Его глаза были другими, и от того, как он смотрел на нее, она неподвижно застыла, словно время остановилось.

От этого нежного прикосновения Джим покачнулся и понял, как много времени прошло с тех пор, когда женщина прикасалась к нему с такой нежностью. Сначала он затаил дыхание, эмоции, взволновавшие его, грозили выплеснуться наружу, но мужчина мог удерживать их. Вместо этого он погрузился в них, его глаза остановились на груди Сьюзан и член стал твердым и пульсирующим внутри этих ужасных треников.

Он мог бы сохранить контроль — в конце концов, проклятые штаны были настолько велики, что его жесткий член трудно было заметить — если бы она не смотрела на него такими золотисто-карими глазами, такими огромными и сверкающими от удивления, и похожими на кленовый сироп. За этот год он не соблюдал целибат, но все это проходило для него как бы для галочки. Теперь же что-то разорвало грудь Джима, что-то, чего мужчина не чувствовал уже давно, и он не мог просто сидеть и, не двигаясь, смотреть на нее.

Быстро, как молния, Джим бросился вперед, упал на колени и взял в свои руки лицо Сьюзан, прижав к ней губы со всей силой сдерживаемых гнева, боли и одиночества. Он хотел ее и не переставал думать об отказе, пока она не оттолкнула его с большей силой, чем мужчина ожидал от такой маленькой штучки.

Он приземлился обратно на задницу, и замер, готовый к ее тираде, но через мгновение девушка набросилась на него, ударив Джима по спине, оседлала и наклонилась, чтобы продолжить поцелуй. Джим схватил ее за бедра, крепче прижимая к своему паху, и застонал от ощущения женского тела, трущегося об его член. Сьюзан вытянула ногу, и байкер увлеченно наблюдал за тем, как она носком кроссовок притянула задние двери машины и закрыла их, а затем потянулась, чтобы стянуть через голову его толстовку.

Как только его руки оказались свободными, Джим спустил свои штаны и потянулся к ее форме, но Сьюзан ударила мужчину по рукам и сняла одежду сама. Боже, ее груди были идеальными, налитыми, с возбужденными сосками, и линия по центру плоского живота девушки умоляла Джима лизать ее. Когда девушка смотрела на эрекцию мужчины из-под опущенных век и слегка раскрытыми губами, его пах заболел.

Она коснулась его члена, проведя по нему рукой, вокруг головки и вниз по всему валу и он толкнул свои бедра вперед от ошеломляющего ощущения. Она наклонилась вперед, все еще возбуждая его, и ее соски терлись о его грудь, пока язык девушки двигался у него во рту.

Он не мог больше это терпеть и с рычанием схватил девушку за талию, вцепившись пальцами в женскую плоть, и перевернул ее. Она вскрикнула, когда врезалась спиной в кислородный баллон, и Джим быстро передвинул девушку так, чтобы Сьюзан оказалась под ним, и опустил голову, чтобы взять в рот один из ее тугих сосков, и ласкать его. Джим раздвинул руками колени Сьюзан и устроился между ними.

Когда он искал ее центр, Сьюзан двинула бедрами и прижалась к Джиму так, чтобы он беспрепятственно проник внутрь. Девушка снова вскрикнула, и он закрыл своей рукой ее рот, чтобы приглушить звук, когда входил в нее, чувствуя, как в конвульсиях от оргазма сжимались внутренние мышцы Сьюзан. От этого мужчина почти кончил и изо всех сил старался сдерживаться.

Своими руками Сьюзан схватила Джима за волосы и притянула его лицо обратно к своему, поворачивая так, чтобы она смогла проникнуть в рот мужчины. Он упивался ею, все быстрее и быстрее толкаясь в нее и выходя обратно; напряжение нарастало, когда девушка снова и снова кончала и стонала в его рот, пока, наконец, он не вонзился в Сьюзан и не излился в нее.

Мужчина рухнул на девушку сверху, он был потный, его голова кружилась и живот свело от перенапряжения. Он так и лежал несколько минут, чувствуя грудь Сьюзан напротив своей, вдыхая запах ее волос. Потом Джим вспомнил последний раз, когда спал с Триной и почувствовал запах лилий в волосах девушки.

Он съежился, вышел из Сьюзан, сел и схватил свою одежду. Мужчина одевался так быстро, как мог, учитывая то, что кружилась голова, и нога совершенно добивала его. Сьюзан медленно села и непонимающе смотрела на него, затем она тоже начала одеваться.

Чувствуя, что в любой момент его могло вырвать, Джим не мог больше оставаться в этом замкнутом пространстве с ней. Он открыл двери и выскочил оттуда, мгновенно пожалев об этом.

— Джим? — ее голос был тихим, внутри огромного жестяного кузова автомобиля.

Мужчина не стал смотреть на девушку.

— Я должен идти, — прохрипел он и захромал дальше так быстро, как только мог.

Сьюзан сидела, уставившись на Джима, наполовину одетая и с расстегнутым верхом своей униформы. Она могла бы заплакать, но это было не в ее характере и так она бы испортила свое лицо. Девушка оделась и позволила своему гневу перерасти в любую другую эмоцию, которая могла бы показать свою неприглядную сущность. Какого хрена она думала? Когда запрыгнула на мужчину только потому, что он посмотрел на нее взглядом, который мог растопить Северный полюс?

И на байкера?

Боже, куда исчезла вся ее нравственность, когда она выбралась из скорой, и ступила на дорогу, чтобы забрать грязную задницу Джима Уэйда? Сьюзан несколько раз ударила себя по лбу, повторяя в голове одно слово с каждым ударом: «Дура!»

Если ей так нужно было потрахаться, Сьюзан могла бы выбрать из огромного количества мужчин на работе, которые слонялись по больнице. Но она пошла против своих принципов, на которых настаивала и переспала с мужчиной, которого только что встретила, и который, возможно, не производил сам наркотики, но продавал их или участвовал в какой-то незаконной деятельности.

Он был членом «Стальных Когтей» и все вокруг знали, что они помыкали людьми, считая себя богами. Байкер как-то сумел пробраться сквозь ее защиту, и теперь Сьюзан чувствовала себя грязной. Ей нужен был душ или что-то вроде того, чтобы очистить свое тело от Джима Уэйда, но что более важно — из головы. Он использовал ее, использовал свою покойную жену, чтобы принудить Сьюзан. И под влиянием страсти она сдалась.

Господь знал, что, по крайней мере, в следующий раз, когда она столкнется с чем-нибудь таким мерзким, то не остановиться, чтобы посмотреть, были под его поверхностью яркие пятна сверкающих доспехов, покрытые грязью и кровью.

— Чувак, я запустил этот двигатель, и у меня почти закончился бензин. Ты должен мне за это. Где ты был? — гнев Вилли не помог улучшить настроение Джима и Боксер почувствовал, что последует взрыв.

Когда Джим рыкнул и забрался на заднее сиденье, Боксер сделал то, за что заработал свое прозвище, и ударил Вилли в ухо.

— Заткнись, тупица. Если ты не начнешь думать до того, как начинаешь говорить, то не будешь жить дольше. — Вилли дерзко взглянул на него, но больше ничего не сказал, и Джим был этому рад. Он, вероятно, не раздумывая, размазал бы парня по асфальту и когда позже пошел бы извиняться, все, что он бы нашел, были бы мозги, куча сломанных костей и кровавое месиво.

«Снова спасен», — с сарказмом подумал он.

— Просто отвези меня домой, — буркнул Джим, откинув голову назад и закрыв глаза, когда подумал о том, каким был невероятно глупым. Если бы он хотел потрахаться, то в клубе было много женщин, которые подскочили бы от такой возможности. Ему действительно было нужно удовлетворение от того, что он переломил женщину, которая думала о том, что она лучше него?

Мужчина расстроенно стукнул по крыше автомобиля.

— Эй! — вскрикнул Вилли, но прежде чем Джим смог на него взглянуть, он услышал шум, который означал, что Боксер хорошо ударил парня в живот. Вилли нужно было следить за своим поведением, если Джим собрался бы хорошо провести время и лишить того его патча. Парень плохо знал свое место и имел дурную привычку выводить людей из себя.

Слава Богу, что дом Джима находился недалеко от больницы, и десять минут спустя они подъехали к его подъездной дорожке. Джим выпрыгнул из машины практически до того, как остановился грузовик, мгновенно пожалев об этом, когда приземлился на больную ногу. Он стиснул зубы и направился к входной двери. Мужчина просто хотел побыть один, и проклинал то, что Боксер пошел за ним внутрь.