Я больно прикусил щеку изнутри, чтобы не сорвать каскад из-за вспыхнувшего раздражения. Тройной аксель, ойлер, чтобы прыгнуть следующий не с правой, тройной сальхов – коснулся льда. Ничего. Все нормально.
Я уже почти на середине. Юри, ты видишь? Ты чувствуешь? Это все для тебя. Для остальных, конечно, тоже, но это твой подарок. Твой сюрприз, та программа, что ты никак не мог увидеть на тренировках.
Просто поговори со мной.
Взлетаю вместе с музыкой, в ритм. Четверной сальхов и тройной тулуп – каскад, чистое приземление, трибуны воют.
Поговори со мной, Юри.
Тройной сальхов.
Ты нужен мне, Юри.
Четверной тулуп и двойной тулуп. Планировалось 3-2, но… Сорянчик, Яков.
Я люблю тебя, Юри. Прости меня.
Завершив все вращением, я встал в финальную позу и замер, пытаясь отдышаться. Трибуны шумели и кричали мое имя. Яков, кажется, не знал, какое выражение лица выбрать, сердитое или довольное, поэтому смешал и выдал что-то среднее. Довольно жуткое, к слову.
Юри я все еще не мог разглядеть – и это было обидно.
Когда я стирал пот со лба, то случайно обнаружил, что щеки у меня мокрые.
Приехали.
Допрыгался, Никифоров. Вот тебе и чувства на льду.
- Поздравляем с победой на городских соревнованиях…
- Глядя на вашу программу, складывается впечатление, что мы на чемпионате…
- Собираетесь ли вы пойти дальше города и участвовать на международном уровне?
- Как вы собираетесь использовать свой открывшийся талант?
- Что сказал ваш тренер?
- Ваша программа была посвящена кому-то важному? Эмоции…
У меня болела голова и ноги. Особенно левая, на которую кто-то очень умный умудрился наступить в толпе. Люди вокруг давили – поздравляли, радовались, но все это уже утомляло. Мне хотелось немного отдохнуть.
Мама обещала, что сегодня я точно смогу съесть все-все, что захочу. Вроде бы радуйся да жри, но когда я представил, что рядом не будет сидеть Юри – аппетит пропал моментально, но, чтобы не обидеть маму, я изобразил бурную радость и быстренько слился с толпой.
Ага, кто бы мне позволил…
- Витя! – промурлыкал рядом женский голос, и рука легла мне на плечо. Я обернулся.
Это была София. Вот уж кого не ожидал… Все такая же нарядная, словно и не было всего этого прошедшего времени. Даже помада та же красная. Отвратительная помада, к слову. Только сейчас заметил. Ей не идет вообще.
Не то чтобы я был таким знатоком в женском макияже, но факт оставался фактом.
- Что? – буркнул я, желая оказаться как можно дальше. Я не чувствовал к ней больше никаких теплых чувств и не мог забыть предательство, из-за которого пострадала моя голова.
Ее, кажется, холод в моем голосе не смутил. Возможно, она его даже и не заметила.
- Витя, ты такой молодец! Я болела за тебя, я знала, что ты победишь! Знаешь… Ты мне очень нравишься. Очень. И я хочу вернуть наши отношения.
Чего? Это шутка такая? Куда смеяться?
Видимо, мое лицо вполне отражало эти эмоции, так как Софи тут же засуетилась вокруг меня.
- Когда мы расстались – а это было жуткое недоразумение, я просто была немного нервной тогда, вот и наговорила глупостей, - я плакала неделю, а потом испугалась, что ты больше не захочешь со мной общаться и я не переживу отказа, и не решилась подойти к тебе.
Ага-ага, конечно. Через неделю ты уже сосалась с новым парнем за гаражами у школы.
Я слушал этот бред и не мог поверить, что когда-то повелся бы.
- Но я так страдала без тебя! Ты был первым и самым лучшим мужчиной в моей жизни, я так и не смогла тебя забыть, прости. И теперь подумала – почему бы не попробовать еще раз? У тебя ведь тоже остались ко мне чувства, я знаю.
К слову, говорила она очень правдоподобно – в смысле, с виду искренне так, с эмоциями, жестикуляцией, с каждым предложением придвигаясь ко мне все ближе и ближе. Но в глазах я видел, что никакой великой любовью тут и не пахло.
- Сообщение прийти к тебе домой и поговорить, после которого меня подстерегли и по башке огрели, тоже не ты писала, конечно же? – предположил я. Она, как и я ожидал, тут же начала отрицать.
- Это не я, конечно же, разве бы я смогла так с тобой поступить! Кто-то украл мой телефон как раз накануне… Так и не нашли.
Я незаметно скосил взгляд на телефон, торчащий из ее сумки. Ну да, этот же самый. Надо бы позвонить потом, проверить, тот ли номер.
- Витя, ты веришь мне? Мне же нет смысла подставлять тебя! Я же тебя люблю! - внезапно она вцепилась мне в руку, обхватила другой рукой за шею и, приподнявшись на цыпочки, прижалась ртом к моему рту. Это произошло так стремительно, что я даже не успел ничего сделать.
Поцелуй был мерзким, привкус вечной красной помады горчил, а от приторных духов слезились глаза. Я оттолкнул ее, совсем не заботясь о том, упадет или нет, выдернул руку и тщательно вытер губы.
- Ты чего, Витя? – растерянно спросила Софи, и теперь я впервые увидел ее в истинном свете. Как видел Юри, даже ни разу с ней не встретившись, как видела моя мама, когда качала раньше головой на мои рассказы о наших свиданиях, как видел Крис и остальные ребята, когда, поджимая губы, сообщали, что замечали ее в компании других парней, а я отмахивался со словами «это просто ее друзья».
Они все предупреждали меня. Они все хотели помочь.
Дураком был я один, я один ничего не видел и не слышал.
Она была фальшивой до каждой своей клетки. Жадной до денег и славы. Шлюховатой и доступной. Красящейся, словно женщина легкого поведения, учащейся на двойки, пищущей с ошибками в каждом слове и совершенно без запятых. Не умеющей готовить. Оскорбляющей своих подруг за их спинами, вешавшейся на каждого мимо проходящего парня даже тогда, когда мы с ней еще встречались. Не способной поддержать разговор о чем-то кроме одежды, косметики и сплетен. Не ставящей ни во что свою семью, подставляющей всех вокруг, чтобы получить для себя какие-то льготы. Способной продать родную мать за дорогую тачку. А еще что-то мне подсказывало, что ее долг Кулаку и то, что он занимается наркоторговлей – все это явно связано между собой.
Она была человеком, с которым я теперь не хотел иметь ничего общего.
- Ты подошла ко мне потому, что я выиграл деньги? – спросил я, глядя на то, как она картинно округляет глаза и вновь приближается ко мне, покачивая бедрами.
- Что ты такое говоришь? Я люблю тебя, дурачок! Сколько раз мне еще повторить, чтобы ты запомнил и поверил?
Тут мне в голову пришла идея.
- Сонь… Послушай, я так рад твоему возвращению и хочу предложить тебе кое-что важное, - проникновенно начал я, беря ее за руку.
Она, облизывая губы, придвинулась ближе. Я заметил, как она выпрямила пальцы на другой кисти, как это обычно делают, чтобы мужчина легко мог надеть обручальное кольцо. Мне стало смешно.
- Да, дорогой?…
- Я неизлечимо болен, и нам пришлось продать все имущество, чтобы оплатить мне лечение, – выпалил я на одном дыхании. - Это мое последнее соревнование. Мне очень нужен кто-то, кто мог бы обеспечивать мое лечение, покупать лекарства, ухаживать за мной, ну, памперсы менять, кормить и все такое… Так хорошо, что ты вернулась! Мне будет приятно, если моей сиделкой будешь ты, а не посторонняя баба, - выдал я, внимательно глядя на то, как меняется ее лицо.
Она отшатнулась от меня, как от прокаженного. Хорошенькое личико сморщилось.
- Чего? Продали? Сиделка? Ты что, ненормальный предлагать мне такое?
- Но ты же сказала, что любишь меня! – ахнул я, изображая ужасное страдание, и попытался взять ее за руку снова. – Кому же еще я могу доверить такое дело, как не моей девушке?
- Я… пошутила! – взвизгнула она, отходя еще дальше. – Я не твоя девушка, у меня уже есть парень, здоровый и с деньгами. На что ты мне такой сдался? Ты же сдохнешь скоро! Даже трахаться не можешь!
- Очень даже могу! – поспорил я, подмигивая. – Хочешь проверить?
- Нет! Больше ко мне не подходи, не буду я убирать твое говно! Фу! Мерзость какая! А ведь был таким нормальным парнем… – выплюнула она и развернулась, собираясь уходить.
