— Э-э… нет, понимаешь, я же не знаю еще, в чем было дело. Он сейчас… хм… приедет, чтобы все объяснить.

— Сейчас?! В половине третьего утра?

— Зачем откладывать дела в долгий ящик? — слабо защищалась я.

— Другими словами, он болтался по барам, пил, никого не закадрил, а потрахаться хочется. Мило, Люси, нечего сказать. Высоко же ты себя ценишь.

— Все совсем не так… — промямлила я, борясь с неприятным чувством в желудке.

— Спокойной ночи, — не стала слушать Карен мои оправдания. — Я пошла спать. С Дэниелом, — хвастливо добавила она.

Я знала, что она расскажет о случившемся Дэниелу, потому что она все ему обо мне рассказывала, по крайней мере все унизительное и постыдное, что со мной случалось. У меня не оставалось от него секретов, и мне страшно не нравилось, что он столько знал обо мне. К тому же Дэниел всегда был у нас, мне уже стало казаться, что он живет с нами. Ну почему эти двое не могли пойти к нему домой и дать мне возможность побыть одной?

«Хочу, чтобы они расстались», — ожесточенно подумала я и вернулась к своей дилемме. Хорошенько поразмыслив, я изобрела способ обмануть удачу: надо накраситься, но не надо одеваться. Я так и сделала.

Уловка сработала: очень скоро ночную тишину нарушил такой оглушительный трезвон в дверь, что проснулись бы и мертвые, — это прибыл Гас.

Я открыла дверь, за которой стоял он: милый, сексуальный, растрепанный и пьяный. Только увидев его, я поняла, как сильно соскучилась по нему.

— Господи, Люси, — проворчал он, входя в квартиру, — этот твой сосед ужасно вспыльчив. Нельзя же так горячиться из-за небольшой оплошности.

— А что ты сделал?

— Ошибся дверью, только и всего, — буркнул Гас и направился в мою спальню.

«Эй, эй, какой он быстрый, — подумала я. — От него три недели не было ни слуху ни духу, а он ведет себя так, будто собирается залезть прямо ко мне в постель».

Я пошла за ним, и оказалось, что он уже залез ко мне в постель. То есть почти залез: он сидел на краю кровати и снимал ботинки.

— Гас, — осторожно начала я, намереваясь прочитать ему лекцию, которую обычно читают женщины в подобных ситуациях: да как ты смеешь так со мной обращаться, да кто ты такой, да за кого ты меня принимаешь, я не собираюсь с этим мириться (ложь), я не позволю вытирать об себя ноги (снова ложь) и так далее, и тому подобное.

— Знаешь, что я сказал ему, Люси? Я сказал: «Я всего лишь разбудил вас, и это мелочь по сравнению с завоеванием Польши». Ха-ха! Он ведь немец, да?

— Нет, Гас, он австриец.

— Ну, это почти одно и то же. И те и другие — крупные блондины и любят сосиски. — Потом он сфокусировал свои пляшущие красные глаза на мне — впервые с тех пор, как ввалился к нам в квартиру. — Люси! Моя милая Люси, ты такая красивая!

Он вскочил и подбежал ко мне, и его запах вызвал во мне такое желание, что я сама удивилась.

— М-м-м, Люси, как я скучал по тебе. — Он уткнулся носом мне в шею и скользнул руками под пижаму. Прикосновение его ладоней заставило меня содрогнуться от возбуждения, которое, ничем не потревоженное, дремало три недели, а теперь вот проснулось. Огромным усилием воли я справилась с ним. «Уйди! — сказала я ему. — Я еще не прочитала ему лекцию».

— О, Люси, Люси, — бормотал Гас, возобновляя атаку на мою пижаму. — Мы больше не должны расставаться.

Одной рукой он крепко обхватил меня за талию, а другой стал расстегивать пуговицы на пижаме. Я отталкивала его, но делала это чисто символически. Я ничего не могла поделать с собой — он был слишком привлекателен. Слишком красив, опасен и проказлив. И у него был такой вкусный запах — запах Гаса.

— Гас! — Я боролась, не давая ему стянуть с меня верх пижамы. — Ты не звонил мне три не…

— Я знаю, Люси, извини меня, Люси, — шептал он, и моя пижамная куртка полетела наконец на пол. — О, Люси, как ты прекрасна!

— Я заслуживаю хотя бы объяснения, — изо всех сил сопротивлялась я, а он толкал меня к кровати.

— Да, Люси, несомненно, заслуживаешь, — несколько туманно ответил Гас, пытаясь заставить меня согнуть колени. — Но, может, это подождет до утра?

— Гас, поклянись, что твоему поведению есть оправдание и что утром ты мне все расскажешь!

— Клянусь! — сказал он, искренне глядя мне в глаза и одновременно стягивая с меня пижамные брюки. — И ты сможешь сказать вслух все, что ты думаешь обо мне. Можешь даже пристыдить меня и довести до слез, — пообещал он.

И мы занялись сексом.

Я помнила, что сказала мне Карен, но не была с ней согласна — у меня не было ощущения, как будто меня используют. Я хотела, чтобы Гас хотел меня. Это доказывало бы, что я все еще нравлюсь ему, что он не разочаровался во мне и что, хотя он и пропал на три недели, в этом не было моей вины.

Я решила, что лекция может подождать до утра, и отдалась своему желанию, Гасу и сексу. Но я совсем забыла, что Гас скор на руку, в том смысле, что раз-два — и готово. То есть все закончилось, не успев толком начаться. Как это бывало и раньше, Гас кончил за пару минут. Таким образом, у нас оставалась куча времени на оправдания и объяснения, но он сразу же заснул. И в конце концов я тоже уснула.

Глава сорок восьмая

На следующее утро заставить Гаса выслушать лекцию было ничуть не легче, чем ночью. Во-первых, он был удивительно энергичен для человека, который находился в сильном опьянении всего несколько часов назад. Я ожидала, что он проведет полдня в кровати, умоляя о ведре воды и обещая себе, что больше в рот не возьмет ни капли алкоголя. Вместо этого он проснулся на рассвете и принялся жевать печенье. Когда принесли почту, он сбегал в прихожую, притащил ворох корреспонденции и стал вскрывать все конверты подряд и читать их содержимое.

— Ага, вот хорошая девочка, молодец, Люси, — похвалил он меня тоном гордого родителя, когда узнал, что моя задолженность банку стала еще больше. — Теперь ты должна переехать и забыть сообщить новый адрес банку.

Я с мрачным видом лежала в постели и желала, чтобы он успокоился. Или по крайней мере не напоминал мне о плачевном состоянии моих финансов.

— А что за дело у тебя с обувным магазином? — спросил он. — Опять все та же проблема?

— Да. — Опять все та же старая проблема, а именно пара высоких замшевых сапог и пара очень сексуальных сандалий из змеиной кожи.

— Итак, Гас. — Я старалась говорить твердо. — Нам действительно нужно…

— Ого, что это? — взмахнул он очередным конвертом. — Кажется, банковские выписки Карен. Давай откроем и…

Да, соблазнительная идея. Мы с Шарлоттой давно подозревали, что у Карен денег предостаточно, и мне было бы очень любопытно узнать, как обстояли у нее дела на самом деле.

Но сначала надо было прочитать лекцию.

— Оставь в покое Карен и ее деньги, — снова приступила я к Гасу. — Ночью ты говорил, что можешь все объяснить и что…

— Люси, можно, я приму душ? — перебил меня Гас. — Боюсь, от меня плохо пахнет. — Он поднял одну руку и сунул нос себе под мышку. — Фу, — сморщился он. — Я воняю, следовательно, я существую.

На мой вкус он ни капельки не вонял.

— Душ ты примешь немного позже. Дай мне этот конверт.

— Знаешь, можно подержать его над паром, и Карен не догадается…

Мне становилось понятно, что, несмотря на страстные заверения прошлой ночью, у Гаса не было ни малейшего желания объяснять мне что-либо или оправдываться. А я, счастливая, что он вернулся, не хотела отпугивать его настойчивыми расспросами и упреками.

Но тем не менее я должна была показать ему, что подобное обращение со мной не сойдет ему с рук. (Конечно, оно сойдет ему с рук. На самом деле уже сошло. Однако мне необходимо было хотя бы сделать вид, что я уважаю себя.)

Если я заведу Серьезный Разговор открыто и прямолинейно, то ничего не получится, он откажется сотрудничать. Придется хитростью и лестью заманить Гаса в обсуждение его поведения. Мне надо быть очень, очень ласковой, но в то же время очень, очень твердой.