— Я не убиваюсь, все нормально.

— Даже гибискусы закрылись, спрятав свою изящную красоту. Дрим, растения все чувствуют, они одним своим видом могут передать состояние и настроение того, кто о них заботится.

— Говорю же, все нормально, просто им холодно… — Грушевые глаза опустились в пол, пряча от пристального взора Инка свой остекленевший вид. Но эта печаль отчетливо ощущалась, от чего на душе появлялся неприятный осадок. Художник подвинулся к блондину, приобняв того за плечи. Дрожь мечтателя в одно мгновение перешла и белесому, давая тому понять, что он бьет по живому.

— Холодно тебе, но ведь мы можем согреть тебя. — Почувствовав, что дрожь немного стихла, Инк продолжил шептать. — Ты очень важен для меня, для Эррора и, тем более, для Найтмера. Отпусти уже, себе ведь хуже делаешь, держась за все это.

— Знаю, знаю, но… — Блондин уткнулся носом в плечо Инка и заметно напрягся, пытаясь сдержать нахлынувшую волну эмоций. Мечтатель всегда был довольно эмоционален, держал все в себе только пока жил с родителями и после смерти Блу. Но это не самым лучшим образом сказывалось и сказывается на нем. Тихо шмыгнув носом, Дрим уцепился за футболку художника, пытаясь найти успокоение, но чувства брали верх. — И почему именно в тот момент, когда в жизни все прекрасно, в спину втыкают нож…

— Потому что это жизнь. — Тяжело выдохнул Инк, сжимая плечо блондина. — Но она продолжается и, пока у нас есть время, нужно брать от него весь максимум.

— Во снах я видел сотни раз, как его сбивают, как он умирает. Я всегда был с ним, но ничего не смог изменить… В чем смысл моего существования, если рядом нет его?

— Он рядом. Совсем близко, всегда с тобой. — Мокрые грушевые глаза непонимающе посмотрели на мягко улыбающегося художника, который, положив свою руку на левую часть груди Дрима, продолжил. — Вот здесь, в твоем сердце. И наверняка ему так же грустно видеть то, как ты тоскуешь о нем.

Широко распахнув глаза, мечтатель отстранился от Инка. Видит, не видит — этого знать не дано, но, все-таки, Блу и правда живет. Живет внутри. Это согревает, поселяет в душе лучик света. Со спины будто стащили тяжелый груз. Стало действительно легче, не намного, но значительно. На лице даже появилась ответная улыбка.

— Эх, ты, наверное, прав…

— Все же это лучше, чем быть «белой вороной». Ты так не думаешь? — Инк вопросительно изогнул бровь, стараясь плавно отойти от поднятой темы, немного отвлечь своего друга, вытащить его из тоски.

— Ах, разве я чем-то отличаюсь от них?

— Ну, — протянул художник, смерив мечтателя растерянным взглядом, — они обычно холодные и безэмоциональные. Тот, кто изначально лишен родственной души, не способен чувствовать и сопереживать. «Белых ворон», в общем-то, за людей особо не считают, ведь они мало отличаются от каких-то механизмов, способных выполнять лишь заложенные в программу функции.

— Инк.

— Что?

— Около года назад ты думал, что у тебя нет соулмейта. Неужели ты считал себя механизмом с определенным набором программного обеспечения?

— В жизни всякое бывает. Я не считал себя «белой вороной», просто не всегда родственные души находят друг друга. И тому могут быть разные причины.

— Не всегда находят друг друга… — Дрим бросил взгляд на виднеющийся из кухни край дивана. — Знаешь, Найт за свои годы еще не встретил того, кто предначертан ему судьбой. А может это просто я чего-то не знаю. Во всяком случае, в последний месяц он ведет себя как-то странно. Уходит без предупреждения даже посреди ночи, не рассказывая потом куда и зачем ходил. Пропадает где-то абсолютно в разное время. Это как-то… Настораживает? Даже не знаю, что об этом думать.

========== IV. Классика. ==========

Тепло окутывает все тело, пробираясь сквозь кожу до самых глубин организма. Так хорошо… Нет, даже прекрасно. Только чего-то не хватает. Чего-то очень важного и необходимого. Чего-то, без чего ночами так неспокойно.

Не хватает Инка.

Какой-то странный сон снился программисту. Непонятный, сумбурный, расплывчатый. Даже вспомнить трудно, что в нем происходило. Но, в прочем, не так важно.

Вздрогнув, Эррор распахнул свои сонные глаза и осмотрелся. В комнате пусто. Лишь солнечные лучи создают интересную игру теней на стенах, пробиваясь сквозь небрежно зашторенные занавески на окнах.

Так непривычно, одеяло обычно не дарило такое тепло. Оно не было способно так согревать раньше. Но, видимо, то, что его аккуратно накинул на брюнета художник, все-таки сыграло свою роль. Так он каким-то необъяснимым образом передал частичку тепла от себя Эррору. Да что там необъяснимого. Греет то изнутри, а не снаружи. Этот горячий огонек в душе, созданный художником.

Но, все-таки, без Инка все не то. Совсем не то. Поднимаясь с кровати, Эррор протяжно зевнул, попутно потягиваясь. Все это сопровождалось хрустом костей, на который художник бы нахмурил брови, ведь он не любит такой звук. Зато брюнет любит похрустеть. Так тело перестает ныть, да и в целом становится легче.

Поправив синий шарф на шее и закатив рукава черно-синей кофты, Эррор потрепал себя по голове. И снова не то. Начинать утро без взъерошивания волос в последнее время стало каким-то неправильным. Но то, что это действие совершается не художником, кажется еще более неправильным.

Выходя из комнаты Дрима, Эррор встретился с Гено, которая в этот момент очень тихо и аккуратно закрывала дверь, ведущую в комнату Найтмера. Видимо, Рипер еще спит. Да и детектив тоже. Но это программист подметил, когда кивал девушке в знак приветствия. Тогда он заметил закутавшегося в одеяло брюнета на диване в гостиной. В прочем, ничего нового. Больше месяца прошло — а он по-прежнему не спит ночами даже в выходные. Зато потом отсыпается до самого вечера.

Вместе с Гено программист направился на кухню, ведь та была единственным возможным местом нахождения Инка и Дрима, отсутствующих на своих «спальных» местах. В общем-то, они не ошиблись. Застав перешептывающихся юношей и получив различные знаки приветствия, они сели за стол к жаворонкам и присоединились к их диалогам на ниочемные темы.

Ароматы липово-гречишного чая и какао вновь заполонили всю квартиру, а звуки «жизни» с кухни стали доноситься интенсивнее, но это нисколько не мешало уткнувшемуся носом в подушку Найтмеру, звездой развалившемуся на просторах дивана.

— Сегодня будет ледовое шоу в центре. — Прошептал Дрим, делая глоток свежезаваренного чая. — Зрелище обещает быть интересным, можно посмотреть прямую трансляцию вечером.

— А не хочешь увидеть его вживую? — Удивленно вскинул брови Инк, как бы невзначай ложась на плечо Эррора, который, в свою очередь, одной рукой слегка приобнял своего соулмейта.

— И оставить вас здесь одних? — Усмехнулся мечтатель, наблюдая за весьма умильной картиной.

— А что такого? — Поддержала художника Гено. — Прогулялся бы с братом, посмотрел на все это, находясь в эпицентре действий. Эмоции от живой картины куда более яркие, чем от того, что происходит на экране.

— Не спорю, но как-то неудобно оставлять вас здесь.

— Мы же не разнесем квартиру, пока вас не будет. — Присоединился Эррор, опираясь головой на белесую макушку сбоку.

— Да нет-нет, — протянул блондин, размахивая руками, — не в этом дело. Неудобно обделять вас в этом плане. Если уж смотреть, так всем вместе.

— А что неудобно то? — Продолжала убеждать Гено. — Мы и так вас тесним, а если еще из-за нас вы будете себя чего-то лишать — будет совсем нехорошо. — На эти слова Дрим немного смутился. Какая-то взаимно неудобная ситуация получается.

— Не думаю, что Найтмеру это будет интересно. — Заключил Дрим в надежде, что окружающие бросят попытки убедить его. Но надежды были разбиты в одно мгновение, ведь мечтатель тут же получил контраргумент со стороны Эррора.

— Не спросишь — не узнаешь.

— Не сидеть же вам теперь из-за нас в четырех стенах, не имея возможности выйти из дома. — Подытожил Инк, на что мечтатель лишь выдохнул. Трое на одного — спорить изначально было бесполезно. Но, все-таки, они правы. Стоит предложить Найтмеру прогуляться по центру. Может даже получится поговорить о том, что с ним происходит в последний месяц.