Я несколько раз сталкивалась с черными джипами на соседних улицах, и каждый раз мое сердце замирало, пока они не скрывались из виду. Каждую секунду я боялась услышать визг тормозов, почувствовать запах горелой резины, и обернувшись, заметить черные Форды, едущие на меня, когда я не успеваю ничего сделать, и эти куски железа меня просто по асфальту размажут.

Самый мой большой страх – это умереть просто так, без сопротивления, без возможности побороться – вот это мой истинный страх. Смерть так и так неизбежна, но я предпочту умереть в глубокой старости в любящей семье, или же на своей работе, защищая кого-нибудь в ярой схватке. Но уж точно не от того, что меня размажет по стене ужасная железяка. Неа, такого не будет.

Повернув во двор Матвея, я припарковала красавчика у входа в подъезд, и на ходу снимая шлем, вбежала внутрь. Мне безумно хотелось завалиться на диван и просто выдохнуть, а там с помощью своих друзей попробую разобраться с этим Корсаком. Хотя бы подготовим какой-нибудь запасной план действий, если он вдруг будет следить за нами, а мне кажется, что будет.

Поднявшись на восьмой этаж, я подошла к черной металлической двери и нажала на звонок, за дверью раздалась короткая трель, оповещая, что у них гости. Через пару мгновений дверь открылась, и Матвей чуть ли не за шкирку втянул меня в коридор, закрывая затем входную дверь на все замки.

Я не успела выдохнуть, как Алина сжала меня в своих объятиях. Я обняла подругу в ответ, искоса поглядывая на Матвея, тот, проходя мимо нас в гостиную-кухню, или студию, недовольно покачал головой, но все же положив руку мне на плечо, Сперанский одобрительно его сжал, неотрывно смотря мне в глаза. Он сейчас сам рад бы сдавить меня в медвежьих братских объятиях, но он лишний раз меня не коснется, когда рядом Алина. Поэтому поддержка в его взгляде это все, на что он сейчас способен.

– Никогда не перестану о тебе волноваться, – сказала Алина, заправляя мне выпавшую прядь за ухо, будто это могло облегчить ситуацию, которая вокруг нас образовывалась.

– Никогда не перестану этому радоваться, – ответила я, улыбаясь.

Мне было приятно, что она за меня волнуется.

– Я в порядке.

Алина отпустила меня, мы вошли с ней в студию. Блинчик держалась у Матвея более сдержанно, я же будто у себя дома. Ведь его дом мне почти родной.

Матвей возился на кухне у плиты, успокаивая свои расшатанные нервишки, чтобы не сорваться на крик и не отчитать меня прилюдно. Он любитель покричать, в основном на меня. Никогда не видела, чтобы он на кого-то, кроме меня, кричал. Я давно изучила своего друга, и всегда вовремя подмечаю, когда он вот-вот взорвется, успевая ловко изворачиваться от колких замечаний, чтобы не поругаться с ним.

Напряжён, вены выступают на его руках, и с интервалом в секунды на виске появляется дёргающаяся жилка – это краткое описание сиюминутного состояния Матвея.

Но несмотря на то, что каждый хотел высказаться, мы молчали, боясь озвучивать версии произошедшего, которые надумали себе за время, пока меня не было.

Нам необходимы молчание, тишина и покой, чтобы привести свои мысли и чувства в порядок. Ребятам нужно успокоиться и перестать переживать за то, что со мной могло случиться непоправимое, а мне нужно перестать переживать о том, что я плохо ориентировалась в самом начале, когда поняла, что попала в ловушку и идиотскую игру этого Корсака, и о том, что вообще не поняла, что это подвох. Он меня подловил, а я не смогла дать достойный отпор.

Мир – это большая игральная доска, каждый кому-то проигрывает партию, кто-то у кого-то выигрывает. Каждый день, каждую секунду в мире ведется миллионы игр, и столько же будет вестись и дальше. Мы все игроки и пешки на этой доске, но у каждого будет своя игра. И моя игра с Корсаком не окончена. Если он до этого действовал, не трогая меня, то сейчас перешел на личности, и с этого момента я буду искать, выискивать и вынюхивать все, что мне понадобится, чтобы убрать его с игральной доски.

Игра началась, Корсак, и на этот раз правил не будешь знать ты.

– Сколько сейчас времени? – спросила я, и мой голос показался чужим в этой уютной тишине невыносимо тягостного молчания.

– Около шести где-то, ты долго за ней каталась, – ответил Матвей.

Быстрым взглядом я оценила ситуацию: друг укротил свой гнев и выглядел более тихим.

– Прошу за стол, завтрак на быструю руку готов, хотя сейчас вы съедите все что угодно.

– В этом ты прав, – согласилась я с ним, вставая с дивана и многозначительно посмотрев на Алину, которая не хотела вставать.

Дождавшись ее, мы сели за стол в той части комнаты, которая имела большое окно с видом на реку Ниву. На столе стояло три чашки, в двух из них черный чай, а в третьей непонятный отвар из трав и тарелка с нарезанными бутербродами, и у каждого по банану.

– Это чье?

– Твое, тебе сейчас лучше это выпить, – ответил Матвей, подвигая ко мне чашку с отваром, как я правильно поняла. – Успокаивает и восстанавливает силы.

Я сделал глоток и это было похоже на зеленый час с имбирем и лимоном, надеюсь, что это именно те ингредиенты, потому что травы острова Мун я просто терпеть не могу. После них ужасное послевкусие.

– Соглашусь с тобой, – ответила я, когда распробовала вкус и почти сразу почувствовала, как меня начала накрывать теплая волна. – Мне надо будет сделать пару звонков, прежде чем мы сможем вернуться в квартиру за чемоданами.

– Я уже сделал это за тебя, и новости не утешительные, – сказал Матвей, водя пальцем по столу, выводя непонятные узоры.

– Возле нашего дома стоит машина Корсака, – вступила в разговор Алина, закончив жевать свой банан, – и во всех аэропортах тоже стоят машины этого ублюдка. Мы, конечно, сможем улететь, но думаю, они полетят следом, как только узнают, куда именно мы летим.

– Это точно, – сказал Матвей, посмотрев на меня, – я узнал, завтра вечером есть самолет по нашему курсу. Мы можем обменять билеты.

– Они все равно последуют за нами, – сказала я, – а бегать по всей Италии, скрываясь от них, вообще не входит в мои планы.

Нужно посмотреть на ситуацию со стороны, чтобы увидеть все варианты приближающихся событий.

Я закрыла глаза, сосредотачиваясь на мысли, что нам нужно найти путь. Корсак поставил охрану возле всех мест, где мы предположительно должны появиться: аэропорты и наш дом. Даже если мы сменим дату нашего вылета в Рим, Корсак не уберет охрану, наоборот может пустить побольше машин в городе, сосредотачиваясь на всех хранителях, которые могли бы нам помочь, или просто могли контактировать с нами. От них нам не скрыться без помощи, но если просить чьей-то помощи, велика вероятность, что об этом узнают многие.

Разве что кто-то из нас не будет прикрывать спину, пока улетят другие. И этот кто-то – я.

–У тебя сейчас лицо «я-придумала-грандиозный-план-побега», – сказала Алина, слабо улыбаясь. – Давай, представляй нам свою великую идею.

– Все просто. Вы улетаете сегодня, я вылетаю завтра, прикрывая вашу спину здесь. За пару часов до отлета еду на квартиру и забираю наши чемоданы. Потом еду на вокзал, там пересаживаюсь на машину, которую одолжу на нашем тамошнем складе, и привезу их вам. Вы проходите регистрацию и улетаете. Я же прослежу, чтобы за вами никто не поспел. А завтра утром вылечу я, и мы встретимся с вами там. Хорошо?

– Мне не нравится, этот план, – реакция Алины на поездку с Матвеем один на один была довольно предсказуемой. – Мы можем вылететь сегодня все вместе, а там разберёмся на месте.

– Можем, только к тому моменту, как она прилетит, мы уже сможем посетить эту выставку, все изучить и со всеми познакомиться, наладить дружелюбные отношения. Твой план мне относительно нравится, но то, что ты останешься здесь одна, меня не радует, – высказал свое мнение Матвей, сложив пальцы замком.

– Давайте будем честны, из нас троих, – я медленно обвела их взглядом, – я более подготовлена к такому. Возможно, сегодня была моя оплошность, что я спасовала немного, но все же смогла быстро реабилитироваться. И я отвечаю за нашу безопасность в этом деле. Мой план хороший, он не идеальный, но хороший.