Подобную тактику применяли и наши разведчики. Подразделения батальона проникали во вражеский тыл. Бойцы, как снег на голову, неожиданно нападали на неприятельские штабы, разрушали важные коммуникации, добывали столь необходимые разведданные. Запомнился бой за высоту, которую враг превратил в сильный опорный пункт. Никоновцы в дождливую ночь незамеченными пробрались через боевые порядки егерей, обошли высоту с тыла и установленным сигналом дали знать о готовности к атаке. Ударили мы одновременно, дружно. На высоте поднялась сильная паника, огонь сопротивлявшихся уже не был столь эффективным. Наши бойцы быстро решили бой в свою пользу. За этот успешно проведенный бой капитана Никонова наградили орденом Красной Звезды.

Между тем бои не утихали ни днем ни ночью по всему фронту. К середине августа 1941 года обстановка серьезно усложнилась. С юга на Ленинград надвигалась группа армий "Север", прорвавшая Лужскую укрепленную позицию, а с севера - финская армия, развивавшая наступление на петрозаводско-свирском направлении и на Карельском перешейке. Соотношение сил продолжало оставаться в пользу противника. Я знал, что не только наша 115-я стрелковая, но и большинство других дивизий фронта понесли тяжелые потери. "Трудность в создавшейся обстановке состоит в том, - докладывалось начальнику Генерального штаба маршалу В. М. Шапошникову, - что ни командиры дивизий, ни командармы, ни комфронтом не имеют совершенно резервов"{9}.

К 21 августа стало ясно, что наличными силами нам не сдержать вражеского натиска. Командующий 23-й армией приказал мне перебросить части дивизии в район станция Тала, полустанок Перо, пригород Карьяла с задачей прикрыть город Выборг с востока и быть в готовности к нанесению контрудара.

Дивизия умело оторвалась от противника и к утру 22 августа сосредоточилась в указанном районе. Мост через реку Вуокси был взорван. Попытка врага с ходу захватить Выборг была отбита частями нашей дивизии. Отмечу, что во многих боях мы умело взаимодействовали с пограничными заставами 5-го погранотряда. Благодаря этому враг недосчитался большого количества своих солдат. Полностью была разбита его 3-я пехотная дивизия, около 70 процентов личного состава потеряла в боях с нами и 2-я пехотная дивизия.

И все-таки вражеские войска подходили все ближе к Ленинграду. После прорыва неприятеля на сартавальском направлении к Вуоксинской водной системе перед ним открылась возможность удара по флангу и тылу выборгской группировки нашей 23-й армии. Мы почувствовали, что противник начал предпринимать усилия, чтобы отрезать 115-ю, а вместе с нами 43-ю и 123-ю стрелковые дивизии от остальных сил и замкнуть нас в кольцо.

28 августа мне позвонил командующий 23-й армией генерал-лейтенант М. Н. Герасимов (он сменил на этом посту генерал-лейтенанта П. С. Пшенникова). Я коротко доложил обстановку. Ждал, какое последует приказание. Помолчав, командующий приказал выводить дивизию к полуострову Койвисто.

Это был тяжелый марш. Накануне прошли проливные дожди. Незаметные до этого ручейки превратились в бурные потоки. Лесные тропы вспухли от обильной влаги и стали непроходимыми. Но люди упорно шли вперед, по нескольку километров в день, неся на руках оружие.

На рейде нас ждали корабли. Я увидел на берегу моряков. Направился к ним. Со мной приветливо поздоровался контр-адмирал Ю. А. Пантелеев.

- А это что за часть? - спросил он, указывая на большую группу людей, выходивших из леса.

Оказалось, что вместе с нами получила приказ отходить к Койвисто и 123-я стрелковая дивизия. Штаб быстро составил план погрузки на корабли. В первую очередь позаботились о раненых. Их у нас оказалось около двух тысяч.

Враг, потерявший было наш след, стал яростно наседать, скапливая силы для решительной атаки. Наиболее боеспособные наши подразделения всю ночь сдерживали его натиск. Мы за это время успели погрузить людей и имущество на три транспорта. За оставшимися подошли еще три корабля.

С первыми же проблесками рассвета транспорты снялись с якорей. Личный состав впервые за много дней получил горячую пищу, смог малость отдохнуть.

Я был гостем Пантелеева. Мы сидели в его маленькой уютной каюте. Юрий Александрович внимательно выслушал мой рассказ о боевых действиях дивизии, о героизме наших людей.

- Придет час, Василий Фомич, - сказал он тихо. - Все на лад пойдет.

За разговорами до Кронштадта мы не сомкнули глаз. Все двенадцать тысяч бойцов и командиров благополучно сошли на берег. Впереди их ждали новые испытания. Мы с комиссаром Овчаренко были вызваны к командующему Балтийским флотом адмиралу В. Ф. Трибуцу. Он выслушал наш доклад, а затем сообщил, что нам приказано 3 сентября явиться к Маршалу Советского Союза К. Е. Ворошилову...

Глава V.

Легендарный Невский пятачок

3 сентября 1941 года я ехал через весь Ленинград на Дворцовую площадь, где располагался бывший штаб главнокомандующего Северо-Западным направлением Маршала Советского Союза К. Е. Ворошилова{10}. Я не узнавал города, его некогда прекрасных площадей и дворцов. На перекрестках дыбились надолбы, окна первых этажей зияли амбразурами для стрельбы из пулеметов и пушек, в небе неподвижно зависли аэростаты.

Что я мог доложить маршалу? Дрались мы не хуже других, врагу от нас досталось крепко. Но и 115-я стрелковая дивизия, которой я командовал, имела потери. Теперь предстояло держать ответ.

Вспомнилась встреча с Климентом Ефремовичем Ворошиловым перед войной йод Серпуховом. Тогда он произвел впечатление деятельного, очень энергичного человека, военачальника с живым умом и твердым характером. "Каким-то он выглядит сейчас, - думал я, - когда обстановка критическая?"

К. Е. Ворошилов принял меня сразу. Он показался крайне озабоченным, усталым.

- Доложите о состоянии дивизии, - приказал маршал.

Выслушав мой доклад, К. Е. Ворошилов сделал некоторые замечания и отметил, что 115-я дивизия воевала хорошо. Я облегченно вздохнул.

- Вашей дивизии, товарищ Коньков, - сказал Маршал Советского Союза, следует срочно быть на Неве. Там создается опасное для нас положение, противник рвется к Ладожскому озеру, хочет взять город в кольцо. Генерал Попов уточнит вашу новую боевую задачу.

Я обрадовался, что вновь встречусь с человеком, который уже однажды покорил меня своим обаянием, доступностью, широтой кругозора. Вспомнился март 1941 года. С командирами полков я возвращался из-под Выборга, где проводилась рекогносцировка местности. До отхода поезда еще оставалось время, и мы ожидали на перроне. Вдруг в окружении генералов и командиров подошел командующий Ленинградским военным округом генерал-лейтенант Маркиан Михайлович Попов. Он приветливо со всеми поздоровался, обращаясь ко мне, сказал:

- Товарищ генерал Коньков, нам, кажется, по пути, прошу вас в мой вагон.

Меня сразу расположило к командующему это дружелюбное обращение. Чувствовал я себя свободно, без робости. Ехать с М. М. Поповым предстояло несколько часов.

- Василий Фомич, - обратился ко мне Маркиан Михайлович, - расскажите мне поподробней о 115-й стрелковой дивизии, о ее традициях.

Свою дивизию я любил, знал в ней по имени-отчеству всех командиров и многих красноармейцев. Естественно, увлекся рассказом. Командующий меня слушал с каким-то удивлением. Особенно я это почувствовал, когда говорил о славном прошлом одного из полков Московской Пролетарской дивизии, на базе которого было сформировано наше соединение.

- Боевые традиции - наше грозное оружие, пусть оно всегда будет у вас в арсенале, - сказал Маркиан Михаилович, когда я закончил рассказ. Потом он неожиданно поднялся, посмотрел мне прямо в глаза и спросил: - О чем вы думали, когда были за Выборгом на рекогносцировке?

Я поначалу растерялся, хотя понимал, что посылали меня туда не на прогулку.

- Так вот, товарищ генерал, возможно, уже в апреле ваша дивизия будет передислоцирована на Карельский перешеек, ближе к государственной границе. Учтите, семьи командиров останутся на прежних квартирах, проявите о них заботу и внимание.