Я взглянул на него. В волосах тает снег, лицо бледное – не иначе от страха.

– Нет, Крутой. А что случилось?

– Кто-то пырнул Масло ножом. Кажется, то был Загребущий. Я его спугнул.

– Пырнул ножом? Масло мертв? – Я поискал глазами свою сумку.

Раненому я буду нужнее, чем Эльмо.

– Жив. Но сильно порезан. Много крови.

– Почему ты его не привел?

– Я не мог его тащить.

Крутой тоже пьян. Нападение на друга немного отрезвило его, но это ненадолго.

– Ты уверен, что это был Загребущий?

Неужели старый дурак пытается нанести ответный удар?

– Конечно. Пойдем, Костоправ, а то помрет.

– Да, пошли.

– Подождите. – Ворон осматривал свое оружие. – Я тоже иду. – Он взвесил на ладонях два идеально заточенных ножа, выбирая, затем пожал плечами и заткнул за пояс оба. – Плащ накинь, Костоправ, на улице холодно.

Пока я искал плащ, он быстро выяснил у Крутого, где находится Масло, и велел оставаться в комнате, пока не придет Эльмо.

– Пошли, Костоправ.

Вниз по лестнице. Улица сменяет улицу. У Ворона обманчивая походка. Кажется, шагает неторопливо, но чтобы держаться рядом с ним, нужно пошевеливаться.

Оказалось, что снегопад – еще не самое скверное. Даже там, где горели фонари, видимость составляла не более двадцати футов. Выпало уже шесть дюймов снега – тяжелого и сырого. Но температура понижалась, а ветер усиливался. Опять метель? Проклятье! Неужели мы мало от них настрадались?

Мы отыскали Масло в четверти квартала от того места, где ему полагалось находиться. Он заполз под какие-то ступеньки. Ума не приложу, как Ворон догадался, где следует искать. Мы перенесли Масло к ближайшему фонарю. Сам он идти не мог, потому что был в отключке. Я фыркнул:

– Мертвецки пьян. Ему грозит только одна опасность – замерзнуть насмерть.

Он был весь перепачкан кровью, но рана оказалась неглубокой: несколько швов – и порядок.

Мы дотащили Масло до нашего жилища. Я раздел его и взялся за иглу, не дожидаясь, когда к нему вернется способность грязно ругаться.

Его приятель успел заснуть. Ворон разбудил Крутого несколькими пинками.

– Что произошло? – спросил Ворон. – Я хочу услышать правду.

Крутой повторил свой рассказ, настаивая на том, что приятеля ранил Загребущий.

Я усомнился в его словах, Ворон тоже. Но когда я кончил орудовать иглой, Ворон сказал:

– Возьми свой меч, Костоправ.

В его глазах появился охотничий блеск. Мне не хотелось вновь выходить на улицу, но еще меньше хотелось спорить с Вороном, когда он в таком настроении. Я отыскал пояс с мечом и щелкнул пряжкой.

Воздух стал холоднее, а ветер сильнее. Снежинки помельчали, зато они больней покусывали щеки. Я брел за Вороном, гадая, куда мы идем и зачем.

Он нашел место, где Масло ударили ножом. Свежий снег еще не успел скрыть следы. Ворон присел на корточки. И что же он там видит? По-моему, в полумраке уже ничего не разглядеть.

– Может, он и не соврал, – произнес наконец Ворон и всмотрелся во мглу переулка, откуда появился нападавший.

– Почем ты знаешь?

Он не ответил.

– Пошли. – Ворон встал.

Я не люблю переулки. Особенно в городах вроде этого, где находит пристанище всякое известное человеку зло и, вероятно, пока еще неизвестное. Но Ворон все шел вперед… Он нуждался в моей помощи… Ворон – мой брат по Черному Отряду… И все же, клянусь, жаркий огонь и теплое вино меня бы устроили куда больше, чем его общество.

Кажется, за весь срок пребывания в городе я провел на его улицах часа три, от силы четыре. Ворон выходил из комнаты еще реже, чем я, однако он явно знал, куда направляется. Он вел меня по улочкам и переулкам, по пустырям и мостам. Через Розы протекают три реки, соединенные паутиной каналов. Мосты относятся к достопримечательностям города.

Но в тот момент достопримечательности меня совершенно не интересовали. Больше всего я желал не свалиться на снег и сохранить под одеждой остатки тепла. Ноги превратились в ледяные глыбы. В сапоги упорно набивался снег, а Ворон не желал останавливаться всякий раз, когда это случалось.

Вперед и вперед. Мили и часы. Никогда не видел столько трущоб и свалок…

– Стоп! – Ворон вытянул руку, преграждая мне путь.

– Что?

– Тихо.

Он прислушался. Я тоже. И не уловил ни звука. Впрочем, я мало что услышал за все время нашей вылазки. В том, что Ворон идет по следу человека, напавшего на Масло, я не сомневался, но как ему это удается?

Откровенно говоря, никакие поступки Ворона меня не удивляли. Никакие – с того самого дня, когда он на моих глазах задушил жену.

– Он совсем близко. – Ворон вгляделся в мельтешение снежинок. – Как мы раньше шли, так и иди прямо вперед, не прибавляй шагу. Наткнешься на него через пару кварталов.

– Что? А ты куда? – вопросил я вслед расплывающейся тени. – Чтоб тебе провалиться!

Я набрал в грудь воздуха, еще раз выругался, обнажил меч и пошел вперед. В голове вертелась лишь одна мысль: как мы станем оправдываться, если прикончим не того, кого следует?

И тут я увидел в полоске света, падающей из двери таверны: высокий поджарый мужчина уныло бредет по снегу и не замечает ничего вокруг. Загребущий? Откуда мне знать? Из нас только Эльмо и Масло участвовали в рейде на ту ферму…

Сумерки сгустились. Лишь двое из тех, кто находится в городе, способны опознать Загребущего. Но Масло ранен, а Эльмо я не видел уже… Где он? Под снежным одеялом в каком-нибудь переулке, холодный, как эта отвратительная ночь?

Мой страх уступил место гневу.

Я сунул меч в ножны и достал кинжал, спрятал его под плащом острием вперед. Шедший впереди не оборачивался.

– Паршивая ночка, старина.

Он что-то буркнул в ответ. Потом, когда я поравнялся и пошел рядом, он посмотрел на меня. Слегка отстранился и вгляделся внимательнее. В его глазах не было страха, он был уверен в себе. Этот старик не из тех, кто бродит по ночам в переулках трущоб, шарахаясь от собственной тени.

– Что тебе нужно? – Спокойный голос задал мне прямой вопрос.

Старику нечего было опасаться – я был перепуган за двоих.

– Ты ударил ножом моего друга, Загребущий.

Он остановился. Глаза как-то странно блеснули.

– Черный Отряд?

Я кивнул.

Он смотрел на меня, задумчиво щурясь.

– Лекарь. Ты отрядный лекарь по прозвищу Костоправ.

– Рад познакомиться. – Уверен, в моем голосе было больше силы, чем в теле.

«И что же мне теперь делать?» – подумал я.

Загребущий распахнул плащ. В мою сторону метнулся короткий клинок. Я отпрыгнул, распахнул полы плаща, еще раз увернулся и попытался выхватить свой меч.

Загребущий замер. Его глаза встретились с моими. Мне показалось, что они становятся все больше, больше… Я проваливался в два серых колодца… Уголки его рта шевельнулись в улыбке. Он шагнул ко мне, подняв меч…

И внезапно застонал. На его лице отразилось полнейшее недоумение. Я стряхнул его чары, отступил, принял оборонительную стойку.

Загребущий медленно обернулся, вглядываясь в темноту. Из его спины торчал нож. Взятый завел руку за спину и выдернул. С губ сорвался стон. Загребущий пристально посмотрел на нож и запел, медленно выговаривая слова.

– Шевелись, Костоправ!

Это же заклинание! Вот болван! Я позабыл, с кем имею дело. Мой меч нанес удар.

В то же мгновение из темноты возник Ворон.

Я посмотрел на труп:

– И что теперь?

Ворон опустился на колени, вытащил из-за пояса другой нож – с зубчатым лезвием.

– Кто-то предъявит права на сокровища Душелова.

– Он взбесится.

– Собираешься ему все рассказать?

– Нет. Но что делать с добычей?

Бывали времена, когда Черный Отряд процветал, но богатым он не был никогда. Накопление богатств – не наша цель.

– Какая-то сумма мне пригодится, рассчитаюсь со старыми долгами. А остальное… разделите между собой. Отправьте в Берилл. Поступайте как знаете. Не возвращать же все Взятому.

– Дело твое, – пожал я плечами. – Я лишь надеюсь – Душелов не подумает, что мы перешли ему дорогу.