— Попробуй… — Тихо сказал брюнет, протягивая ложку еще ближе. Художник молча принял угощение, которое, судя по всему, постарался остудить Эррор, зная о том, что Инк не особо любит слишком горячую еду. Мелочь, а приятно. В очередной раз восхитившись талантом программиста в кулинарии, художник буквально засиял на глазах, наслаждаясь угощением.

— Восхитительно… — Протянул белесый, не сводя глаз со своего соулмейта. Наверное, так он описал не только обжарку, но и самого кулинара, так очаровательно выглядящего сейчас. Да и всегда, в общем-то. Пока эти двое любовались друг другом, за окном раздался оглушающий хлопок, из-за чего Гено охватил легкий страх. Та даже случайно порезала себе ладонь, вздрогнув от неожиданности.

Напрягшись, Рипер выскочил на балкон, дабы увидеть источник звука, Инк побежал за ним, а Эррор протянул Гено салфетку, чтобы та приложила ее к кровоточащей руке.

Наблюдая за происходящим на улице, агент ФСБ выругнулся про себя, проклиная здешнюю молодежь за устраиваемые ей пакости. Вот что веселого в том, чтобы кидать бомбочки под ноги прохожим и гуляющим собакам? Да еще и настолько мощные, что звук их подрыва так отчетливо донесся до квартиры на пятом этаже. Выходя с балкона, брюнет обратил внимание на прижимающую салфетку к руке девушку. Забеспокоившись, он подошел к ней и начал осматривать раненную ладонь. Царапина, не глубокая, но отнюдь не приятная протянулась по всей ширине ее миниатюрной кисти. Болеть будет долго, но, благо, ничего серьезного. Надо лишь обработать рану и перебинтовать, чтобы никакая зараза не попала внутрь.

Пока девушка промывала руку под струей теплой воды в раковине, Инк уже принес аптечку и дал ее Риперу, который, в свою очередь, вытащил из нее перекись водорода и бинт. Посмотрев на дату изготовления пероксида и убедившись в том, что он еще не разложился и не потерял свои антисептические свойства, брюнет подошел к своей супруге и, почти приобняв ее со спины, взял раненную руку в свою и начал аккуратно лить перекись на нее. Поскольку та была свежей, она мгновенно начала пениться и пузыриться, смягчая среду вокруг раны и обеззараживая ее. Как только с обработкой было покончено, на руку сразу лег бинт, очень трепетно накручиваемый вокруг кисти.

Гено в принципе не привыкать, она часто оказывается в подобных, порой даже нелепых ситуациях. Риперу не раз доводилось оказывать ей какую-никакую помощь в обработке ран. Конечно, она и сама в состоянии о себе позаботиться, тем более, учитывая то, что в экстренном оказании первой помощи при любых, даже весьма тяжелых случаях, она хороша. Но тут уже сам брюнет вставлял свое слово, буквально требуя, чтобы она позволила ему все сделать самому. И она стала позволять, ведь это в какой-то степени было приятно. Чувствовать всю эту заботу. Только вот за то, что он начал называть ее «развалинкой», его прибить хотелось. Честное слово, ну подумаешь человек не обходится без происшествий на свое хрупкое тело, зачем сразу подобные прозвища давать? А ему нравилось видеть ее реакцию на это. То, как она надувала губки, складывала руки на груди и будто бы обиженно отводила взгляд в сторону, молча, не отвечая на вопросы, как бы игнорируя. Это забавно. И просто чертовски мило.

«Эх ты, развалинка моя.» — Мысленно пропел Рипер, ласково улыбаясь и нежно смотря в лицо своей супруги, ожидая ее дальнейших действий. Та, как и ожидалось, так по-детски надулась, но при этом едва заметно улыбнулась. Дабы не мешать Эррору и начавшему ему помогать Инку, супруги немного ранее удалились в гостиную. Там же Гено устроилась на кресле, пока ее муж бинтовал ей руку. Теперь же он сам не менее удобно расположил свою голову на ее коленях, сцепив руки за спиной девушки.

«Не слишком ли мы расслаблены? В нашем то положении…» — Начав мягко поглаживать смольные волосы, спросила Гено.

«В нашем положении, пожалуй, нет ничего лучше того спокойствия, которое нам удается находить.» — Заключил он, еще сильнее сжав супругу в своих руках. Та лишь выдохнула, закрыв глаз и позволив себе насладиться такими минутами, проведенными вместе.

На кухне же не стихала жизнь. Эррор и сам прекрасно справлялся с готовкой, уже выкладывая обваленную в специях и обжарке курицу на противень и обкладывая ее овощами. Оказавшись в объятиях Инка, программист изо всех сил старался сохранять спокойствие и делать вид, что не обращает на это абсолютно никакого внимания. А ведь на деле то, как художник дышит в шею, заставляло брюнета почти что выпадать из реальности. Все-таки подобные действия всегда сопровождались именно этим, а потому было довольно трудно не поддаваться искушению. Как только ужин оказался в духовке, а темноволосый полностью освободился, Инк резко развернул его к себе и, вжав того в столешницу, припал к его губам, нисколько не думая о том, что Гено и Рипер в любую минуту могут вернуться. Эррор хоть и ответил на поцелуй, но все равно пытался отстраниться от художника. Все-таки сейчас совсем не время и не место для подобных действий.

— Что с тобой сегодня? — Тяжело дыша, прошептал брюнет, еле прервав танго их языков.

— Лишь звездам известно… — Как-то загадочно промурлыкал белесый, затуманенным взглядом смотря на свою пассию. И правда, что-то он слишком увлекся. Отпустив до ужаса смущенного Эррора, Инк тихо извинился перед ним, начав осознавать совсем неуместный смысл своих действий. На это брюнет лишь погладил художника по щеке и мягко улыбнулся, как бы говоря, что ничего страшного, он все понимает.

***

Рождественское настроение нерушимо сохраняется на улицах города. Будь то дворики многоквартирных домов, спрятанные за их непроглядными стенами, или искусные частные сектора, выглядящие на общем фоне какими-то игрушечными. Все вокруг украшено так, что создается впечатление, будто ты попал в сказку. И дополнительную сказочность окружающему пространству придают волшебные огоньки гирлянд, обрамляющие почти все, что только могут. Поскольку зимой рано темнеет, на данный момент все вокруг уже охвачено сумеречной тьмой, но это волшебным образом добавляет городу какую-то праздничность. Ведь именно в темное время суток огни гирлянд сияют так ярко, именно вечером маленькие снежинки сверкают в городских огнях так, словно они — в триллиады раз уменьшенные звезды, падающие с небес, и именно сейчас в центре города кипит жизнь. Но не такая, как обычно, а какая-то особенная. Уличные музыканты наигрывают различные заводные мелодии, заряжающие энергией; вокруг них весело кружат танцоры в праздничных нарядах, завораживая зрителей своими изящными движениями и образами; тут же олицетворения рождества различных народов и культур устраивают платные фотосеты, интересными способами завлекая клиентов. Все это согревает изнутри, возвышает над прочей суетой, над плохими мыслями, над всеми тревогами.

— Как же много людей… — Пробурчал брюнет, держа своего мечтательного брата возле себя и с трудом пробираясь сквозь толпу к ледяной арене, на которую несколькими минутами ранее он с таким же трудом заполучил два билета.

— Оглянись по сторонам, ты упускаешь столько прекрасного. — Задумчиво произнес блондин, держа под руку детектива.

— Ты прямо как дитя малое. — Усмехнулся тот. — Во всем видишь сказку.

— В этом мире плохого и без того хватает, так почему бы не посмотреть на все глазами ребенка? — По-детски улыбнувшись, вымолвил мечтатель. — Тебе тоже не помешало бы воспринимать все проще. — Найтмер еще долго что-то недовольно бурчал себе под нос, очищая свободной рукой путь.

Наконец добравшись до арены и заняв места, брюнет выдохнул и развалился на сидении, прикрыв глаза. Раздражающие люди. Толкаются, выбивают младшего в сторону, что-то очень громко обсуждают. И, самое бесящее то, что все это не прекратилось даже тогда, когда они сели. Неугомонные, нисколько не думают о личном пространстве других, безжалостно врываясь в него и причиняя сильный дискомфорт. Хоть Дрим и пытался расслабить старшего, убедить его в том, что он слишком восприимчив к окружающим, что относится ко всему слишком серьезно, — это не помогло. Найтмер все равно сидел с угрюмой аурой вокруг и проклинал все человечество за его существование.