы что… Перестать здесь работать? И куда ты пойдешь? Что будешь делать? Неужели Игорь был таким близким для тебя другом, что ты готова пожертвовать своим местом ради него?

- Ой, да прекрати! — Маша резко поднялась из-за стола, даже забыв держаться холодно, отстранено и самое главное — на «вы». — Это бред! Просто ты не хочешь меня понять, вот и все. Если бы ты знал, как тяжело работать с людьми, которые тебя ненавидят!. Да еще и осознавать, что нормальный сотрудник был уволен по глупости… и по… самодурству, — смело закончила она.

— По моей глупости, да? Потрясающее отношение к начальнику.

- Ну вот, опять! — всплеснула Маша руками. — Ладно. Все, этот разговор не имеет смысла.

Она отвернулась от него, отгородившись скрещенными руками и мыслями. За окном была весна, конец апреля, но смута в ее душе была вполне себе осенняя.

Красовский затеял этот разговор в надежде помириться, чтобы хотя бы не бегать друг от друга, а в итоге, похоже, превратил их разногласия в непреодолимую стену. Очень хотелось закурить и чашку кофе, но уходить отсюда не стоило, по какой-то детской глупости он боялся оставлять ее одну, будто это только усугубило бы их отношения. Отношения, которых нет, — напомнил он себе.

Прошло еще пару минут, и она вернулась на свое место, и когда начали влетать и лихорадочно рассаживаться сотрудники по местам, Маша и Олег сидели в спокойном выжидательном молчании. Маша щелкала кнопками телефона, Красовский копался в каких-то архивах и мрачно выкидывал ненужные бумаги.

- О, превосходно. — Заявил он, вставая с места. — Можем и начать для разнообразия! Я понимаю, что вы все до жути творческие люди, но я почему-то нахожу в себе силы приходить вовремя, хотя у меня куча дел и еще нужно съездить на объект!

— Шеф не в настроении, — прошептал кто-то. Кто это был — Маша так и не успела определить.

- Попрошу дискуссии о моем настроении не устраивать. Не на базаре! — рявкнул он от окна. Дорвался, наконец, до открытой форточки и закурил. — Ну что ж, Елена, мы вас слушаем. Прошу, приступайте.

Маша углубилась в переписку с Женькой. Впервые работа занимала ее очень мало, и она не слушала отчет своей почти что коллеги и их жаркие споры с Красовским.

Сестра сообщала о том, что карантин, наконец снят, и сегодня вечером ее можно будет навестить. Так как утром этот номер не прошел, Машу опять не пустили в больницу, она решила отправиться к Женьке в самое ближайшее время.

- Михаил, как насчет того, чтобы поделиться своими замыслами? — услышала она сдержанный голос Красовского. — Раз уж ваша подопечная так занята посторонними делами!

Последняя реплика предназначалась явно для Маши. Она подняла голову и обнаружила, что на нее все смотрят.

- Разве я не работаю? — тихо проговорила она.

- Что-то не заметно. Михаил, чем вы вообще занимаетесь целыми днями, почему я не вижу никакой производительности?

- Мы показывали вам все на прошлой неделе. — Поднял голову Михаил, который занимался тем же, чем и Маша — переписывался, но отнюдь не с родственниками, а со своими многочисленными подружками, которых он прятал от жены.

— Ключевое слово — на «прошлой»!

Маша вскинула голову. Особенно приятно было оказаться в категории работников наподобие ее наставника Михаила. Она даже представляла, что сказала бы сейчас Елена, если бы кто дал ей слово: «Ну, какой наставник, такой и стажер!»

— Мой проект — здесь, — Маша указала на папку. — Вы прекрасно знаете, что у меня все готово.

- Побольше интереса к работе, Сурмина! Меня интересует не только то, как быстро ты выполняешь задания, но и как качественно. И как относишься к работе. В последнее время у тебя одни посторонние темы в голове! Никакого желания работать! — Он обошел стол и неожиданно вытащил из ее руки телефон, который она держала под столом в руке. — Вот об этом я и говорю. — Он бросил телефон на стол. — Нам, конечно, жутко интересно, с кем ты ведешь жаркую переписку, но еще больше нас интересует твоя так называемая работа.

- Отлично. Отлично. — Маша встала, взяла папку. Руки ее дрожали от едва сдерживаемого гнева. — Превосходно.

Все ждали в полном молчании. Еще секунду и Красовский, казалось, лично придушит ее. Забавно, что раньше, на первых подобных отчетах, Маша жутко боялась чего-то подобного. Но Красовский всегда оставался неизменно вежлив, спокоен и ироничен. А сейчас, когда она увидела его, наконец, таким, ей уже совсем не было страшно. Просто сегодня она лишь слегка его ненавидела, вот и все.