– Я тоже ухожу с ними, моя договорённость с книжником выполнена, – сказал Йёран, повышая голос, чтобы перекричать начавшиеся разговоры и даже смешки собравшихся вокруг, – мне нужно идти торговать в Бирку, у меня с собой мёд и пушнина. Мы уйдём сегодня в полдень, принеся жертву Одину на вашем капище.

Йёран повернулся и пошёл обратно в дом ярла вместе с тремя своими людьми.

Глядя как люди Вишены, Эйнар и Рагдай покидают место печальной схватки, Овар сказал ярлу Эймунду:

– Если они попытаются уйти, не заплатив выкуп, нам даже не на чем будет их догнать, если не приготовить наш снеккер.

– Тут какая-то тайна, раз книжник платит за него такой не маленький выкуп, – ответил ему ярл, – почему он не позвал в поход нас или, например, Йёрана?

– Будем готовить свой корабль?

– Нет, – ответил ярл и сказал, обращаясь уже к сыновьям, – ну что, заговорщики, сладили с викингом?

Эрик самостоятельно поднялся, а Акару помогла Эльма.

– Кто же мог знать, что он подковой? – прошептал ледяными губами Акар, – у него даже ножа кромо-сакса его не было, в доме лежать остался, а он…

Снова появилась Маргит, узнав от вернувшихся, что всё, слава Одину, обошлось без поединка и сражения.

Она, стараясь не смотреть на Вишену, принялась помогать Эльме.

– Отец, прошу, не выгоняйте его! – сказала Маргит чуть не плача, – я чувствую, что он больше не вернётся сюда, а ведь мне так с ним было хорошо…

– Упустила ты своё счастье, красавица, если так, – сказал ярл, наблюдая, как Вишена, не гдядя не девушку, поворачивается и уходит в сторону берега, – мать твоя тоже вечно затеет этакое, сплошной Рагнарек, видно ты в неё пошла.

– Мне было так хорошо с ним, мы, наверное, сможем ещё быть вместе, пусть его воины уйдут, а он останется и женится на мне… – девушка в голос разрыдалась.

– Замолчи, я думаю, что всё-таки это ты подговорила Эрику и Акару устроить эту ловушку конунгу, – сказал ярл, – хорошим разговором за пиром я бы уладит твоё дело, а теперь он сгинет в своём далёком вике, и ты его больше никогда не увидишь!

– Несчастная я! – Маргит бросилась к отцу и уцепилась пальцами за его тканный золотом воротник, – он достанется другой женщине!

Каменное и обычно надменное выражение лица ярла изменилось, лицо его утратило свирепость, и он казался теперь уже просто уставшим, огорчённым стариком.

– Ну достанется, бывает, – сказал он, – вон он какой рослый, красивый и знаменитый, уже и Инглинги про него знают после истории с дочерьми Гердрика.

– Нет! – закричала Маргит тут как сумасшедшая, и взаправду её размётанные волосы, прилипшие к мокрому от слёз лицу, блестящие глаза ещё недавно прекрасные и веселые, а теперь выкатившийся из орбит, придавали ей такое выражение, – не достанешься ты никому, раз не достанешься мне!

Она отпустила отца, выхватила небольшой нож из кожаных ножен со своего пояса, и подняв его высоко над головой, бросилась вслед уходящему Вишене. Ещё немного и нож мог вонзиться ему в шею или в лопатку, и вся последующая история не состоялась бы из-за возможной схватки дружины ярла с дружиной конунга, мстящей за убийство или ранение своего вождя и жреца. Может быть, конечно, всё бы обошлось выкупом, но в поход с Рагдаем раненый Вишена в преддверие весны уже не пошёл бы. Вишену от удара ножом в спину спас Акар – он успел схватить в последний момент пролетающий мимо него подол платья сестры, от чего он сам, держащая его служанка и Маргит повалились на грязные и скользкие жерди мостовой. Нож с жалобным звоном отлетел в сторону.

– Ты сума сошла совсем?! – только и выдохнул от неожиданности, обернувшись, Вишена – это слишком!

– Я не смогу жить без тебя! – Маргит одним прыжком оказалась рядом с ним и схватила его за пояс, припав щекой к груди, – пожалуйста, прости меня, останься!

– Знаешь, – конунг железными пальцами бережно взял её руки, развёл их, отстранил девушку от себя и легонько оттолкнул в сторону, где стоял её отец, – знаешь, нам нужно немного остыть и побыть поодиночке…

После этого Вишена настолько выразительно посмотрел на ярла Эймунда, что тому показалось, что конунг сейчас будет оспаривать выплату вергельда, но Вишена пошёл дальше, махнув рукой Эйнару, Гелге и другим товарищам, чтобы они не возвращались из-за этого происшествия.

– Ну, ты и ведьма, – сказал после этого ярл своей дочери, не завидую твоему будущему мужу и его семье, и так же тем, кто может оказаться на пути твоей зависти или ненависти.

Он повернулся к своему младшему сыну и сказал ему:

– Ладри, ступай за воинами Вишены, будь рядом с ними, словно тебе интересно как они готовят драккар к отплытию, а сам слушай, вдруг они решат уехать, не заплатив, тогда узнай, куда они собираются плыть, а сам беги сюда и мне всё расскажи…

– А мне действительно интересно, как они готовят корабль, – ответил мальчик с готовность и с радостным видом отправился в сторону берега, весело топоча по бревенчатой мостовой.

После жаркого, дымного и дурно пахнущего воздуха в огромном доме ярла, после волнительной сцены противостояния у конюшни, чуть было не закончившейся битвой, стенаний Маргит, стонов раненых братьев, разгорающийся яркий солнечный день, редкий для ранней весны Восточного моря, обволакивал мальчика радостным покоем. Ладри посмотрел вверх и увидел умиротворяющий высокий небесный свод над своей головой. Потом он посмотрел вниз на яркие блики солнца на воде фьорда. Он с благоговейным чувством окружающего величия обвёл взором мерцающие белым и голубым свечением грани скал, поросших кое-где чахлыми деревцами. Он кожей ощущал величественную тишину – она словно древний великан бродила, среди скал и высоких елей вокруг селения, омывала ноги в ручье и рябью летела в бесконечность поворотов фьордов к морю.

Миновав изгородь у оружейного сарая и горящий костёр, с сидящими у него вооружёнными дружинниками отца, мальчик свернул к каменным столбам с высеченными лицами духов очага и дома, и у маленькой каменной изгороди, обозначающей границу Викхейля, он увидел книжника Рагдая и друга конунга, Эйнара. Они оба шли к кузнице и драккару.

Сам не зная почему, Ладри пригнулся и двинулся вперёд бесшумно, избегая открытого пространства. Крался он, то рядом с тропой, отводя ветки рукой, бережно возвращая их в прежнее положение, то прямо по тропе, используя её изгибы, чтобы иметь укрытие. Даже если бы идущие впереди вздумали оглянуться, то они не увидели бы как пляшут ветви, не увидели бы крадущейся тени и не услышали бы и шороха. Он ставил ногу как бы немного скользя, не сразу перенося на неё вес тела, не давая сухим сучкам под старой хвоей предательски треснуть. Он был готов замереть на месте и стать тенью, если взлетит из кустов разбуженная куропатка. Он крался как зверь и был так близко от идущих, что слышал их приглушённые голоса.

– Я не жалею, Эйнар, этих двадцати дирхемов для выкупа, потому что если мы отыщем то золото, что я вскользь упомянул в сказании про Золото небесных королей, то у нас будет столько богатств, что можно будет всё Сканию купить, и ещё останется немного. Эти сокровища – это тридцать больших сундуков с золотыми монетам, золотой и серебряной посудой, самоцветными камнями, жемчугом, стеклом и янтарём. Лично мне нужна оттуда всего лишь одна вещь – золотой шар размером с голову человека под названием Золотая лоция. Судя по рассказам аварского торговца из Полоцка, там изображены все земли, открытые мореплавателями и земли ещё никем не открытые.

– Хорошо, что ты не сказал об этом другим на пиру, ярлу Эймунду и херсиру Йёрану. У них такие люди болтливые, что про это стало бы известно Ингьяльду Коварному или Хельвдану, и уж они с нас бы кожу живьём сняли, и узнали бы секрет.

– Они за это золото всё Восточное море подняли бы как волну, ещё бы, такая добыча.

– Я думаю, где-то рядом соглядатай…

– Соглядатай?

Услышав это, Ладри застыл на месте, но никто их идущих не оглянулся. Только разговор теперь они вели на непонятном ему славянском языке. Потом Рагдай с Эйнаром остановились, и мальчик весь подобрался, раздумывая, куда лучше отступить. Если они решат обыскать ближайшие заросли, ему придётся плохо. Он опустился на корточки, прошептал хвалу Одину, прося о покровительстве, гордый тем, что так ловко следит за опытными воинами, прекрасно видит и слышит их, оставаясь для них невидимкой.