Я ответила таким же жестом, уделив внимание этому странному напитку.

Мы еще немного погуляли, почти не разговаривая. Егор помалкивал, меня же особенно ничего не интересовало. Кроме одного — он прикасался ко мне. Не без повода — указывал направление, останавливал, отводил в сторону, чтобы дать дорогу кому-нибудь. Но его рука примерно раз в мит оказывалась в контакте с моей кожей. Это сводило с ума. Я не привыкла к такому количеству подобного рода ощущений, и от них немного кружилась голова.

— Все в порядке? — поинтересовался мужчина, придерживая меня за локоть, чтобы я остановилась. Ну вот, вот опять! Приятно, тепло, его чуть шершавая ладонь не похожа на руки, которые прикасались ко мне раньше. — Вы бледная, Дзио. Не устали?

— Пожалуй, немного устала, — пробормотала я, смущенно опуская взгляд, когда предательская пилоэрекция выдала мое удовольствие с головой.

Он не прекращал. Словно издевался надо мной! Трогал, трогал, трогал, будто невзначай. К вечеру я почти чувствовала, как бурлят гормоны в крови, Егор казался едва ли не привлекательнее, чем в первую нашу встречу. Высокий, сильный, такой большой, красивый — эта глупая реакция непривычного к такой обыденной вещи тела бесила. Поэтому я пораньше легла спать, еще даже не стемнело.

Он занимался какими-то своими делами, за спиной что-то тихо шуршало.

— Егор, — позвала я, зная, что искажаю его имя не меньше, чем он мое.

— Да? — сразу же отозвался мужчина.

— Как ты считаешь, я красивая? — как глупо, как жалко!

Но я не могу, мне нужно знать, это он своими прикосновениями проявляет дружелюбие или несколько иные чувства.

— Весьма, — ответил Егор, и я замерла, смакуя этот неполноценный комплимент, — но, если вы насчет того парня, то не думаю, что Константин одобрит ваши отношения с кем бы то ни было посторонним, пока не закончит вас изучать.

— Вот как, — разочарованно пробормотала я, — ладно.

Значит, все же невинное дружелюбие. Это я сама себе надумала всякие глупости, а Егор просто приветливо себя ведет, вот и все. Как бы мне еще намекнуть ему, что его касания вызывают нешуточный отклик в моем теле? Да и только ли этим вызвана моя симпатия? Нужно все обдумать, проанализировать. Хотя да, скорее всего, дело в том, что он удивительный. Внешне, строением тела, характером. И он мне нравится.

========== Часть 6 ==========

Я проснулась от странного дрожания всего тела. В горле было сухо, оно болело, и каждая мышца судорожно сокращалась. Странное ощущение на коже, будто я в холодной воде, поставило меня в тупик. Но, вспомнив, что таким образом реагирует тело на пониженную температуру окружающей среды, я поняла, что впервые в жизни замерзла. Обхватив себя руками, я подтянула колени к груди, пытаясь сжаться в комочек и согреться, но это не помогло. От тонкого одеяла проку тоже было мало. Дрожала даже нижняя челюсть, отчего зубы тихо постукивали. Поерзав, я недовольно вздохнула — ведь лето же должно быть, летом ведь тепло! Еще вечером температура была приемлемой!

Повернувшись к Егору, я с трудом рассмотрела его слезящимися глазами в тусклом рассветном освещении. Он спал спокойно и совершенно не мерз! Я, конечно, знаю, что мужская и женская терморегуляция отличаются, но не могут же быть различия настолько кардинальными!

Замотавшись в одеяло поплотнее, я высвободила ступни и в таком замотанном состоянии подобралась мелкими шажками к кровати мужчины. Не уверена, что среди симптомов замерзания есть головокружение, но сейчас это не так уж и важно. Главное — мне нужно согреться. Если у этого нахала есть возможность не мерзнуть, пусть поделится со мной своим теплом.

Он спал на спине, заложив руки за голову. Большой, просто огромный, наверняка теплый… Пристроившись рядом, я положила голову ему на грудь, все еще дрожа и поражаясь температуре его тела. И как-то пахнет он неестественно. Не может же человек пахнуть как океанская вода! Но так вкусно…

Поверхность согревания оказалась слишком маленькой — даже крепко прижавшись к его боку, я не могла согреться. Я чувствовала, что он теплый, но дрожать не переставала. Подстегиваемая мыслями о возможном обморожении, я неуклюже забралась прямо на мужчину.

Егор вскинулся, издав невнятный возглас, ухватил меня за плечи.

— Слезьте, — пробормотал он, аккуратно пытаясь спихнуть меня обратно на кровать. Я только покачала головой и вцепилась в его одежду изо всех сил, уткнувшись носом в теплую и чудно пахнущую шею, — слезьте с меня, — хрипло потребовал мужчина, вместе со мной приподнимаясь на локтях. Ничего себе, вот это сила… — да слезьте же! — прошипел он, опускаясь обратно на матрас и пытаясь меня помягче спихнуть. Я приподняла голову, не ослабляя хватку, чтобы заглянуть в его напряженное лицо, и ощутила, как под моим бедром стремительно твердеет его половой член. Изумленно приподняв брови, я еще больше удивилась, заметив очевидное смущение мужчины. Он воспользовался ситуацией и сбросил меня, тут же отвернувшись к стене, и глухо, словно в оправдание, буркнул: — Последние три месяца я провел в аду, у меня не было времени на женщин.

Покусывая губу, я дрожащими руками плотнее закуталась в одеяло и, хоть и хотелось узнать подробнее про незнакомые слова, тихо пожаловалась:

— Я замерзла.

Тяжело вздохнув, Егор завозился, поворачиваясь ко мне лицом. Скептически оглядев меня, он приложил запястье к моему лбу, и его лицо вытянулось. Словно не поверив своим ощущениям, мужчина чуть отодвинул руку и снова приложил, а потом вдруг подался вперед и… Поцеловал меня. В лоб. Поцеловал. Прикоснулся сухими теплыми губами прямо к моей коже! Дрожа, я неверяще подняла взгляд на его сосредоточенное лицо, понимая, что хочу еще. Еще касаться его. Тактильный голод стал почти невыносимым. Интересно, а если я сама его поцелую? Но ведь это пары делают только… Но он же меня поцеловал! Мы теперь пара, да?

— У вас температура поднялась, — проинформировал Егор. Кивнув, я потянулась было к нему, но он сел со своим вездесущим аппаратом связи, с которым, кажется, никогда не расстается, — я позвоню Константину, он скажет, к какому врачу поехать, — обиженно надув губы, я под одеялом скрестила руки на груди. Я ведь хотела вернуть поцелуй! — отнеситесь к этому серьезно, Дзио, — с укором протянул мужчина, приложив свое устройство к щеке, — скорее всего, вы подхватили какой-нибудь наш местный вирус.

Осознав масштабы произошедшего, я зачем-то потерла нижнюю часть лица ладонью, будто это могло помочь мне справиться с давно побежденной в моем мире болезнью. Мой ничтожный иммунитет сам точно не справится, нужны препараты с антителами, но как узнать, какой это именно вирус, их же тысячи разных видов! На диагностику с этими древними технологиями уйдет несколько суток, а я за это время и умереть могу!

Пока телохранитель совещался с Коном, я накрылась еще и его одеялом, уткнулась лицом в его пахнущую океаном подушку и тихо дрожала. Чем меньше я двигаюсь, тем ближе пульс к нормальному минимуму, тем меньше скорость кровотока, а из этого прямо вытекает меньшая скорость распространения вируса в моих клетках, если я правильно помню курс биологии. А я точно его правильно помню, я физически не могу ничего забыть! Лучше бы я не знала всего того, что может со мной случиться при дальнейшем повышении температуры и поражении клеток…

Казалось, что я закрыла глаза всего вар, ну на два, но открыла я их только в освещенной по-закатному оранжевыми лучами солнца комнате. Егор спал, сидя на стуле, к моему предплечью была подсоединена тонкая прозрачная трубка с капельным механизмом посередине. Слабость во всем теле была единственным напоминанием об утреннем приступе замерзания, даже горло не болело. Неужели они так легко подобрали нужные препараты для меня? Я попыталась приподняться, стараясь не двигать рукой с подсоединенной трубкой, и Егор проснулся.

— Как вы себя чувствуете? — подскочив, он нажал какую-то кнопку на стене и присел на край моей кровати.

— Слабость, — прикрыв глаза, я прислушалась к себе, — и спина устала так лежать.