Родиону Раскову было 20 лет. Иногда он думал, что все 100. Больше всего на свете он мечтал стать беззаботным парнем, приезжающим к любимой девушке в родной город. Спешить и торопиться к ней, и только к ней; строить планы, звать на воскресный семейный обед, где отец пародирует знаменитостей, а Катька ворчит недовольно; играть в театре все больше и больше (не ради того, чтобы прятаться в масках, он теперь знал это точно); проводить вечера на пляже, уезжать на электричке в соседний городок и засыпать, просыпая свою остановку, а еще стоять у озера, бесконечно долго вылавливая свое отражение.

Но это оказалась никчемная роль.

В его спектакле сценария не существовало.

Эпилог

«Как стало известно из достоверных источников, начинающий актер Родион Расков, снявшийся в молодежном сериале «Мятежные» и новом фильме режиссера Михаила Киримова «Расплата», разорвал контракт на участие в новом телесериале и покинул страну в минувшую субботу. Интересно, что же могло произойти в жизни молодого провинциала, чтобы он отказался от такой желанной популярности?! Впрочем, подобный поступок сам по себе уже сделал его популярным на всю страну — так что, не был ли его сумасбродный отказ тщательно спланированным и хитроумным ходом, так сказать, гамбитом, ради будущего еще большего успеха?

В любом случае, что-то мне подсказывает, что о молодом человеке мы услышим еще не раз…».

- Интересно, а «достоверный источник» — это случайно не его сестра Катька? — полюбопытствовал Красовский, когда Маша дочитала журнальную колонку сплетен.

Маша лишь пожала плечами, задумчиво пряча журнал в сумку. Они стояли в аэропорту и ждали объявления о приземлении самолета из Москвы — встречали Чернова, Реснянского, Настю и Нику.

- Вполне возможно, главное, чтобы Рудик не узнал, что это она.

— Может быть, автор этого материала не так уж и заблуждается?

- О чем ты?

- Ну… что это гамбит. Маленькое поражение ради будущей победы.

— Наверно, все так и выглядит, но не думаю, что это было действительно спланированным ходом.

- Откуда ты знаешь? — Красовский вдруг посмотрел на нее серьезнее.

- Достоверный источник, — усмехнулась Машка.

- Полька?

— Нет. Эта мадам в разговоре со мной избегает любого упоминания имени Родиона. Она скорее удушится, чем будет что-то такое обсуждать. Да и вообще, не стоит ей что-то сейчас говорить о нем… Они только расстались.

- Да, — Красовский мрачно кивнул. Его племяннице наверняка было тяжело это перенести, особенно после Нины… — Только вот почему это случилось сейчас?

Маша искоса посмотрела на него.

- Полька рвет все связи. Все нити с окружающим миром, по крайней мере, привычным. Она больше не хочет никого потерять, особенно Раскова.

- И поэтому он внезапно уехал? — догадался Олег. — Он отправился ее искать?

— Что-то мне подсказывает, что он обязательно найдет ее, — они помолчали. — Они друг друга чувствуют.

Это было тогда в такси, когда они возвращались от мамы Красовского. Большую часть пути они проехали молча, но когда Маша заметила, что Расков очень сильно повзрослел за прошедшее время, и так трогательно заботится о Полине, на лице Орешиной появилось такое непривычное для нее, беззащитное выражение.

Она конечно тут же высказалась, что его опека начинает ее уже раздражать, но Маша видела, что Поле уже давно хочется с кем-то о нем поговорить. Хотя… зачем? Все самое важное, она была в этом уверена, они говорят друг другу честно и открыто.

В последнее время, после того, как Полина уехала, попросив ее присмотреть за домом родителей до их возвращения, а Родион помчался за ней, Маша постоянно думала только о том, что самые сильные чувства заставляют нас совершать самые сильные поступки. Они словно освещают наш путь, зажигая огни над теми тропами, перед которыми мы раньше стояли в сомнении, рискуя сделать ошибку. И даже если свет этот недолог и померкнет перед следующей тропой, он останется внутри нас, чтобы в самые темные, непроглядные ночи помочь найти выход наружу.

Маша вздохнула и проговорила, ставя точку:

- Так что я знаю точно, что он найдет ее…

Они помолчали. Красовский обнял ее сзади, положил подбородок на плечо.

- А я знаю, что ты перестала метаться. И никуда не уедешь…

- Зачем? — усмехнулась Маша Сурмина, сжав его руки. — Моя линия горизонта здесь.

Они засмеялись одновременно и почти одновременно взглянули на часы. Почти тут же прозвучало объявление, что рейс, который они ждали, задерживается на два часа.

— Не понимаю вообще, почему я должен их встречать? — со вздохом протянул Красовский. — И вообще я уже есть хочу. Пошли поедим…

— А как же твои друзья?

— Ты слышала, сколько у нас времени в запасе? — улыбнулся Красовский, уволакивая Машу к выходу. — К тому же они не маленькие, если что…

- Ну ладно. — Развеселилась Сурмина. — А потом на море, да?

- Швыряться песком и водорослями…

- И строить песочные замки!

- Как будто бы мы настоящие архитекторы!

— Это вряд ли, Красовский, до архитектора тебе еще расти и расти…

Они так и подошли к дверям — обнявшись и мешая выходящим и входящим в здание аэропорта людям. Скоро окружающие звуки заглушили их слова, а потом и сами они пропали из виду, став бледными точками в толпе разновеликих чемоданных людей.

Город впускал и выпускал тысячи туристов и новых жителей; Город раскрывал свои объятия и готов был попрощаться будто бы навсегда, зная, что однажды все ушедшие вернутся, как возвращаются потерянные, казалось бы, навеки вечные, вещи.