Полански позднее так опишет состоявшийся разговор:
– Роман, в доме несчастье.
– В каком доме?
– В твоем, – и затем, скороговоркой: – Шэрон погибла, и Войтек, и Гибби, и Джей.
– Нет, нет, нет, нет! Это какая-то ошибка.
Оба уже плакали; Теннант снова и снова повторял, что это правда; он сам был в доме.
– Как это случилось? – спросил Полански. Позднее он объяснит, что поначалу подумал не о пожаре, а об оползне, которые случались в холмах Лос-Анджелеса, особенно после затяжных дождей; иногда под лавиной земли оказывались целые дома, и в этом случае люди еще могли оказаться живы. Лишь тогда Теннант сказал Роману, что все они убиты.
У Войтека Фрайковски, как выяснили в ДПЛА, в Польше имелся сын, но никаких родственников в Соединенных Штатах не было. Юноша в «рамблере» оставался не опознан, но ему уже присвоили кодовое имя Джон Доу 85[10].
Новости быстро распространялись – и слухи вместе с ними. Руди Альтобелли, владелец дома на Сиэло-драйв и менеджер немалого количества знаменитостей, находился в Риме. Одна из клиенток Руди, молодая актриса, позвонила и рассказала ему, что Шэрон и еще четверо убиты в доме, а нанятый им самим сторож Гарретсон во всем сознался.
Ничего подобного Гарретсон не делал, но Альтобелли узнает об этом лишь по возвращении в Соединенные Штаты.
Специалисты начали прибывать около полудня.
Офицеры Джером А. Боен и Д. Л. Гёрт из отдела дактилоскопии научно-следственного подразделения ДПЛА прошлись по главному зданию и гостевому домику усадьбы в поисках отпечатков пальцев.
Нанеся на отпечаток особый порошок («проявив», иными словами), его покрывают прозрачной клейкой пленкой; затем пленку с оставшимся на ней отпечатком снимают и размещают на картонке контрастного цвета. На обороте указываются место нахождения отпечатка, дата, точное время и инициалы офицера, снявшего отпечаток.
На одной из таких карточек, приготовленных Боеном, читаем: «09.08.69 / 1005 °Cиэло / 1400 / Дж. А. Б. / внутренняя сторона дверного косяка левой створки раздвижной двери / из хозяйской спальни в направлении бассейна / ближе к дверной ручке».
Расположение еще одного отпечатка, снятого примерно тогда же, значилось как «внешняя сторона парадной двери / створка с дверной ручкой / непосредственно над ручкой».
Работа с отпечатками в обоих зданиях заняла шесть часов. Позднее к двум первым специалистам присоединились офицер Д. Э. Дорман и гражданский эксперт дактилоскопии Венделл Клементс; последний сосредоточился на четырех автомобилях.
Вопреки распространенному мнению, отпечатки, пригодные к распознанию, встречаются не так уж часто. Даже если поверхность в принципе подходит для того, чтобы на ней остался отпечаток, человек обычно касается ее лишь краешком пальца, оставляя оттиск фрагмента его кромки, бесполезный для идентификации, часто еще и смазанный. Кроме того – и офицер Де Роса продемонстрировал это с кнопкой, управляющей воротами, – второй отпечаток, наложенный сверху на первый, создает путаницу, также непригодную для распознания. Таким образом, на любом месте преступления количество отчетливо читаемых отпечатков, имеющих достаточно точек сравнения, обычно оказывается на удивление скудным.
Не считая тех отпечатков, что позднее были исключены как принадлежащие работавшему на месте персоналу ДПЛА, после изучения основного здания, гостевого домика и автомобилей было получено всего пятьдесят оттисков. Из них семь принадлежали Уильяму Гарретсону (все – из гостевого домика); еще пятнадцать относились к жертвам и были исключены; три оказались недостаточно четкими для сравнения. После чего в распоряжении следствия осталось двадцать пять относительно четких отпечатков, любой из которых мог принадлежать убийце или убийцам.
Первые следователи отдела убийств появились в доме не ранее 13:30. Дело было передано под ответственность лейтенанту Роберту Дж. Хелдеру, контролирующему расследования грабежей и насильственных смертей. В свою очередь, он поручил дело сержантам Майклу Дж. Макганну и Джессу Баклзу (обычный напарник Макганна, сержант Роберт Калкинс, находился в отпуске и заменит Баклза по возвращении из него). Еще трое офицеров – сержанты Э. Хендерсон, Дадли Варни и Дэнни Галиндо – были назначены им в помощники.
Узнав об убийствах, коронер округа Лос-Анджелес Томас Ногучи попросил полицейских не прикасаться к телам, пока их не осмотрит представитель его ведомства. Заместитель коронера Джон Финкен прибыл на место около 13:45, сам же Ногучи обещал приехать позже. Финкен официально подтвердил наступление смерти; измерил температуру тел и воздуха (к 14 часам на лужайке было около 35 градусов, в доме – 28) и разрезал веревку, соединявшую тела Тейт и Себринга; куски веревки получили следователи, чтобы попытаться установить, где ее производят и продают. Это был белый трехжильный нейлон; общая длина веревки составила 43 фута 8 дюймов. Гранадо взял пробы крови, но не выявлял подгрупп, вновь предположив очевидное. Финкен также снял с тел жертв личные вещи. Шэрон Тейт-Полански: обручальное кольцо желтого металла, серьги. Джей Себринг: наручные часы «Картье», позже оцененные в полторы тысячи долларов. Джон Доу 85: наручные часы «Люцерн» и бумажник, но никакого удостоверения личности. Эбигейл Фолджер и Войтек Фрайковски: личные вещи отсутствуют. Надев на кисти жертв пластиковые пакеты (для сохранности волосков или частиц кожи, которые могли остаться под ногтями во время борьбы с убийцами), Финкен помог накрыть тела и укрепить их на тележках-носилках для размещения в машинах скорой помощи и доставки в морг при Дворце юстиции в центре Лос-Анджелеса.
Атакованный у ворот репортерами, доктор Ногучи объявил, что не станет комментировать произошедшее, пока не получит результаты вскрытия тел в полдень на следующий день.
И Ногучи, и Финкен, впрочем, уже успели поделиться со следователями первыми выводами.
Следов сексуального насилия или нанесения жертвам увечий нет. Три жертвы – Джон Доу, Себринг и Фрайковски – застрелены. Не считая легкой рубленой раны на запястье левой руки, полученной в попытке самозащиты (удар, рассекший также и ремешок часов), у Джона Доу не было ножевых ран. Но у остальных четверых были – и более чем достаточно. Также Себринг получил по меньшей мере один удар в лицо, а Фрайковски – множественные удары неким тупым предметом по голове.
По входным отверстиям от пуль коронеры заключили, что убийца, вероятно, использовал оружие 22-го калибра. Полицейские успели прийти к тому же выводу. Осматривая «рамблер», сержант Варни обнаружил четыре фрагмента пули между обивкой и внешней стороной пассажирской дверцы. Найден был и еще один кусочек металла неправильной формы – на подушке заднего сиденья. Хотя все они были слишком малы для идентификации оружия, «на глазок» калибр также походил на 22-й.
По поводу характера колотых ран кто-то заметил, что все они могли быть сделаны штыком. В своем официальном докладе следователи шагнули чуть дальше, определив: «Нож, которым нанесены ранения, возможно, представлял собой штык». Это не только отмело в сторону ряд прочих возможностей, но и фактически объявляло: убийца (или убийцы) воспользовались одним-единственным ножевым орудием.
Глубина ран (многие достигали 5 дюймов), их ширина (между дюймом и полутора) и толщина (от 1/8 до 1/4 дюйма) соответствовали кухонному или обычному карманному ножу.
По совпадению, в доме нашлись и кухонный, и карманный ножи. Разделочный нож в кухонной раковине дал положительную реакцию на бензидин, что предполагало кровь, – но отрицательную Октерлони, что подразумевало кровь животного, а не человеческую. Боен попробовал снять отпечатки пальцев с рукояти, но получил лишь нечитаемые фрагменты. Позже миссис Чепмен узнала в ноже предмет из кухонного набора, принадлежавшего чете Полански и хранившегося в шкафу. Но еще до этого полицейские исключили этот нож из-за его небольшой толщины. Нанесенные жертвам удары были настолько яростными, что лезвие попросту сломалось бы.
