Вместе с Антоновым-Овсеенко и Чудновским Подвойский вошел в состав оперативной тройки, которой было поручено общее руководство штурмом Зимнего.

Вспоминая о ее заседаниях, член ВРК Садовский писал: «В маленькой комнате была разложена карта; Антонов сидел на кровати, а Подвойский с Чудновским яростно спорили о плане действий против Зимнего дворца…» Ленин постоянно посылал к ним курьеров с записками в несколько слов: «Взята ли центральная телефонная станция и телеграф?», «Захвачены ли мосты и вокзалы?..»

Эту обстановку хорошо описал Владимир Маяковский:

На площади перед Зимним началась перестрелка. Из-за штабелей дров, прикрывавших подступы к основным воротам дворца, юнкера вели ружейный и пулеметный огонь. Подвойский обошел участок, который занимал Павловский полк, остановился перед аркой Главного штаба. О стену дробно стучали пули, на мостовую сыпались осколки оконных стекол. Он посмотрел на часы. Было 21 час 40 минут. Сейчас в Смольном собираются делегаты II Всероссийского съезда Советов. Дворец окружен. Нужно действовать! И вот гулко ухает пушечный выстрел с «Авроры». Тысячи голосов подхватывают команду:

— На штурм последнего прибежища Временного правительства! Ура!

Красногвардейцы, солдаты и матросы устремились к дворцу. Подвойский шел в рядах Павловского полка.

Передние уже карабкались на баррикады, разбрасывая поленья, и, спрыгнув вниз, разражались восторженными криками. Под ногами валялись груды винтовок — юнкера побросали их и укрылись в многочисленных залах дворца. Двери подъездов по обе стороны ворот были распахнуты настежь.

Главные силы штурмующих ворвались во дворец. На лестницах, в коридорах и залах жались кучками бледные от страха юнкера, истерично кричали представительницы женского батальона.

Распахиваются двери одной из комнат.

— Именем Военно-революционного комитета объявляю вас арестованными!

Это Антонов-Овсеенко с отрядом красногвардейцев появился перед растерявшимися министрами Временного правительства. Робкие попытки протеста, заявления о своей неприкосновенности вызвали насмешливые улыбки у красногвардейцев.

Из Зимнего победители выходили в приподнятом настроении. Они выводили арестованных министров. Наблюдая эту картину, Николай Ильич сказал Еремееву:

— Ну, теперь конец.

И, несмотря на всю напряженность закончившихся суток, воскликнул:

— Как прекрасен минувший день!

А Маяковский позднее напишет об этом так:

Известие о взятии Зимнего Владимир Ильич получил, когда находился в комнате Военно-революционного комитета. Сообщил об этом окружавшим его товарищам. Дружное «ура!», восторженные лица. Ленин и Бонч-Бруевич пошли в зал, где ожидали подробностей делегаты съезда, — они знали о начавшемся штурме Зимнего, слышали пушечный выстрел и теперь нетерпеливо ловили каждое сообщение. В коридоре Бонч-Бруевич шепнул Владимиру Ильичу:

— Снимите парик. Давайте спрячу. Почем знать, может, еще пригодится.

Ленин внимательно взглянул на него:

— Мы берем власть всерьез и надолго.

Подвойский вернулся в Смольный глубокой ночью. Подробно рассказал Владимиру Ильичу, как проходил штурм Зимнего. Ленин внимательно слушал, иногда коротко переспрашивая, потом сказал:

— В последние дни вам было не до сна. Отдохните. У революции очень много дел. Революции необходима вооруженная защита, и ее нужно создать. Грош цена нам будет, если не сумеем защитить завоевания рабочих.

В первом Советском правительстве — Совете Народных Комиссаров, образованном II съездом Советов, был создан Комитет по военным и морским делам. В него вошли Антонов-Овсеенко, Крыленко, Дыбенко. В состав комитета был включен и Подвойский.

На следующий день после победы вооруженного восстания Керенский вкупе с генералом Красновым организовали наступление на Петроград. Казачьи полки Краснова заняли Гатчину. Воспользовавшись тем, что многие войсковые части и отряды Красной гвардии ушли на защиту столицы, в городе подняли мятеж офицеры и юнкера.

В ночь с 27 на 28 октября Ленин приехал в штаб Петроградского военного округа и попросил Антонова-Овсеенко, Мехоношина и Подвойского рассказать о положении под Петроградом после захвата Гатчины казаками. Владимир Ильич интересовался планами борьбы с Красновым, поставил штабу задачи по организации защиты Петрограда. Озабоченный создавшимся положением, он потребовал поставить себе стол в кабинете Подвойского. Николая Ильича несколько смутило это: разве Совнарком не доверяет только что избранному на съезде военному руководству?

— Дело не в недоверии, — спокойно ответил Ленин, — а просто правительство рабочих и крестьян желает знать, как действуют его военные власти, каким образом организуют оборону Питера.

И тут же засыпал градом вопросов:

— Как защищена железнодорожная линия Гатчина — Тосно? Какие силы там имеются, надежны ли они? Почему не вызвана кавалерия из-под Новгорода? Обеспечены ли солдаты и красногвардейцы необходимым вооружением? Как вы мыслите это сделать?

Подвойский отвечал:

— Оборона Питера налаживается… Но некоторые воинские части медлят с выступлением на фронт…

Лицо Ленина сделалось суровым. Не повышая вроде бы голоса, Владимир Ильич сказал, но так, что Подвойскому показалось, будто он кричит:

— Вы ответите перед ЦК, если полки не будут сейчас же выведены. Слышите, сейчас же!

Особенно Ленина беспокоило плохое снабжение красногвардейских отрядов. В этом, да и в ряде других случаев люди зачастую не находили решения там, где его, казалось бы, легче всего найти. Например, путиловцы производят пушки, но их не на чем вывезти — нет лошадей. А между тем мимо завода проходит железнодорожная ветка, орудия можно поставить на платформы и отправить на позиции. Это ведь так? — спрашивал Владимир Ильич.

Упреки эти, правда, не относились непосредственно к Подвойскому, однако от этого было не легче.

К середине дня 29 октября основные силы юнкеров были разгромлены. Обстановка на фронте тоже изменилась к лучшему: на позиции выступили шесть полков Петроградского гарнизона. Вместе с уже сражавшимися красногвардейцами и солдатами они смели войска Краснова.

В вооруженной помощи для установления и защиты Советской власти нуждались многие другие города и районы страны. Подвойский вызывал армейских коммунистов, тщательно их инструктировал, снабжал мандатами ВРК и направлял на места. Владимир Ильич по-прежнему приходил в его кабинет, садился за свой стол, где стоял телефон, и работал. Не все посетители сразу осваивались в его присутствии. Ленин включался в разговор, расспрашивал, чего они ждут от Советской власти. Его заинтересованность покоряла, человек быстро становился самим собой. Присутствие Владимира Ильича, его умение разговаривать с разными людьми было большой школой для Подвойского.

Николай Ильич телеграфировал в Тверь, Тулу, Ярославль, Иваново-Вознесенск — требовал немедленно выслать в Москву красногвардейские отряды; через некоторое время Ленин спросил: