— Продам. Приходи в любое время дня и ночи. В дверь постучишь вот так, — стукнул костяшками пальцев по прилавку три, а после короткого перерыва еще два раза. — Я буду знать, что ты, открою.
Договорились. Окрыленный надеждой Кузька выскочил из магазина, пошел на задворки, где его уже ждал Дмитрий. А у самого в голове мысли как пчелы жужжат: где столько денег взять? Обогнув усадьбу, подошел к приоткрытой двери.
— Что так долго? — заворчал Дмитрий, принимая бутылки. Тут же открыл одну, сделал несколько глотков из горлышка.
— Народу много было, — соврал Кузька, — очередь.
— В такую рань? — не поверил Дмитрий. — А кто там был?
— Какие-то мужики, тоже водку брали.
— Один рыжий, другой с черными волосами?
— Да, двое, — закивал головой Кузя.
— Про меня что-нибудь спрашивали?
— Да, говорили. Надо, говорят, идти к какой-то Надьке, пока, мол, Дмитрий из-под мамкиной юбки не вывалился. А то всю водку вылакает.
— Федька и Юрка, — сверкнул глазами Дмитрий. — От суки! А я их еще коньяком поил. Вот черти! Ну, погодите! — Замахал кулаками куда-то в сторону забора: — Я вам налью в следующий раз, — и еще раз приложился к горлышку бутылки.
Оставив оболтуса наедине с его мировыми проблемами, Кузя прошел к дому. Там его уже ждали на завтрак. Осведомившись о его отсутствии, Даша хотела что-то спросить, но не успела. Строгая Анна Георгиевна, следовавшая неукоснительным требованиям распорядка дня, захлопала в ладоши, усаживая всех за стол:
— Всем кушать! И никаких разговоров во время еды.
После завтрака все разошлись по своим делам. Кузе и Даше следовало ехать в горное Управление с приисковыми бумагами. Федор уже давно запряг лошадь в пролетку, ждал их на улице у ворот. Взяв сумки с документами, они отправились на встречу к какому-то начальству. Дожидаясь, пока их приняли, пробыли там почти до вечера. Кузя, до этого дня не знавший бюрократических проволочек, изнывал от ожидания: лучше бы шурф выкопал! Им не давали встречи с каким-то чиновником по разным причинам: сначала очередь, потом доклад у начальника, совещание, обед, а за ним опять совещание портили настроение. Кузя планировал сегодня выехать назад, но было очевидно, что не получится.
В отличие от него Даша не унывала. Она была здесь не раз и знала казенные проволочки, поэтому использовала свободное время в своих интересах. Когда поняла, что аудиенция с горным инженером состоится не скоро, потянула Кузю по ближайшим улицам. Заглядывая в каждый магазин и открытые кушательные — как выражался Кузя — заведения, угощала его всем, что нравилось самой. Так он впервые попробовал пирожное с кремом, повидлом, мармелад, консервированные ананасы, лимонад, но главное — мороженое. Оно ему так понравилось, что, съев его, он был очень удивлен, что на свете бывает такое вкусное чудо. Даша смеялась. Ей было весело и приятно оттого, насколько сконфуженным было его лицо: «Его кусаешь, а оно тает. Диво, да и только». Покупая для него яства, не жалела денег, как он ни противился: «Ешь, угощаю. А то обижусь!» И Кузя старался, чтобы она не обиделась. К концу прогулки почувствовал себя, «абы как бочонок с медом», до того объелся сладостей. Присев на скамейку в саду, откинулся на спинку, закрыв глаза: «Счас лопну!» Даша испугалась, думала, что ему плохо, но все обошлось. Посидел таким образом около часа, и ему стало легче.
В Управлении их уже ждали. Худая, с острым, вытянутым как у крысы, лицом секретарша то и дело выбегала на крыльцо, спрашивая у Федора, куда делись вестовые, их уже ожидают с самого утра. Тот делал вид, что ищет Дашу и Кузю, забегал за угол каменного здания, садился на лавку, забивал трубочку табаком и неторопливо курил:
— Нехай подождут. Мы тут с рассвета навяливались, были не нужны. А теперь что?
Дождавшись их, секретарша с длинным носом и двумя выпирающими передними зубами отругала за задержку, повела в просторный кабинет:
— Вот, Илья Николаевич! Наконец-то явились.
— Хорошо, Люба, идите, — ответил холеный лысый начальник с кислым лицом, будто недавно съел чашку тухлой капусты. — Что же это вы, молодые люди? Мы вас тут ожидаем, а вы гуляете.
— Сначала выгнали, а теперь ожидаете! — рассердилась Дарья и пригрозила. — Я вот сейчас к Сергею Ивановичу пойду, расскажу, какой вы нам прием устроили к вечеру. Мы из-за вас день потеряли.
— Что вы, что вы! Не надо к Сергею Ивановичу, мы сами тут управимся, — изменившись, проговорил кабинетный горный инженер, растягивая сухие, потрескавшиеся губы в заискивающей улыбке. — Давайте ваши документы, мы их сейчас изучим. Так, это от Коробкова, с Крестовоздвиженского прииска. Хорошо-с. А это? Со Спасо-Преображенского, от Заклепина? Так-с, хорошо-с. Ну что же, не смею вас задерживать. Приходите послезавтра, мы прочтем эти бумаги и подготовим ответ.
— Чего? — не поверил своим ушам Кузя. — Нам завтра выезжать надо, а вы послезавтра?
— Мы сейчас же к Сергею Ивановичу пойдем, — поддержала его Даша, топнув ногой. — Скажем, как вы тут бумаги перебираете.
— Подождите! — воскликнул кабинетный чиновник. — Не надо к Сергею Ивановичу. — И уже мягче: — Если вы так торопитесь, что же, мы пойдем вам навстречу. Сегодня же просмотрим документы и отпишем ответ. За бумагами можете зайти завтра, после десяти часов.
— После десяти? Нам к обеду надо быть в Курагино! — опять рассердилась Дарья, собираясь исполнить свою угрозу.
— Хорошо-хорошо. Мы вам подготовим их сегодня же и доставим на дом. Вы согласны? Какой адрес?
— Ладно уж, делайте свое дело. Итальянская, сорок восемь, — согласилась Дарья, покидая кабинет.
Инженер проводил их до двери, робко спросил:
— Кем вам приходится Сергей Иванович?
— Дядей, — сухо ответила Дарья, не оборачиваясь.
Когда вышли на улицу, Кузька негромко спросил, кто такой Сергей Иванович и почему инженер его боится.
— Не знаю, — усаживаясь в пролетку, ответила Дарья, пожав плечами. — Отец мне всегда велел на него ссылаться: действует безотказно. По-моему, они в бане как-то раз мылись. — И Федору: — Поехали к Захмыриным.
Ехать пришлось на другой конец города. Долго петляя по широким, немощеным улицам, спрашивали у прохожих нужный адрес, написанный на бумажке. Кто-то удивленно пожимал плечами, другой махал рукой в неопределенном направлении, следующий вообще смотрел на них округлившимися удивленными глазами. Все же им повезло: остановили двигавшегося навстречу извозчика. Тот, недолго думая, повернулся назад, стал жестикулировать ладонью:
— Я как раз оттуда еду. Это на самом отшибе, у болота. Вот так, прямо поезжайте, а потом налево свернете.
Поблагодарив его, двинулись дальше. Теперь уже никуда не сворачивая и не останавливаясь для подтверждения направления. Выехав на окраину, очутились у заросшего камышом пруда: дальше ехать нельзя, грязь. Увидели узкую, едва заметную под разросшимся кустарником дорожку, ведущую куда-то в глубину зарослей. Было видно, что по ней ездили только верхом, но Федор, погоняя послушного коня сквозь ветки, смог прогнать повозку в указанном направлении.
Вдруг сквозь заросли перед ними очутился высокий, как им показалось, бесконечный забор. За плотными досками не видно, что там, за ним. Да и место мрачное, глухое. Кое-как потащились вдоль забора, выискивая ворота. Наконец-то нашли. Федор постучал кулаком, ему ответили злые голоса собак, вольно бегающих с той стороны. Опасаясь, как бы они не выскочили на него, присел на козлы, теперь уже постукивая по дереву кнутом.
Ждали недолго. Послышались быстрые шаги: над забором показалась голова мальчика лет десяти. Сверкнув черными глазами, он тут же исчез, как и появился. За ним, через непродолжительное время, возник грозный, бородатый мужик.
— Чего тут ходишь? — грозно спросил он.
Дарья пояснила цель их визита, на что тот, удивившись, замахал руками:
— Что тут делаете? С другой стороны подъезжайте.
Кузя понял, что они проехали на зады усадьбы, где хозяин выезжал тайно от всех. Кое-как повернув пролетку, поехали назад. Опять вернулись на улицу, объехали квартал и теперь уже с лицевой стороны остановились у таких же мрачных, некрашеных, высоких ворот. Их уже ждал тот самый мужик с пышной бородой.
