В свою очередь и на нашей стороне перенацеливались удары артиллерии на более важные или вновь обнаруженные объекты, уточнялись задачи ротам и батальонам, под огнем противника осуществлялся маневр подразделениями, применялись новые приемы и способы выполнения задач. Все эти изменения наполняли живым дыханием поле боя, придавали остроту и напряженность в развитии боевых действий. Не замечать или упускать их — значит не видеть тех усилий, что предпринимались в интересах достижения поставленной цели.

Наш НП находился недалеко от Ворошиловки. Через полчаса я был на ее окраине, где встретился с капитаном Д. Т. Онищенко. Вместе с ним выдвинулись к командиру батальона майору В. Я. Антропову. Отсюда отчетливо просматривались дома, за которые шел бой. Вели огонь десятки пулеметов и автоматов, артиллерия прямой наводкой поддерживала действия атакующих.

Василий Яковлевич доложил обстановку. Он был уверен, что к исходу дня Ворошиловка будет в наших руках.

— Противник уже отказался от контратак, держится за укрепленные дома, — как о большом успехе сообщил он.

Комбат направил две группы смельчаков, чтобы обрушить удар одновременно с тыла и фронта. Группы уже просочились через передний край, и теперь он ждал от них сигнала, чтобы начать атаку с фронта.

Уверенность комбата в успешном исходе боя основывалась также и на мерах, предпринимаемых командиром и штабом полка. Знал он, что в захвате этого пункта окажут помощь подразделения 305-го полка, а также соседний третий батальон. Ничего не оставалось, как пожелать командиру батальона успеха, а начальнику штаба предложить проследить за точным выполнением всех намеченных мероприятий.

Антропов сдержал свое слово. К вечеру поступило донесение от штаба полка о захвате Ворошиловки. Это уже был успех. На Голубой линии батальон Антропова первым сломил сопротивление врага и овладел хутором Подгорным. За умелые и самоотверженные действия в том бою комбата наградили орденом Суворова 3-й степени. И в этом бою он снова был впереди. Бойцы рвались за ним через огонь, вдоль улиц, нанося удары по укрепленным домам. Враг не выдержал натиска, начал отступать, бросая технику и боеприпасы. В уличных боях было уничтожено более 200 гитлеровцев, захвачено два склада боеприпасов, минометная и артиллерийская батареи[7].

Комбат не выпускал из рук автомата, он быстро перебегал от одного укрытия к другому, на ходу ведя огонь. Когда подразделения выбивали врага из последних домов деревни, Антропов был тяжело ранен. Он умер в армейском госпитале. Посмертно ему было присвоено звание Героя Советского Союза.

Полковник С. И. Дунаев обычно осторожен в обещаниях, но на этот раз в разговоре с командиром корпуса смело заверил, что к исходу дня Показной будет взят. Хорошее качество у командира дивизии: обещал только то, в чем твердо уверен.

Он спокойно выслушал доклад командира 305-го полка майора З. С. Кравец. Тот не сгущал краски, когда докладывал обстановку в районе южнее Показного: сильный огонь, подразделения несут потери. Дунаев сам знал, что противник предпринимал отчаянные попытки, с тем чтобы не допустить продвижения на этом направлении наших частей и исключить обход Показного. Если полк не ослабит натиск на оборону, то он выполнит свою задачу и обеспечит успех действий своего соседа. Об этом напомнил комдив командиру полка.

Командир 308-го полка майор К. А. Андреев, несмотря на возросшее сопротивление фашистов, твердо заверил, что Показной через два часа будет нашим. В этом выводе — воля, расчет, предвидение хода развития событий, знание боевых возможностей своих подразделений и противника.

— Вся артиллерия вас поддержит, — обещал С. И. Дунаев. — Тщательно подготовьте удар. Кравец поможет.

В захвате этого опорного пункта решающую роль сыграл смелый маневр батальона капитана П. Е. Закутнего. Под прикрытием лесопосадки подразделения скрытно просочились в глубину обороны противника и внезапно обрушили удар с тыла. Среди первых воинов, ворвавшихся в Показной, был комбат. Своим бесстрашием он увлекал вперед воинов.

Поздно вечером удалось посмотреть оборонительные сооружения в районе Показного. Подразделения закрепляли захваченные рубежи. Здесь я встретился с капитаном В. Смирновым, на днях прибывшим в полк после госпиталя. С ним познакомился еще в первые месяцы войны. Запомнился он мне своей смелостью в бою, бодрым взглядом на жизнь и обстановку, какой бы она ни была трудной.

Из госпиталя Смирнов прибыл в нашу дивизию — и сразу же в бой, здесь, на Молочной. Он по-прежнему бодро смотрел на обстановку. У него были дельные мысли: шире использовать обходы опорных пунктов, не придерживаться разграничительных линий, смелее выходить за пределы своих полос, чтобы бить противника по флангам и с тыла.

— Узкая полоса батальона сковывает маневр, настраивает на лобовые атаки, — доказывал он. — Нечего бояться за свои фланги — мы наступаем!

Чаще можно было услышать, что широкие полосы не позволяют создавать необходимое превосходство в силах и средствах над противником. Смирнов рассматривал это с другой, более привлекательной позиции, что вызывало уважение к его взглядам.

Идеи Смирнова следовало решать на уровне штабов. Не пожелания отдельных командиров, а плановые действия, согласованные удары во фланг и тыл но заранее намеченным опорным пунктам.

На другой день сначала в полках были размечены направления для совместных ударов рот и батальонов, особенно на участках, где положение подразделений по отношению к противнику позволяло наносить удары с двух сторон. Потом вошли в практику такие удары и в масштабе дивизии при захвате сильных опорных пунктов, расположенных на стыках полков. Так мысли Смирнова стали пробивать себе дорогу, способствуя успешному выполнению боевых задач.

Многие полезные идеи приходили с низов, от командиров подразделений, адъютантов старших батальонов. Если же офицеры прирастали к телефонным трубкам, к столам, бумагам, пробовали пользоваться только информацией, поступающей по средствам связи, то исчезал, невосполнимо терялся важнейший источник сведений. В свое время генерал М. Ф. Тихонов направлял офицеров штаба корпуса в подразделения, с тем чтобы они смогли почувствовать вблизи пульс боевой жизни. Не все тогда признавали целесообразным такое новшество, но оно было полезным. Офицеры штаба реальнее стали подходить к оценке обстановки, разнообразнее оказывались их предложения по содержанию различных разрабатываемых мероприятий.

Через три дня мне сообщили, что Смирнов погиб. Вечером я поехал проститься с ним. Начинало темнеть. Взлетели первые осветительные ракеты. Позади окопов на небольшой поляне лежали тела погибших. Я нашел его сразу, долго стоял, вспоминал, как в начале войны шли по дорогам отхода вместе, ели из одного котелка, делили поровну кусок хлеба…

Правее разгорелась стрельба: забухали минометы, замелькали в темноте короткие, энергичные вспышки орудийных выстрелов. А я все думал: «Без тебя будем праздновать победу. Но тебя вспомним. Ты ведь был в числе первых, кто вступил в войну на границе. Может быть, не все у нас тогда получилось хорошо, но не сразу вырастают настоящие бойцы».

Бои продолжались на редкость яростные. Дивизия проламывала оборону. Продвижение в день по 600–800 метров. Слишком скромные шаги для такого богатыря, как дивизия. Основная причина низких темпов — недостаток снарядов. Сразу же потеряли былое значение расчеты соотношения средств. До этого штабы вписывали в таблицы количество танков, орудий, противотанковых ружей, пулеметов, сравнивали их с такими же огневыми средствами противника — определяли, в какой мере мы превосходим другую сторону. Теперь же эти огневые средства стояли на позициях, но стреляли не с полной нагрузкой и тем самым не обеспечивали свое превосходство над противником. Но даже при недостатке снарядов напряжение боя не спадало.

Трудно сказать, какой полк находился на главном направлении: всем приходилось воевать с полным напряжением сил. Как-то я часа два пробыл на НП 308-го полка. Начальник штаба майор П. И. Щербаков сообщил данные о противнике, полученные из разных источников за последние три часа: появился на возвышенности около лесопосадки новый НП, к кургану выдвигались два танка, огня не вели, через час отошли назад, заметно повысилась огневая активность на флангах, усилился артиллерийский обстрел боевых порядков полка… Все это были мелкие, разрозненные факты, которые обычно непрерывным потоком стекались в штаб. Но, собранные вместе и умело сопоставленные, они безошибочно наталкивали на вывод о том, что противник сосредоточивал группировку для нанесения контратаки против полка.