Русское правительство приняло ряд мер, чтобы лишить противника продовольственной базы. Население заблаговременно оповещалось о необходимости «хлеб спрятать в ямы в лесах, также себе и скоту место в лесах и в крепких местах приготовить, дабы с неприятельским приходом… ничего не мог к пропитанию получить»[84].
Население призывалось выступить на борьбу со шведами, чтобы «которые к службе годны, оставались с ружьем и с копьями для супротивления неприятелю»[85].
Призыв правительства встретил живой отклик среди населения.
Как только шведская армия вошла в полосу Мазурских лесов, она на своем пути встретила стойкое сопротивление не только русской армии, но и белорусских крестьян, которые нанесли ей большой урон.
Белорусские крестьяне, узнав о приближении шведов, оставляли свои жилища, зарывали в землю или увозили с собой в лес хлеб и другие съестные припасы, а на пути следования шведских колонн сооружали завалы и засеки. Кроме того, отдельные крестьянские отряды устраивали засады и совершали нападения на шведскую армию. Они уничтожали шведов на каждом шагу, а сами, спасаясь от преследования противника, исчезали в лесах.
В Мазурских лесах шведы потеряли большое количество людей и значительную часть артиллерии, которую захватили крестьянские партизанские отряды. «Король двинулся в эту болотистую и пустынную лесную Мазурскую полосу, где, кроме того, на каждом шагу приходилось иметь дело с мятежными крестьянскими бандами», — злобно замечает шведский историк Стилле[86].
Французский посланник при шведском короле де-Безенваль писал 25 августа 1708 г., что по призыву Петра I местные жители выступали на борьбу против шведов, они вооружались кто чем попало, чтоб защитить проходы, подступы, делать засеки и рыть окопы.
В 1707 г. «под городом… Копысью… делаемы были… великие окопы, для копания оных давано крестьянского народа с заступами, секирами и топорами из всего повета Оршанского по несколько сот в неделю, также из экономии Могилевской и из самого города Могилева на неделю высылано по 200 человек для копания батарей»[87].
А жители Несвижского магистрата еще в 1702 г. подавали заявление князю К. Радзивиллу с просьбой привлечь их к сооружению оборонительных укреплений, в частности к строительству крепости в местечке Несвиж.
Петр I высоко пенил ту помощь, которую оказывало население Могилевщины русской армии в ее борьбе с иноземными захватчиками. Специальной грамотой он предоставил ему ряд льгот.
В грамоте гетману Скоропадскому Петр I указывал: «дабы из Могилевских жителей… пропускали везде без задержания и торговлю им исправлять велели с платежем достойные пошлины, без препятствия, и никаких им обид чинить не допускали»[88].
Белорусские крестьяне и горожане о каждом шаге движения шведов сообщали русскому командованию. Донесения и переписка между командирами русской армии пестрят этими сведениями. Фельдмаршал-лейтенант Гольц 23 июня 1708 г. доносил главному командованию, что «господин полковник Комбель… ко мне крестьянина прислал, который сказал, что… он четыре неприятельских шквадронов по ту сторону Друца видел, которые же без сумления — партия или передовые войска от неприятельской армии есть»[89].
Горожане оказывали большую помощь в разведывательной работе русского командования. Офицер русской армии Ржевский писал Шереметеву: «Сего числа послал прохоца с письмами, полоцкого мещанина благочестиваго, в в тех письмах посланы распросные речи язовицких; и тот мещанин до вашей милости отписал и мои письма тебе государь подал…»[90]. И дальше сообщает, что, по донесению полоцких жителей, «в Витебске, в Бешенковичах везде полно самых шведов и от Риги будто идет пехота, и я о том послал доведаться мещанина полоцкого».
Во время продвижения шведов к Днепру местные жители сообщили русскому командованию о группировке шведских войск. Полковник Огарев писал Меншикову: «посылали мы в Ворколобовской монастырь быховского мещанина, и он пришел назад и про неприятеля сказал, что стоят под Ворколобовским монастырем и делают на Днепре плоты и хотят наводить мост»[91].
Большую разведывательную работу для русского командования проводило еврейское население Белоруссии и Украины. Головкин писал 23 августа 1708 г. Петру: «Сего числа явились здесь Мстиславские (евреи. — Б. Т.), которые посыланы из Мстиславля в Могилев для проведывания о Левенгаупте, что оные… сказали в допросе своем, о том изволите… известен быть из приложенного при сем с того допросу списка»[92].
Дрыбинские евреи сообщили генерал-майору Инфлянту о движении шведов к Кричеву.
1 сентября Боур писал Меншикову, что он получил сведения в дер. Пучки на реке Проне от евреев, которые были 19 сентября в неприятельском обозе под Кричевым. Через них Боур узнал, что противник у Кричева «через реку сделал мост и перешел вчерашнего дня»[93].
Сообщения жителей, враждебно настроенных к шведам, давали возможность русскому командованию быстро установить направление движения шведской армии. Большую роль в этом отношении играли проводники, убегавшие от шведов; они немедленно доносили о противнике.
Проводники проявляли исключительную самоотверженность. Они сознательно уводили шведов от того района, в который они хотели попасть. Так, например, передовой отряд, посланный Карлом XII для занятия Стародуба, не выполнил поставленной ему задачи, потому что генерал «Лагеркрон доверился крестьянину, взявшемуся провести шведское войско кратчайшим путем. Этот крестьянин, будучи подослан полковником Скоропадским, обманул шведского начальника и повел его совсем не туда, куда нужно. Так что в то время генерал Инфлянт (руководивший русским отрядом. — Б. Т.) успел войти в Стародуб»[94].
Там, где шведским интервентам удавалось захватить населенные пункты, они с исключительной жестокостью относились к местным жителям. Шведы грабили и убивали беззащитных жителей, не щадя ни женщин, ни детей. Шведский король отдал приказ вешать всех жителей той местности, где хотя бы в малейшей степени будет оказано сопротивление шведам.
О грабежах, разорении и об исключительно жестоком отношении шведских захватчиков к мирному населению свидетельствует ряд документов. В заявлении ловчего Витебского воеводства Бялиницкого-Бирюля указывается, что при движении шведов через Литву и Белоруссию они чинили местным жителям «невыносимые опустошения, не щадя даже и храмов божьих»[95].
Меншиков, хорошо информированный об отношениях шведов к населению в районе Минска, писал Головкину: «Мучат, вешают и жгут мужиков (как прежде никогда не бывало), дабы ямы хлебные показывали… Утеснение убогих людей невозможно довольно описать»[96].
В народной памяти надолго сохранились тяжелые воспоминания о нечеловеческих мучениях, которым подвергали шведские грабители местное население. В «Записках» Могилевского игумена Ореста (первая половина XIX века) написано, что «по указу шведского короля мещан достаточнейших экзековано: в склепы, погреба сажали шведы, мучали голодом, в холодную воду нагих сажали, на балках под потолком завешивали и разными иными мучениями, как разбойники, мучали»[97].
На жителей оккупированной территории шведы накладывали непосильные налоги. Вот один из многих примеров, показывающий, как захватчики грабили местное население. Жителям села Липово было приказано: «абы каждый человек от своего дому давали б провиянт: муки витпол осмачку, алыбо жита осмачку, солоду осмачку, або чотири бочки пива, и до каждой осмачки солоду по чтири фунта хмелю, пол-осмачки гороху, албо круп ячных колбек[98], вола еднего, албо десятеро овец, масла чотири камене, пуд каменя соли, тютюну чотири папуши, два гарце горелки, три вози сена, две осмачки овса, три вози соломи, чтире вози дров». За непослушание населению угрожали, что они «огнем и мечом каранни будут»[99].
