– Дай-ка я тебя осмотрю.

Я очищал кожу вокруг раны, а Масло тихо бранился. И вдруг раздалось: шарк-стук, шарк-стук. Шаги замерли возле нашей двери.

– В чем дело? – спросил Масло, ощутив мой страх.

– Это…

Дверь за моей спиной распахнулась. Я обернулся и увидел, что моя догадка оказалась верна.

Хромой подошел к столу, плюхнулся на стул, обозрел комнату. Его взгляд пронзил меня, и я задумался, помнит ли Взятый, что я сделал с ним в Весле.

– Как раз поставил чайник, – невинно произнес я.

Он посмотрел на мокрые сапоги и плащ, затем на каждого находившегося в комнате. Потом снова на меня.

Крупным Хромого не назовешь. Если встретить на улице, не зная, кто он такой, он не произведет особого впечатления. Подобно Душелову, Хромой был в однотонной одежде – тускло-коричневой, поношенной, грязной. Лицо скрывала потертая кожаная маска, с которой капала вода. Из-под капюшона и маски торчали спутанные пряди волос – черных, припудренных сединой.

Он не произнес ни слова, лишь сидел и пялился на нас. Не зная, что в такой ситуации делать, я закончил обрабатывать рану Масла, затем заварил чай. Разлил в три оловянные кружки, одну дал Маслу, одну поставил перед Хромым, третью взял себе.

И что дальше? Теперь уже не притворишься, будто чем-то занят. И присесть негде, только возле стола… Вот дерьмо!

Хромой стянул маску. Поднес чашку к губам…

И я не смог отвести глаз.

Это было лицо мертвеца или же скверно забальзамированной мумии. Глаза живые и злобные, но прямо под ними – пятно гниющей плоти. В правом углу рта не хватало квадратного дюйма губ, проглядывали обнаженные десны и пожелтевшие зубы.

Хромой хлебнул чаю, посмотрел мне в глаза и улыбнулся. Я едва не обмочился.

Я встал и подошел к окну. На улице немного посветлело и снег падал уже не густо, но мне так и не удалось разглядеть камень.

На лестнице затопали сапоги. Вошли Эльмо и Ворон.

– Эй, Костоправ, как тебе удалось отделаться от…

Эльмо смолк, едва заметил Хромого.

Ворон вопросительно посмотрел на меня. Хромой обернулся. Пока он не мог меня видеть, я успел пожать плечами. Ворон отошел от двери и начал снимать мокрую одежду.

Эльмо сообразил мигом. Он приблизился к огню и разделся:

– О, как здорово избавиться от этой мокрятины! Как дела, Масло?

– Есть свежий чай, – сообщил я.

– Все тело болит, – ответил Масло.

Хромой посматривал на каждого из нас, а заодно на Одноглазого и Гоблина, который уже зашевелился.

– Вот, значит, как. Душелов привел с собой лучших из Черного Отряда. – Голос упал до шепота, но даже шепот Хромого наполнил все помещение. – Где он?

Ворон пропустил его слова мимо ушей. Он переоделся в сухие брюки, присел возле Масла и проверил мою работу:

– Здорово ты его заштопал, Костоправ.

– У меня хватает практики.

Эльмо пожал плечами в ответ на вопрос Хромого. Он допил чай, налил всем еще по чашке и вновь наполнил чайник водой из кувшина. Пока Хромой сверлил взглядом Ворона, Эльмо ткнул Одноглазого сапогом в ребра.

– Эй! – рявкнул Хромой. – Я не забыл, что вы устроили в Опале. И что было в Форсберге.

Ворон уселся, прислонившись спиной к стене, вытащил самого зловещего вида нож и принялся чистить ногти. Он улыбался. Улыбался, глядя на Хромого, и в глазах читалась откровенная насмешка.

Неужели он совсем не знает страха?

– Что вы сделали с деньгами? Они принадлежали не Душелову. Госпожа дала их мне.

Глядя на Ворона, и я набрался смелости:

– Разве вы не должны сейчас быть в Вязе? Госпожа приказала вам покинуть Клин.

Гнев исказил и без того уродливое лицо. На лбу и левой щеке проступил шрам. Наверное, он тянулся вниз до левого соска Хромого. Этот удар ему нанесла сама Белая Роза.

Хромой резко обернулся. И этот проклятый Ворон сказал:

– Достал карты, Эльмо? Стол освободился.

Хромой оскалился. Все крепче пахло грозой.

– Мне нужны эти деньги. Они мои. У вас есть выбор: или соглашаетесь, или нет. И не позавидую вам, если откажетесь.

– Если они тебе нужны, пойди и возьми, – сказал Ворон. – Поймай Загребущего. Отруби ему голову. Положи ее на камень. Для Хромого это не составит труда. Загребущий всего лишь бандит. Разве у него есть шанс против Хромого?

Я подумал, что Взятый сейчас взорвется. Но он выдержал. Слова Ворона на мгновение ошеломили его. Лишь на мгновение.

– Ладно. Значит, вы решили усложнить себе жизнь. – Его улыбка была широкой и жестокой.

Я понимал: гроза вот-вот разразится.

В проеме распахнутой двери возникла тень. Худощавая темная фигура скользнула в комнату, посмотрела на спину Хромого. Я облегченно вздохнул.

Хромой повернулся. Между Взятыми едва не сверкнула молния.

Краем глаза я заметил, что Гоблин сидит, а его пальцы отплясывают в сложном ритме. Одноглазый, уставившись в стену, что-то шепчет в подушку. Ворон изготовил нож для броска. Эльмо вцепился в чайник, чтобы выплеснуть кипяток.

Вокруг меня на расстоянии вытянутой руки не было ничего пригодного в качестве метательного снаряда. Как же внести свой вклад? Записать историю в хроники, если выживу?

Душелов сделал едва заметный жест, обошел Хромого и уселся на свой любимый стул. Вытянул руку, подтащил другой стул и положил на него ноги. Потом взглянул на Хромого:

– На тот случай, если я тебя встречу, она просила передать, что желает тебя видеть. Ей не терпится расспросить о восстании в Вязе. – Обе фразы были произнесены одним голосом, женским и твердым.

Хромой вздрогнул. Одна из его лежащих на столе рук нервно дернулась.

– Восстание? В Вязе?

– Мятежники атаковали дворец и казармы.

Тугая кожа на лице Хромого обрела смертельную бледность. Подергивание руки стало более заметным.

– А еще ей хочется знать, почему ты там не был и не отогнал мятежников.

Хромой выдержал лишь три секунды. За это время его лицо стало еще уродливей, до гротескного. Мне редко доводилось видеть столь откровенный страх. Затем Взятый сорвался со стула и выбежал.

Ворон метнул нож. Тот вонзился в дверную раму, но Хромой этого не заметил.

Душелов рассмеялся. Смех был совсем не такой, как прежде, а звучный, четкий и торжествующий. Душелов встал и подошел к окну.

– Ага. Кто-то получил приз. Когда это произошло?

Эльмо решил закрыть дверь. Ворон попросил его вытащить нож. Я робко приблизился к Душелову, выглянул в окно. Снегопад прекратился, камень был ясно виден. Холодный, утративший свечение и покрытый дюймовым слоем снега.

– Не знаю. – Мне оставалось лишь надеяться, что голос прозвучит искренне. – Снег падал всю ночь, очень густо. Когда я последний раз смотрел в окно – еще до того, как пришел он, – ничего не удалось разглядеть. Может, сходить и посмотреть?

– Не стоит. – Он развернул стул так, чтобы наблюдать за площадью.

Позднее, после того как Душелов принял из рук Эльмо чашку чая и выпил ее – отвернувшись, чтобы скрыть лицо, – он негромко добавил:

– Загребущий уничтожен. Его шваль в панике. И что самое приятное, Хромого опять вывели из себя. Неплохо сработано.

– Это была правда? – спросил я. – Насчет Вяза?

– Каждое слово, – весело подтвердил Душелов. – Остается только гадать, откуда мятежники узнали, что Хромого нет в городе. И как Меняющему удалось моментально унюхать неприятности – он появился в Вязе очень вовремя, чтобы погасить едва вспыхнувший мятеж. – Еще одна пауза. – Не сомневаюсь, что Хромой над этим задумается, когда придет в себя. – И он вновь рассмеялся, на этот раз тихо и мрачно.

Мы с Эльмо занялись завтраком. Обычно стряпней заведовал Масло, так что у нас появился повод нарушить устоявшийся обычай. Через некоторое время Душелов произнес:

– Молитвы вашего Капитана были услышаны.

– Так мы можем отправляться? – уточнил Эльмо.

– А какой смысл вам теперь здесь торчать?

У Одноглазого причины имелись, но мы их проигнорировали.

– После завтрака начнем собираться, – сказал Эльмо.