Договорив, брюнет направился на выход, что-то напевая себе под нос. Приоткрыв дверь, он вдруг остановился, разворачиваясь к застывшему в недоумении Чимину.
— Только надень что-нибудь нормальное. Не думай даже о тех брюках и той водолазке! Они ужасны, а мы, как-никак, не на семейный ужин идём, — подмигнув, он скрылся за дверью, оставляя младшего одного.
В голове Чимина, впервые за долгое время, были чёткие мысли, поистине удивлявшие его. Как только он так легко согласился на эту авантюру? Что будет, если мама узнает, что её примерный сын, что ложится спать в одно и тоже время, что находится на улице ровно до десяти, пошёл гулять в начале первого ночи? И что ему, в конце концов, надеть на эту «тусовку»?
***
Юнги, сидя на диване, наблюдал за танцующей толпой. Он не понимал, как обычная посиделка команды превратилась в настоящую вечеринку. Если бы он знал, что всё выйдет именно так, то ни за что бы не пошёл. Конечно, он любил время от времени ходить на подобные тусовки, но сейчас ему хотелось вовсе не этого.
Мину просто хотелось посидеть со своей командой, поговорить о прошедших играх, обсудить планы на финал. Он очень переживал, что его нога не успеет прийти в норму (то растяжение до сих пор беспокоило парня), и ему придётся вновь наблюдать за игрой лишь со скамейки. Настроение парня было ниже плинтуса, он хамил и дерзил больше обычного, даже пару раз сорвался на бабушку, но он не мог по-другому. Сейчас, когда у него была возможность доказать всем и вся, что Мин Юнги — это не только ураган, приносящий с собой бедствия, но и удача, под чутким наблюдением которой приходит победа, он был вынужден просиживать штаны. А всё из-за одной дурацкой оплошности, невнимательности.
В доме царил настоящий хаос. Для этого небольшого коттеджа здесь было слишком много людей, половина из которых даже не знала друг друга, да что там, они даже лично не знали никого из команды баскетболистов, что, скинувшись, сняли этот домик на ночь, чтобы отпраздновать свой выход в финал.
Музыка лилась из колонок, заглушая абсолютно любые звуки, глухой вибрацией отдаваясь от предметов. Кто-то был уже настолько пьян, что свалился с ног и лежал на полу. Юнги мог поспорить, что на втором этаже однозначно заняты все комнаты. Либо в них спали самые пьяницы, либо там развлекались те, кому удалось устроить себе перепихон на одну ночь. Вот последним Мин завидовал. Он не нашёл никого, кто подходил бы под его критерии, все девушки, пришедшие сюда, были слишком вульгарны даже для него. Таких кукол Юнги не переваривал, ненавидел всей душой. Ничего, кроме тусовок, алкоголя, денег и веселья, им не было нужно. Нет, парень не искал спутницу жизни, он просто хотел, чтобы очередная пассия была приличной хоть в каком-то плане.
— Ты чего такой злой? — перекрикивая очередной не очень приятный трэк, Хосок наклонился к уху друга, опуская на его плечо руку.
— Ты когда пришёл? — чуть удивившись, Мин улыбнулся, пожимая ему руку в знак приветствия и следя за тем, как парень присаживается рядом. — Ты вроде с мелким своим сидеть должен был, так что пришёл-то?
— Так я и сижу с ним, не дома правда, но сижу же, — улыбнувшись, брюнет потянулся к алкоголю, что стоял рядом на столике.
— А ты отчаянный, я погляжу, — улыбнувшись, Юнги чокнулся с другом, вглядываясь в толпу. — Я сейчас, — заметив кого-то, он поднялся с места, подходя к какому-то парню, которого Хосок видел в первый раз.
— Хён! — получив болезненный удар в плечо, парень развернулся, смотря в злые глаза только что подошедшего младшего. — Какого чёрта ты меня кинул? Сказал, что подождёшь, а сам ушёл. Как это понимать? — не унимаясь, Чимин продолжал орать на брата, чтобы тот хоть что-то услышал.
— Да не злись ты, всё в порядке же. Быстрее надо в туалет ходить, а то мало ли что, — улыбаясь, Хосок потянул его за руку, усаживая на диван и протягивая только что открытую бутылку пива.
— Я не…
— Пей, я сказал! Надо же тебе когда-то начинать, — впихивая злополучную бутылку в руки младшего, он внимательно наблюдал за тем, чтобы Пак не поставил её на пол и сделал несколько глотков.
— Расслабься и отдыхай, — наклоняясь к уху Чимина, Чон приобнял его за плечи. — Можешь творить, что хочешь — всем плевать. И не волнуйся, никто даже не заметит, что ты здесь. По школе не будет слухов, потому что всем насрать. Все уже в стельку пьяны, так что наслаждайся, — улыбнувшись, парень смотрел в карие глаза, полные нерешительности.
Положив ладонь поверх руки брата, что держала бутылку, к которой младший так и не притронулся, Хосок силой приблизил её к губам Чимина, заставляя всё же сделать несколько глотков. Предвкушая увидеть его сморщившееся лицо, старший удивлённо моргнул, когда Пак, сделав маленький глоток, чтобы попробовать, что за дрянь дал ему брат, начал пить ещё и ещё.
— Да ты тот ещё алкаш, — смеясь, парень перевёл взгляд на толпу, ища глазами, возможно, потенциальную жертву на эту ночь.
Хорошо, что Чимин не слышал этих слов, иначе моментально бы покраснел.
***
Чимин вообще мало соображал. Ему так хотелось уйти из этого «ада», где музыка заглушает любые мысли, а всё в округе пропахло развратом, сигаретами и дешёвым алкоголем, ведь на большее не хватило. Парень так хотел уйти, забыть о том, что побывал в подобном месте, но продолжал сидеть на диване рядом с братом, мило общающимся с какими-то девушками, видимо, одноклассницами. Паку было противно от одной мысли, что это всё происходит по-настоящему. Хосок предупреждал, что ему может не понравиться здесь, но он не говорил, что всё будет настолько плохо. Боже, эти полуголые девушки извиваются в танце так, что Чимину становится стыдно. Как все эти прекрасные создания, ходящие по школе и вечно смущающиеся только от одного взгляда какого-нибудь парня, сейчас вели себя как последние шлюхи. Это было мерзко. Это было за гранью понимания Чимина.
Но вместо того, чтобы взять брата и поехать домой, Пак медленно поднимается, держась за подлокотник. Всё кажется таким посредственным. Тело не слушается, не желает повиноваться. Парень не может сконцентрироваться на чём-то одном, ведь так хочется… танцевать? Неспешно делая каждый шаг, он проходит вглубь толпы, надеясь скрыться с глаз брата, ведь если тот увидит зачем он поднялся с места, то непременно будет смеяться всю оставшуюся жизнь.
Кажется, что всем нет никакого дела до того, что он остановился на середине танцпола, что медленно, боясь абсолютно любой реакции, начинает двигаться в такт музыке. Чимин не особо умеет танцевать, но старается не заморачиваться по этому поводу. «Можешь творить, что хочешь — всем плевать» — слова, сказанные Хосоком, кажется, вечность назад, проносятся в помутневшей голове, давая разрешения на все действия.
Чимин хороший мальчик, Чимин не может ослушаться собственного желания.
***
Юнги, кажется, в стельку пьян. Ему настолько плевать на всё, что происходит, он просто наслаждается танцующими людьми, время от времени залипая на девушек, что не постыдились надеть столь провокационные наряды. Если ему не суждено найти кого-то на ночь, то почему бы просто не понаблюдать за ними? Может, он всё же сможет пересилить себя и, засовывая принципы куда подальше, ответить взаимным интересом одной из тех, кто уже подходил ранее?
Сколько бы Юнги не старался, но его внимание привлекает лишь один человек, что, полностью отдавшись музыке, вытворяет такое, что у Мина перехватывает дыхание. Наблюдая за парнем, лица которого он пусть и не видит, но точно знает, что это Чимин, тот мальчишка, который не должен быть здесь, который пришёл только из-за брата, который по всем законам логики должен уже давно спать в своей кроватке и видеть десятый сон, брюнет понимает, что ему хочется, как минимум, подойти и притронуться к его чуть смуглой коже. Ему безумно хочется, чтобы Чимин повернулся к нему лицом и продолжил двигаться так.
Юнги не понимает своих желаний, они пугают, но они настолько сильны, что он делает маленький шаг вперёд. Взяв себя в руки, парень продолжает наблюдать за младшим, убеждая себя, что это просто восхищение от умения того танцевать, ведь сам Мин довольно-таки бревно в этом плане. Но как бы всё не казалось ему странным, он продолжает смотреть, впитывать каждое движение, рвано вздыхая, когда песня сменяется, и Чимину, кажется, совсем сносит крышу. Тот парень, что сейчас на танцполе в окружении людей, с которыми он даже взглядом в школе боится пересечься, делает такие плавные, но в то же время резкие движения, неспешно разворачивается, делает что-то ещё, что не может понять Мин, ведь человек не может двигаться так, и вновь разворачивается спиной к брюнету. Этот парень непроизвольно делает всё то, что так нравится Юнги. Или это всё специально?
