Но как ни «справедливо», как ни полезно, как ни гуманно было бы указанное употребление золота, а мы все же скажем: поработать еще надо десяток-другой лет с таким же напряжением и с таким же успехом, как мы работали в 1917—1921 годах, только на гораздо более широком поприще, чтобы до этого доработаться. Пока же: беречь надо в РСФСР золото, продавать его подороже, покупать на него товары подешевле."¹⁴

И это всего лишь "искра" в многовековом фейерверке философских мечтаний о "золотом веке" человечества в прямом и переносном смысле, когда власти золота придет конец, извините за невольный алогизм.

Политтехнологи и пиарщики XXI века эти ленинские строки должны оценить по достоинству, поскольку они несут несколько «месседжей», в том числе, прямо противоположных по смыслу: во-первых, это создание яркого и метафоричного образа нужников из золота (образ-магнит, примитивный "цыганский гипноз", но, как видите, работает до сих пор), во-вторых, что золото – это безусловное зло, "желтый дьявол" и источник мировой бойни, в-третьих, признание его безусловной ценности (его надо беречь), потому что без этого нельзя торговать с капиталистами, и, как следствие, без него советская власть прикажет долго жить, в-четвертых (капиталистам всех стран) – большевики закончили заниматься глупостями в духе отмены каких либо денег вообще (а такая попытка была) и готовы платить золотом. Последний посыл – фактически самый главный, потому что если бы капиталисты не позарились на это золото, то Россия бы опять, возможно, вернулась в эпоху военного коммунизма, к заменяющим деньги «символам натурального труда» – «совзнакам», и, в итоге, снова погрузилась бы в хаос гражданской войны. Но если бы они отказались от золота, какие бы они были после этого капиталисты? Капиталисты что, не люди, которые любят деньги?

Несколько позднее, 18 февраля 1920 года в интервью американскому информационному агентству Ленин прямо заявил: «Пусть американские капиталисты не трогают нас. Мы их не тронем. Мы готовы даже заплатить им золотом за полезные для транспорта и производства машины, орудия и проч. И не только золотом, но и сырьем… Мы за [экономический] союз со всеми странами, никого не исключая… Обмен машин на хлеб, лен, на другое сырье – может ли быть неблаготворным для Европы? Явно не может не быть благотворным»¹⁵. Марксистская характеристика капиталистов как субъектов до безумия жадных и падких на деньги полностью оправдалась.

Капиталисты стали торговать с советской страной, невзирая на жаркие дискуссии большевиков в правительстве и на страницах советских газет и журналов – стоит ли немедленно приступить к мировой резне этих самых буржуев или чуть позже, когда страна станет экономически мощной и получше вооруженной.

Но, как мы уже говорили, деньги бывают разные. Даже бумажные деньги неодинаковы, поскольку одни ассигнации могут быть обменяны на драгоценные металлы, другие могут, но частично (не по номиналу), а третьи – нет. По указанному вопросу имеется некое терминологическое разногласие – некоторые считают что фиатные и фидуциарные деньги это одно и то же, другие считают, что фиатной, т.е. "необеспеченной" является только та часть денег, которая не обменивается на драгметаллы. Самый понятный пример – т.н. "билонная" монета, состоящая целиком или частично из металла, стоимость которого ниже её номинала. Та часть монеты, которая состоит из, скажем, золота, является фидуциарной, т.е. "надежной", «доверенной», оплаченной непосредственно содержащимся в монете золотом, а примеси лигатуры – "гарантированной" золотым запасом государства фиатной частью. Что интересно, криптовалютчики почему-то называют все "нецифровые" деньги фиатными, ничем "не обеспеченными", что с точки зрения традиционной экономики терминологически неверно, поскольку именно криптовалюты в её понимании вообще никем и ничем не обеспечены и, даже, как в сказке про Федота-стрельца "вообче не могут быть", их не существует. Причем с технической точки зрения это так и есть. Биткоин не содержится в каком-либо компьютере или локальной сети, он одновременно присутствует в миллионах постоянно синхронизирующихся устройств, включая специально для этого созданные¹⁶.

Но, зато, называя традиционные "нецифровые" формы денег "фиатными", адепты криптовалютного движения подчеркивают главный тезис своего мессии – Сатоши Накамото, о том, что финансовая система утратила доверие полностью и все "нецифровые" деньги, включая, в первую очередь, кредитные, являются не обеспеченными и потому не облеченными подлинным доверием человечества. Этот тезис с точки зрения современной финансовой мысли в логическом смысле ничтожен, поскольку валюта, которая гарантирована конкретно определяемым субъектом или определенным кругом лиц, например, государством, крупным банком и др., в любом случае обладает фидуциарной природой, даже если она обеспечена не чистым золотом, а скажем 6-м флотом или поголовно закредитованным населением, которое может заплатить долги и налоги только в одной валюте.

Криптовалюта же, никем конкретно не гарантированная, в таком контексте являет собой чисто спекулятивный актив – «деньги из интернета» или «pecunia ex machina»¹⁷, товарные качества которого позволяют развивать космические скорости на бирже и создают экономику, «фиатнее» которой уже только коммунистическое будущее, обещанное нам ещё позавчера¹⁸. По большому счёту, современные корпоративные ценные бумаги, котирующиеся на бирже, тоже ничем и никем не гарантированы, поскольку те пакеты, которые обращаются на бирже, к эмитентам имеют очень и очень слабое отношение. Однако эти бумаги «ритуально» привязаны к эмитентам, «гарантированы» государством и создают видимость, что, покупая акции нефтяных компаний, мы как бы приобщаемся к нефтяному рынку, а приобретая акции, допустим, известной компании, накормившей весь мир фастфудом, можем даже ощутить во рту вкус гамбургера. Но это фикция, причем точно такая же, как, по-мнению криптоскептиков, биткоин или эфириум. Не говоря уже про деривативы… Как страшно далеки они от золота, любимого людьми от сотворения мира!

Однако будут ли люди любить деньги, которые, мало того, что не сделаны «ни из чего», так еще и их символическая сущность, на первый взгляд, полностью победила материальную и, более того, рассредоточилась по всемирной сети, присутствуя, подобно божеству или всемирному разуму (кто во что верит) везде и одновременно нигде? Не наступит ли некая «электоральная усталость» по отношению к деньгам? Не придется ли призывать с телеэкранов или специально организованных интернет-сайтов: «Люди, любите деньги такими, каковы они есть и когда они есть!». Крайне маловероятно, что до этого дойдет, но вот полемика о том, какие деньги хороши, а какие не весьма, уже давно развернулась и перешла от «золотого стандарта» и «энергорубля» к криптовалютам такого эфемерного свойства, да в таком ракурсе, что уже перед юристами встает вопрос вполне практического характера – а деньги ли это вообще? Может быть, это товар, имущество или право требования? Каким налогом их обложить? «Каким бы налогом их обложить?…»: озабочены государства всего мира. Явно не тем заняты светлые государственные головы, потому что теперь нужно думать не столько «каким?» сколько «как это сделать?» и «возможно ли это вообще и технически в частности?», «как это можно возглавить, если невозможно запретить?».

Администрирование налогов не такая простая вещь, как может показаться дилетанту. Даже налог на недвижимость, которую не спрячешь как корову в соседний лесок, и то собрать не так просто, потому что определение налогооблагаемой базы с помощью кадастровой переоценки тоже стоит денег, вызывает законное противодействие налогоплательщиков и загружает суды. Можно вызвать при этом падение спроса на недвижимость и подстегнуть инфляцию большим количеством «неприкаянных» денег. И так далее…