Тайгон, вынырнув, протер рукой лицо.

— Я понял тебя.

— Прекрасно, Тай. Ты даже умнее Торы, впрочем, как и всегда, — Райга улыбнулся, отчего свело скулы, и медленно пошел вдоль ванны к выходу.

— Лигейя — это та русалка? — отозвалась Тора, выглядывая из-за стенки. — Да?

Райга сжал и разжал кулаки. Глубоко вздохнул, усилием воли заставил сердце биться медленнее. Чем меньше кислорода, тем меньше гнев. Выдохнул, успокаиваясь.

— Не твоих ушей дело, — Райга с усилием отпустил бортик и пошел сам, балансируя на ослабших лапах. При мысли о том, что придется спускаться по лестнице к источнику — едва не взвыл.

Тайгон что-то едва слышно зашептал сестре, из всей речи можно было разобрать лишь «не трогай» и «никогда не спрашивай».

— Ты нас бросаешь? — встревоженно спросила Тора.

— Нет, ушастая, не бойся. Обещал ведь, что не брошу, — Райга усмехнулся. — Я медитировать. Мне нужно восстановиться. Пошушукаешься со своим братцем, если его длинный язык еще не отсох, и ползи ко мне, — он оперся плечом о проем, перевел дух.

— Спасибо, — хмыкнул Тай, — что провел ритуал.

— О, братец, это ты еще не знаешь, в какую цену обошлась твоя жизнь, — усмехнулся Райга, полуобернувшись. Тайгон побледнел. — А ты догадливый, я смотрю. Но можешь уточнить у нее самой. Только потом, когда будешь выть о своей вине — делай это потише, у меня медитация, как никак.

— Тора… — брат медленно подтянулся за край бортика и выглянул с него.

— Приятного разговора, котятки, — хмыкнул Райга и медленно, держась за стену, побрел к главному помещению храма. И то расстояние, что раньше казалось сущей ерундой, теперь растянулось в бесконечность.

#18. Бремя воспоминаний

Дверь отворилась без скрипа. Раун осторожно заглянул внутрь, поводил головой, выискивая императора. Но его не было, и Ворон с облегчением выдохнул.

За императрицу он не волновался ни капли — распорядок ее недели не менялся годами. Сегодня по плану были короткие аудиенции, которые давно прошли. И тренировки, на этот раз с ангелами. Раньше обеда ее можно было не ждать, да и потом у нее госпиталь, прием пищи, совет и планерка охотниц. До ночи она не появится в своем кабинете. А зная ее — до завтрашнего дня.

Другое дело — император. До заседания совета, которое он никогда не пропускал, у него хватало свободного времени. Вот только тратил он его, по обыкновению, на архивы Имагинем Деи и библиотеку. Изредка прерывался на тренировки с императрицей или объездку молодых пегасов — безумное увлечение. И лишь бы только Лиону не пришло в голову провести несколько часов до заседания в императорском кабинете.

Раун торопливо захлопнул дверь, провернул ключ и огляделся еще раз. У двери в стеклянном гробу висели крылья Люциферы. Бело-бурые, уже потускневшие и даже осыпавшиеся. Раун часто сдавал их мастерам, которые немыслимым образом снова и снова собирали охапку перьев гарпии воедино. Пожалуй, этот гроб был единственным, кроме статуи на кладбище, что напоминало императрице о ее старом кумире. Странно, что она отдала посмертную статую из кристалла Киране, а крылья оставила. Может, ее упросил Лион, ведь изначально это была его идея.

На стеллажах хранились папки с отчетами за последние годы, все более старые сдавались в архив. Раун бегло просмотрел их, ища подозрительные названия. Он помнил каждую папку, и если постараться, смог бы воспроизвести в памяти даже суть отчетов. Но все документы были ему знакомы — ничего необычного.

Ворон перепроверил шкафы, но сменная форма в них лежала на своих местах, нижние полки занимали сапоги, что Лиона, что Бель; верхние — перевязи каких-то наград, которые оба никогда не надевали. На стене среди оружия тоже царил порядок.

На перекладине стула-жерди висело багряное платье — с утренней аудиенции. Там же валялись кринолин и корсаж, заменявший императрице корсет, уж его она на дух не переносила. Рубиновое ожерелье лежало комом на столе, рядом с черными перчатками и серебряными обручами для крыльев. Не хватало диадемы — но Изабель с ней не расставалась. Обуви — но уж Раун-то знал, что изящные туфельки стоят за императорским троном, а императрица надевает их лишь перед самым началом аудиенции, все остальное время проводя в сапогах. А если аудиенция вдруг переносится в другое место, то Изабель, фыркая, будто недовольная лошадь, все же шла в туфлях с самого начала.

Раун осекся и глянул на подоконник. Солнечные часы отсчитывали одиннадцать. Следовало поторопиться — к полудню служанка заберет брошенные вещи, чтобы постирать и заменить. Новое, лиловое, платье она отнесет в комнату возле зала совета, куда перекочуют и лиловые туфли, и украшения, кринолин, корсаж, белье, обручи, перчатки. Надо успеть до ее прихода, лишние слухи ни к чему.

На столе лежали свежие отчеты Охотниц и Ангелов. Почерканные, с заметками на полях, рядом лежал сургуч и крылатый штамп. Не нужно было даже читать, чтобы определить, что отчеты касались Нойко.

В углу стола на черном подносе стоял старый кофейник Лиона — все такой же черный, лаконичный и как будто излишне простой. Две черные чашки без ручек были пусты. Раун поднял крышечку и заглянул в кофейник — тоже пуст. Лион сегодня не приходил.

В ящике стола в самом углу лежала шкатулка со специями, без них император кофе не пил. Там же была и полупустая фляжка с коньяком. И куча коробочек с кофе. Раун прощупал каждый сантиметр ящика, проверил толщину дна, пытаясь обнаружить тайник, но тщетно.

На самом деле мысль о тайнике с самого начала казалась абсурдной. Ведь как раз таки тайник в кабинете был. Небольшая тумба всегда стояла возле одного из шкафов. Она хранила в себе даже не архиважные документы, а книги. Фолианты, которые привозили с побережья. Они всегда были заперты в футляры, Раун даже пытался однажды открыть один из них, получив посылку, но потерпел неудачу. Лион часто перечитывал их, делая пометки в своих дневниках, которые точно так же хранились в тайнике. Раун обошел стол и склонился над тумбой возле стеллажа. Ни замочной скважины, ни висящего замка. Ничего. Только едва заметные щели двери и узор на одной из стенок. А узор этот в точности повторял стальную дверь Райского сада. И уж определенно служил тем же целям. Ворон потянулся было к символам в дереве, но вовремя осекся. Никому не удавалось открыть Райский сад. Никому, кроме шисаи. И пытаться было явно бессмысленно, ведь тут нужна была сила совсем другого рода, иного толка. Сила, подчиняющаяся только кошкам, и даже не всем им, а лишь единицам. Эта же сила пропитывала Райский сад. Она же пронизывала всю империю. И именно она хранилась в амулете, что император Лион всегда прятал в потайном кармане камзола и лишь иногда — под шейным платком. Тайник без него не открыть, это точно.

Раун разочарованно покачал головой и встал. Снова огляделся. Ничего подозрительного.

Поднял руку к глазам, задержал дыхание, боясь снова увидеть рваную рану. Но после тех суток в Райском саду старая травма, напоминающая о Самсавеиле и участи самого Рауна, перестала себя проявлять. Однако он все прекрасно помнил. Помнил, как в полнейшем бреду исправил строки в какой-то книге, найденной им в молельне. Помнил, как подбросил эту книгу Хоорсу. И понятия не имел, что случилось дальше. Зато прекрасно знал, что это было важно.

Дверь, скрытая портьерами, вела в спальню. Раньше советник Хоорс, он же — фактотум Изабель тринадцать лет назад, проводил там ночи наедине с императрицей. Раньше. Сейчас спальня была заперта и как будто спрятана подальше от глаз. Раун снял с пояса связку старых ключей и торопливо перебрал. Где-то же должен быть ключ, слуги не стали бы его выбрасывать.

Отодвинул портьеры, пригляделся к замочной скважине и, отобрав наиболее похожие ключи, принялся перебором искать нужный. Четвертый ключ действительно подошел.

Раун протиснулся в дверь, боясь, что спертый воздух и старые запахи проникнут в кабинет, и закрыл дверь за собой на ключ. Тут же пожалел, что не взял фонарь. До окна пришлось двигаться на ощупь. Пыльные шторы отказывались распахиваться, и ворон приложил немало усилий, чтобы найти разрез и раздвинуть тяжелые полы. Замотал, стараясь не дышать, зацепил за крюки. Солнечный свет тут же выхватил полосой край кровати и столп пыли. Раун закашлялся и принялся отмахиваться от нее.