* * *

Уже не на следующий день Вячеслав навестил Лену на ее собственной квартире. Ему крепко досталось во вчерашней потасовке, но обошлось без переломов и сотрясений, поэтому он пребывал в бодром настроении духа. Что касается Андрее, тот был в самой настоящей эйфории от успешно провернутого дела. Прошлым вечером они привезли Лену по адресу, сообщенному сестрой, и предали родителям. Сначала те хотели вызывать скорую, но Лена напрочь отказалась. Постепенно она приходила в себя, и ей становилось очень стыдно за все происшедшее.

Вячеславу даже не хотелось особенно расспрашивать подробностей случившегося. Но Лена не собиралась ничего скрывать и рассказала, по крайней мере, то, что удалось запомнить ей самой. Действительно, она согласилась отправиться на этот "выездной семинар" из журналистского любопытства, ей самой хотелось понять, как "Берег Спасения" связан с реабилитационным центром для наркоманов. По словам злосчастного "гуру", они использовали парапсихологические практики для "перевоспитания" заблудших душ. С ними занимались инструктора, умудренные оккультно-эзотерическим опытом, а также помогающие им новички-волонтеры. В роли такового и было предложено попробовать себя Лене.

По приезду в реабилитационный центр в администрации была устроена вечерника, на которой от алкоголя постепенно перешли к другим, более серьезным веществам. Там Лене предложили отведать средство, "расширяющее сознание", и она согласилась - конечно же из любопытства... Она не ожидала, что эффект будет столь сильным, на время лишив ее дееспособности.

Было ли это злым умыслом? Рисовались страшные предположения о том, что эта клиника отнюдь не лечит пациентов с зависимостью, а зомбирует их, поставляя в секту людей, находящийся с социально-дезадаптированном состоянии. К тому же, их не избавляют ото зависимости, а скорее, держат на поводке, дозированно выдавая наркотики в обмен на работу в интересах секты - это и есть суть хваленой программы постепенного отказа из 30 шагов. Вся "реабилитация" заключается в монотонном труде, прерываемом глупыми молитвами и ритуалами. Да еще, "лечебная гимнастика", проводимая под контролем Михаила - она представляла собой череду монотонных движений, в сочетании с прослушиванием мотивирующих аудиозаписей.

Возможно, на такой же поводок хотели посадить и Лену. После того, как она приняла предложенный ей препарат, ее воля растаяла, уступив приятному чувству расслабленности и отрешенности, временами преходящему в поверхностный сон. В обрывочных воспоминаниях сохранилось, как ее перенесли в темную комнату, где звучала какая-то монотонная музыка, прерываемая молитвами-аффирмациями. Там она видела некие причудливые картинки - то ли они проецировались на стену, то ли возникали в ее чувствах, как галлюцинации. В комнате стоял сладковатый удушливый запах, похожий на индийские благовония - в ней периодически что-то воскуривалось. Находясь в такой обстановке, она вскоре глубоко заснула, а пробудившись через неопределённое количество времени, почувствовала сильную жажду. Она попыталась каким-либо образом освободится, отползти в другую комнату, найти свет, но действие препарата еще не закончилось и краткие минуты бодрствования вновь сменились тяжелым сном. После она помнила только, как ей делали укол, как давали попить и под руки водили по комнатам, но все это перепуталось смешалось в один бредовый кошмар, в котором уже невозможно было отделить реальность от сна и галлюцинаций. При этом возникало парадоксальное ощущение, что все это делается с ее согласия, что она стала участницей какой-то мистерии, разыгрываемой по ее желанию. Кажется, кто-то говорил ей, что она должна почувствовать себя в роли пациента, только тогда сможет обрести должную эмпатию. Кто-то подробно распрашивал ее о том, что ей снится и видится, ей давали бумагу и карандаш чтобы она рисовала, выражая свои ощущения. В общем, с ее сознанием явно велась какая-то работа, но все это было ужасно беспорядочно, все прерывалось скандалами и драками доведенных до исступления пациентов, и кривляньем 'инструкторов', многие из которых также находились в алкогольно-наркотическом угаре.

Теперь стало ясно, что представлял из себя этот "реабилитационный центр". Из того, что Лена успела заметить, вырисовывались печальные выводы: находящиеся в положении полного бесправия, обитатели клиники подвергались жестокому обращению со стороны санитаров, их нагружали трудом, а в качестве наказания могли запирать в тесном помещении, лишать пищи и воды, (а тех, у кого была сильная химическая зависимость - желаемой дозы). Все это сопровождалось постоянной руганью, унижениями и побоями. Молитвы и ритуалы использовались для психологического программирования, внушая пациентам, что не смотря на все ужасы происходящего, они выбрали единственный верный путь "искупления". При этом инструкторы взывали к их совести, заставляя людей чувствовать себя грешниками, развивая и усиливая в них комплекс вины. Многие пациенты были готовы бежать, но при этом возникал страх, что в жизни за пределами клиники их также не ждёт ничего хорошего. Ведь во внешнем мире многим из них приходилось добывать наркотики самыми рискованными способами, а здесь их выдавали, хотя и в обмен на рабский труд. К тому же, при поступлении в клинику у них отбирали паспорта, а человек наркоманского вида без документов, объявившись на городских улицах, мог вскоре попасть в полицию. Впрочем, условия жизни в "клинике" было не многим лучше тюремных - вплоть до наказаний за попытки побега.

А что касается баптистского молельного дома, то он, действительно, был таковым лишь раньше - в последствии "Берег Спасения" просто купил его у редеющей сельской общины, и включил в свой состав, не меняя интерьера. Ведь сектой заправляли люди, на самом деле лишённые какой-либо веры и идеологии. Им было все равно, какими путями заманивать людей - через йогу, средневековый оккультизм или христианство, лишь бы это работало, приводило им клиентов и приносило желанную прибыль.

Теперь, когда все стало на свои места, оставалось только решить, что же делать дальше - забыть всю эту историю как дурной сон, замолчать и жить дальше, не разглашая о случившемся, либо заявить во всеуслышание о том, что скрывается под фасадом "благотворительной организации".

Вячеслав опасался за благополучие Лены и ее семьи, но та оставалась непреклонной - пользуясь своим доступом (хотя и весьма ограниченным) к региональным СМИ, она хотела разгласить и максимально широко растиражировать случившуюся с ней историю.

- Что ж, сказал на это Вячеслав - тогда забудь о покое. Это будет борьба, жестокая и опасная. Мне очевидно, каков масштаб этой секты, тут явно не обошлось без "высоких покровителей". Но если тебе не выносимо терпеть ложь, смириться с существованием этих мразей в нашем городе, если ты хочешь предостеречь других людей от ошибок - то я не стану тебя от этого удерживать. Только одна ты вряд ли чего добьёшься. Потому, в любом случае, я буду рядом...

* * *

Через несколько месяцев после описанных событий телезрители региональных новостей могли наблюдать несколько интересных репортажей: первый - о силовом захвате руководства, находящегося в области наркологического реабилитационного центра "Salivation-30", как и полагается, со взламыванием дверей, бросанием на пол явно не готовых к такому визиту хозяев. Затем показали полутюремные условия содержания пациентов, и солидные запасы наркотиков, использовавшихся для "поддерживающей терапии". Телезрители могли только порадоваться доблестной работе правоохранительных служб.

Вскоре вышел еще один достопримечательный сюжет - ночью в центре города случился пожар в офисном здании на первом этаже жилого дома. Якобы, замкнула и загорелась проводка. К счастью, никто не пострадал, пожар быстро ликвидировали, но офис, в котором располагалась администрация благотворительного общества "Берег Спасения", выгорел изнутри практически полностью, а вместе с тем испепелилось огромное количество документов (как можно было видеть из кадров репортажа, дверцы жаропрочные сейфов отчего-то остались открытыми). Мнения общественности насчет этого инцидента разделилось - одни досадовали, за что же такие беды благотворительному обществу, искренне веря в его "благие дела", другие утверждали, что это месть со стороны тех, кому довелось познать на себе их благотворительное попечение в полной мере.