Добравшись до вершины башни и отворив гигантские врата, я просто не смог поверить своим глазам. Адепт света, вернее его сознание, парило над гранитными плитами в кромешной тьме. Оно плавно перетекало от одного тела к другому, издавая некое пищание на грани тихого воя, отдаваясь глубокой печалью во мне. Оно оплакивало свое детище. Войдя внутрь, мы впустили яркий свет из широкого вестибюля внутрь темного помещения. Сгусток энергии дернулся над телом и медленно направился в нашу сторону.

— Какого хре… — начал было Дайки, прицеливаясь в непонятное ему явление.

— Стой! — повысил я голос.

Сбрасывать иллюзию не было смысла, ведь у олицетворения сознания живого организма нет глаз, кои можно обмануть. Адепт света прекрасно понимал, кто перед ним. Его тепло прошло сквозь меня, «читая» меня полностью и видя, что я пережил спустя эпохи после смерти его плоти.

«Брат», — эхом отозвался его голос в моих висках. Я так отвык от ментальной связи, что у меня разболелась голова от прошивающих ее мыслей и идей адепта тьмы, когда он впервые со мной заговорил. Когда адепт света слился с моим разумом, я увидел, что же действительно произошло здесь. — «Прости нас».

— Не нужно извинений, — вслух начал я, ведь мы здесь не одни. — Ты молодец. Ты держался до победного. Я горжусь тобой.

«”Я”», — устало шелестел голос брата в голове. — «Как противоестественно звучит. Неправильно».

Вместо этого, я ответил ему: «Уже не имеет значения. Нас больше нет, но у меня есть шанс все исправить».

«Мы согласны с твоим планом, брат», — и его сознание сливается с моим точно также, как адепт тьмы. Теперь нас трое. Теперь мы сможем все исправить.

— Кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? — негодующе рыкнул Аомине, топчась на месте.

— Мне тоже интересно узнать, что вы здесь забыли, — зло прошипел голос позади, захлопывая за собой врата, вновь окрашивая все вокруг в черное.

— Ты…

Короткий свист, и меня отбросило к стене с ужасающей мощью. Хрипя от боли, я пытался подняться, но удары безостановочно сыпались по всему телу. По крайней мере, На’арек атакует лишь меня, ведь человека он с одного удара размажет. Пытаясь сконцентрироваться сквозь боль, создаю кошмары, что тут же атакуют ящера. В этой битве с ним у меня нет ни единого преимущества, он прекрасно видит в темноте в отличие от меня и Аомине. Поэтому я насылаю кошмары один за другим лишь бы ненамного отвлечь его, а сам концентрированным ударом антигравитацией с ноги пробиваю в стене огромную дыру. Иллюзии давно сброшены, и я жестом призываю Дайки быстро отступать к проему. Я делаю то же самое, продолжая свои атаки.

Аомине уже стоит на краю и с ужасом в глазах наблюдает за развернувшимся побоищем внизу. На’арек неумолимо наступает на нас. Дайки со страхом смотрит то на меня, то на ящера. Время пришло. Сосредотачиваюсь, мою кауду нестерпимо жжёт от причиненных увечий. Пробиваю ментальный барьер Дайки и говорю: «Прости, Аомине-кун. Но дальше я сам по себе. Надеюсь, Шого и Кагами тебе всё объяснят. Сегодня больше никто не умрет».

Я хватаю перепуганного человека за руку и сильно толкаю в проём, а сам разворачиваюсь лицом к На’арек. Мгновение, и раздается хлопок. Нестерпимая боль обожгла правое плечо, буквально уничтожая мою руку, пурпурная кровь хлынула из развороченного плеча, а голова ящера, возвышающегося прямо надо мной, разлетелась на куски. Его тело упало на меня, я сам потерял равновесие и спиной вниз полетел вниз наземь с высоты двадцатиэтажного здания. Слышу, как Аомине заорал не своим голосом издалека. Спасибо вам, Мидорима-кун, Кагами-кун, я знал, что вы справитесь.

***

— Что это, Куроко? — с явным удивлением спрашивает бывший баскетболист, когда я ему протягиваю нечто для него непонятное.

— Это прототип вашей снайперской винтовки, Мидорима-кун, с небольшими «дополнениями».

Он взвешивает в руках оружие, примеряясь к нему.

— Когда мы с Аомине будем падать, что бы ни произошло, стреляй без промедлений. Он точно последует за нами.

Шинтаро, неуверенно держа винтовку, с сомнением посмотрел на меня.

— С чего ты взял, что я попаду с первого раза?

— Я уверен в твоих способностях. Ты точно попадешь.

Еще со времен школьного баскетбола я приметил его феноменальную зоркость и точность. У него все получится. Я верю в него.

Мидорима все также недоверчиво присматривался к черному, как смоль, оружию, и, наконец, перевел на меня взгляд.

— Покажи, как с ним обращаться.

***

Я не ошибся в тебе, Мидорима-кун. План сработал идеально. Позиция на крыше здания в полукилометре поодаль башни идеальна. Исполнитель идеален. Все прошло без сучка и задоринки.

— Тецу, твою мать! — орал во всё горло Дайки. — Баран! Давай за ним!

Кагами тоже подоспел вовремя. Когда я давал оружие Мидориме, я попросил Тайгу налету поймать нас с Аомине, когда мы будем падать. Дайки всё время держался молодцом. Даже сейчас он хочет помочь, вижу, как паладин, держа человека на руках, ныряет вниз, летя за мной. Я горжусь ими. Всеми горжусь. Но на этом роль наших детей сыграна.

Я падал слишком быстро, Кагами бы успел настичь меня, я уверен, но после не вышел бы из пике. Взмах оставшейся ладони, и я окружаю ангела и человека барьером на несколько секунд. Этого достаточно. Вижу их смятение и неверие на лицах. Паладин сильным взмахом крыльев пробивает мой барьер и устремляется за мной, подгоняемый матами Аомине. Немного поворачиваю голову и двумя правыми глазами вижу, что лечу прямо на свору ангелов с промытыми мозгами. Тело ящера так же грузно летит вниз подле меня. Хватаясь за остаток плеча, в воздухе переворачиваюсь и приземляюсь на ноги, антигравитацией порождая сейсмический толчок и отбрасывая ангелов в стороны. Без сил опускаюсь на колено, кауда обвивает покалеченный торс. Кагами приземляется рядом, выпуская Дайки из рук. Тот, спотыкаясь, со всех ног бросился ко мне, вижу, что и Мидорима, ведомый Шого, мчатся ко мне.

Поле битвы будто замерло. Как тогда, во сне, вижу все в замедленной съемке: каждый шаг, каждый выстрел, каждый взмах крыльев, каждый брызг крови.

«Не думал же ты, что все будет так просто?»

Все замерли. Эти слова пробасили у всех на нервах, а тело На’арек, валявшееся подле меня, начало биться в конвульсиях. Его кости с оглушительным треском срастались, мышцы и сухожилия регенерировали, а голова начала отрастать заново. Поистине омерзительное зрелище. Я смутно слышал, как кого-то из разношерстной толпы вырвало. Моя кауда засветилась, когда я пытался заглянуть в воспоминания адепта света. Поначалу я был удивлен, почему в его сознании так много пробелов. Будто его память, его естество дробили по кусочкам.

«Прости нас, брат», — услышал я из глубин своего сознания его голос.

Моему взору начали представать фрагменты воспоминаний моего брата, как На’арек убивал одного ангела за другим в той злополучной башне, а вместе с этим он убивал адепта света. Ведь ангелы и Ра’эдем — его творения. Не имея физической оболочки, его сознание жило за счет его детища. Таким образом, На’арек пытался выведать наш главный секрет. Как мы творим. В ходе нескончаемых пыток он каким-то непостижимым образом догадался о существовании «зерна жизни». Возможно, брат в беспамятстве все ему поведал, возможно, тот сам догадался. Уже неважно.

На’арек научился пользоваться «зерном жизни», и сейчас он на моих глазах восстает из мертвых. Больше нет смысла тянуть. Резким движением единственной руки создаю не’ар, его координатами станет пустыня Тоттори.

В два шага оказываюсь перед почти живым На’арек, направляю не’ар под ноги, и мы с ящером проваливаемся в образовавшийся портал. Слышу на грани сознания возмущенные оклики Хайзаки и Кагами. И лишь сейчас я понимаю слова из сна. «Тишина наступит».

Пора заканчивать со всем.

========== Акт 26: Последние воспоминания ==========

Я грузно падаю в обжигающий песок пустыни, каждая гранула проходит сквозь пальцы подобно воде. Почти как дома. С трудом поднимаюсь, усаживаясь на колени без сил. Не’ар отлетел куда-то в сторону. Стоит жаркая, безоблачная погода. Точно такая же стояла, когда Кисе узнал о моем возвращении спустя пять лет.