Население же Миу никогда не было большим - в основном обслуживающий персонал золотодобывающих предприятий и космопорта, жрецы, а также фермеры, выращивавшие гидропоническим методом неприхотливые растения как в пищу, так и на корм скоту.

Все это вспоминалось Уяусу, когда он, заключенный в скафандр и распростертый на ложементе, наблюдал, как Ххисар вцепившись когтями в решетчатую пилотажную рамку одной рукой, другой манипулирует сектором тяги, и дрожь эмиссионных двигателей то охватывает корабль, то вновь стихает по мере спуска сквозь внешние оболочки Миу. Горизонт, давно уже ставший плоским, то и дело переворачивался с ног на голову и обратно, когда Ххисар компенсировал потерю скорости спуска в зонах отрицательной гравитации, Счетчик радиации взревывал в радиационных поясах, коих было великое множество разных видов, и перегрузки то подступали, то отступали, меняя свое направление (аппаратура искусственной гравитации тоже была отключена, как во время боя).

Наконец, с протяжным свистом, корабль опустился в приемную воронку и был тут же подхвачен наведенным магнитным полем, когда Ххисар полностью убрал тягу, переведен в горизонтальное положение (кольцо соленоида взметнулось над головой), и направлен в ангар.

Часом позже они смогли выйти на поверхность "планеты". Восьмидесятиградусный зной опалил ноздри Уяуса, и он тут же расстался с мыслью размять летательные перепонки - здесь это могли делать лишь миуанцы, или те, кто долго акклиматизировался к местным условиям. Вид был откровенно унылый, и даже золотистый блеск дюн не придавал веселья этой, в общем-то, банальной пустыне под пыльным, мутным небом, половину которого занимало белое сияние. Смотреть туда было невозможно, но Уяус знал из показаний часов в кабинете коменданта космопорта, что миуанский недельный день заканчивается, чтобы уступить место недельной ночи, под конец которой начинал оседать инеем углекислый газ. Да и сама смена дня и ночи сопровождалась вечной всепланетной пыльной бурей, бушующей вдоль терминатора. Может быть, кто-то и находил очарование в этом неприветливом мире, но Уяусу он был не по душе.

Повернувшись, они посмотрели на Храм. Уяуса разочарование подстерегало и здесь. Вид уходящей в небо грязно-желтой стены, испещренной выступами, впадинами и отверстиями, был вполне неестественным. Казалось, будто они смотрят на неумело нарисованную на стене картину, или что мир вдруг внезапно перевернулся, и они висят над корпусом окутанной синей дымкой орбитальной станции средних размеров, зачем-то вмурованной одним концом в бесконечную стену. Но именно Храм был их целью путешествия сюда, так настоял Уяус.

Редкие ххифс много знали о жрецах. Общеизвестным было лишь то, что с их помощью происходило возвращение законсервированного в момент гибели сознания из утраченного тела в специально выращенный бессознательный клон. Еще все знали, что они носят неприспособленные для полета одежды Сумар, и что они подчиняются высшим силам в большей степени, чем правителям. Но они непременно были мудры, и к ним часто обращались за советами. Вот и Уяус решил оформить неясное предощущение в четкую идею, воспользовавшись помощью жрецов самой Миу.

Воспользовавшись выданным им транспортом на воздушной подушке, они, взметая тучи пыли, помчались между корпусами заводов и врытых в землю низких куполов частных домов по направлению к Храму. Остановившись у одного из многочисленных входов, они вошли внутрь (помещение не отличалось ничем особенным), и осведомились у проходившего по коридору жреца, может ли наследник Уяуса рассчитывать на аудиенцию какого-нибудь духовного лица из вершины иерархии. Жрец (одеждой ему служил кусок материи, перекинутый через одно плечо и завязанный вокруг бедер и хвоста) ответил, что сообщит об их желании и попросил их подождать здесь, но попросил Ххисара удалиться. Ххисар, ворча, сказал, что подождет снаружи, и Уяус остался один. Уяус вдруг вспомнил, что когда жрецам задаешь вопросы в лоб, о чем бы то ни было, они всегда отмалчиваются. Его всегда раздражала эта манера, но сейчас не время шутить, особенно с высшими иерархами, так что играть придется по их правилам, не называя вещи своими именами.

Через некоторое время в комнате появились двое жрецов, один в одеянии цвета глаз Вурроу, другой в белом, но со строчкой крупных прозрачных и цветных камней по краю. Уяус легко распознал их фамилии, но он знал, что тот, кто становится жрецом, теряет свою связь с родом. Оба легли рядом с пришельцами и стали ждать. Под их холодным, пронизывающим взглядом, Уяус слегка растерялся, но быстро взял себя в руки и заговорил.

- Приветствую новый день и вас, почтенные клирики. Я, наследник трона Уяуса, решил придти к вам, поскольку рассчитываю на вашу помощь. Дело касается интересов государства, а совет со жрецами перед важным делом является доброй традицией нашего дома. Поэтому, я желаю задать вам вопросы, на которые рассчитываю получить мудрые ответы. Согласны ли вы?

- Да, - отозвался жрец в сине-зеленом.

Уяус помедлил, и, собравшись с духом, спросил:

- Имеет ли цивилизация Ххифс свое предназначение?

- Да.

- Когда наступит пора его исполнения?

- Не сейчас.

- Должен ли я послужить делу этого предназначения?

- Да.

- Состоит ли оно в искоренении чуждого и враждебного?

- Да.

- Сколь великие жертвы ожидают нас на этом пути?

Молчание. Уяус понял, что перевел вопрос в количественную плоскость.

- Есть ли чуждая сила в ГалОМу?

- Да.

- Должен ли я приступить к искоренению чуждого во время своего будущего правления?

- Да.

- Получу ли я то прекрасное, на что надеюсь?

- Мы не читаем мысли и не предсказываем будущее. Мы лишь проводники Памяти.

Уяус стушевался, но быстро вспомнил свой главный вопрос, ради которого он жил несколько последних дней в жажде знания:

- Приму ли... Добьюсь ли я... Единения?

- Да, - ответил жрец с камнями.

Оба жреца вдруг поднялись с мест и ушли в дверь на улицу. Уяусу ничего не оставалось, как последовать за ними. В вездеходе, изнывая от жары и дыша открытым ртом, сидел Ххисар. Увидев Уяуса и жрецов, он хрипло спросил:

- Ну все что ли? Залезай, поехали.

Уяус попрощался со жрецами и вскочил в вездеход, который, взвыв нагнетателем, воспарил над землей, развернулся и, подняв тучу пыли, помчался к космодрому.

Жрецы смотрели ему вслед.

- Обман. Когда же он кончится? - сказал вдруг тот, что был в зеленом.

- Не сейчас, - отозвался тот, что с камнями, - и для этого должно перемениться многое. А про обман он знает.

Уяус сидел рядом с изможденным Ххисаром, не переставая укорять себя, что мог сомневаться в этом ххифс, даже чуть ли не подозревать его в измене, когда его бесконечную правоту доказал туго завязанный на нем, Уяусе Вурроу Уяусе, узел событий и мыслей. Он торжествовал, ибо знал свое предназначение и предназначение Ххифс.

Жрецы смотрели на оседающую за вездеходом тучу пыли. Хотя оба они не были миуанцами по рождению, оба хорошо знали, что скоро, очень скоро, разразится вечерняя буря, сметающая все своей неистовой и бессмысленной яростью.