- Я и сам чувствую, что в стране что-то совсем не то творится, - сказал я. - А тебя за что посадили?

- Как всех, по пятьдесят восьмой статье посадили, как антироссийца, - сказал мой бывший коллега по творческому цеху.

- И как там? - спросил я.

- Все по-старому. По Шаламову. Никто ничего нового не придумал, - сказал он.

- А чего же ты в грузчики пошел, "самиздатовцы" в основном из интеллигентной среды были? - спросил я.

- И в грузчики-то приняли, считай, что по блату, - сказал коллега. - Мы скачками катимся назад, как будто не 2020 год сейчас, а одна тысяча девятьсот пятидесятый. Исторические кольца длиной со среднюю жизнь человека. Семьдесят лет. И каждые семьдесят лет мы проходим через те же самые события, только на другом уровне. В гору карабкаться трудно, а падать легко.

- Что же сейчас делать? - спросил я.

- А ничего делать не надо, - сказал грузчик. - Начнешь что-то делать, перемелют в мясорубке, и никто не вспомнит о тебе. У нас изменения в истории начинались после смерти генсеков. Китайцы были правы, когда говорили, что "нужно сидеть на крыльце дома и ждать, когда мимо пронесут гроб твоего врага". А я по молодости лет не прислушался к мудрости и загремел в лагерь. Будет о чём написать, десять потерянных лет жизни ничем не вернешь.

Вспомни, кто боролся со Сталиным? Никто. Все рыдали на его похоронах, а потом заплевали его могилу. С этим, думаешь, будет не так? Точно так же. Это участь всех генсеков. Отправил два своих срока и уступи место. Нет, захотелось быть царем. А у нас ни одного путного царя не было. Все цари без царя в голове.

Что-то я закаламбурил. "Самиздатовца" встретил. Кроме тебя никого не встречал. Ладно, мы с тобой поговорили и давай забудем все, а не то мне придется давать объяснения, о чём мы с тобой беседовали и тебе тоже придется отчитываться. Ты лучше вокруг себя хорошенько посмотри, чтобы тебя никто не сдал.

- Ладно, бывай здоров, - сказал я и ушел.

Предательство

Моя нелегальная жизнь шла своим чередом. Работа, вечерний отдых у телевизора, секс, сон, снова секс, работа и так далее. Меня нет. Есть другой человек, который живет и радуется своей жизни.

Стоит мне только сесть к столу, написать стихи и прочитать их своим товарищам по работе как сразу придут товарищи из органов и возьмут под белые руки.

С "самиздатовцем" контакт я не буду поддерживать. Припишут антигосударственную организованную преступную группу и дадут по четвертаку на каждого. Ему как рецидивисту и прибавить могут. Не те времена, когда судили Даниэля и Синявского, вся мировая общественность боролась за их освобождение.

Сейчас мировой общественности совершенно по ..., вернее, совершенно безразлично, что делается в России. Просто российские закидоны надоели всем.

Каждый народ достоин своего правительства, власти, вождя и жалеть этот народ не нужно. За что он боролся, на то и напоролся. Если не боролся, то ему вдвойне должно воздаться.

Никто не голосовал за эту власть, а эта власть набрала максимально возможное количество голосов. Как так может быть? Не знаете? Тут и Достоевского читать не надо. Батоном колбасы можно купить любого российского гражданина. Дай ему этот батон и не лезь к нему, он и проголосует за все, что ему скажут. Он еще и на веревочке приведет к властям любого несогласного. Скажет, вот, мол, спыммал супостата, вяжите его по рукам и ногам. Никому верить нельзя и ни с кем даже разговоры заводить нельзя. Даже когда оттепель начнется после смерти генсека. Всех на заметку брать будут. Я взял бумажку и машинально стал писать:

Я не верю тебе, Россия,

За свободой всегда ГУЛАГ

И партиец царя спесивый

На петличку нацепит флаг.

Снова будет статья шестая,

Беспартийный - значит враг,

И дзержинцев веселая стая

Несогласных потащит в овраг.

- Ты чего это тут расписался, - раздался над ухом сердитый голос Нины. - Ты кому это письма пишешь? Я тут тебя приняла, обогрела, накормила, спать положила, а ты себе другую завел? - завелась она.

Она выхватила у меня бумажку и стала читать.

- Так ты из этих, из поэтов, из врагов народа? - тихо заговорила она. - Ох, и чувствовала же я, что не все у тебя чисто. И паспорт я тебе сделала, - заныла она, - это я же человека под удар подставила, и сама соучастницей стала. Сожги эту бумажку. Нет. Лучше я сама сожгу. Сама буду знать, что этой бумажки нет, а то ты не сожгёшь бумажку, а я мучиться буду, а ну как она в другие руки попадет.

Спрятав бумажку у себя на груди, она как-то по-будничному сказала:

- Ты сегодня себе на диване постели, а то вдвоем что-то жарко сегодня. Я завтра к матери съезжу, в понедельник и вернусь.

На следующий день была суббота. Рабочий день. Вечерком попили пивка с мужиками, и я пошел домой.

Ночью мне снились старые времена. Супермаркеты. Калейдоскоп журналов в киосках и магазинах. Витрины, заваленные различными продуктами. Одежда. Обувь. Запасные части. Мебель. Телевизоры. Компьютеры. Сотовые телефоны. Портативные радиостанции. Завалы различных кинофильмов от классики до крутого порно. Интернет. Виртуальные друзья и знакомые. Электронная почта. Новости со всего мира. Обмен мнениями по всем насущным вопросам. Выдвижение кандидатов. Дебаты. Заседания Государственной Думы и светская хроника. Выступления руководителей стран. Все и не перечислишь. Обыкновенная жизнь нормального человека и вдруг дверь серого цвета.

Открываю дверь, а там все какое-то серое. Серые люди. Серые дома. Серое солнце. Серая луна. Серая трава и серые деревья. Даже кошки серые. И не понятно, то ли это день такой серый или это серая ночь. И людям снятся серые сны. И газеты печатаются на серой бумаге серыми буквами. И только звонок звонкий. Почему в сером мире звонкий, а не серый звонок?

Я с трудом открыл глаза. Точно, дверной звонок. Звонит и звонит. Подхожу к двери.

- Кто там? - спрашиваю сонным голосом.

- Здравствуйте, "Мосгаз", утечка газа, проверяем стояк, - бодро говорят из-за двери.

Я открыл дверь. Прямо передо мной стояла Лена и двое мужчин в серых костюмах спортивного покроя, под которыми переливались накачанные стероидами мышцы.

- Здравствуйте, Николай Иванович, - ласково сказала она. - А вот и мы. Я нисколько не сомневалась, что вы талантливый человек. Но всех талантливых людей губит излишняя доверчивость. Одевайтесь.

Встреча с лидером нации

Знакомый БМВ отвез нас в Сандуны. Да, в Сандуновские бани. Без Лены, конечно. Похоже, что на обстановку в Сандунах не влияют никакие политические потрясения. Любые люди к концу недели, а то и раньше становятся грязными, и им требуется помывка. Люди попроще моются ежедневно в домашних или производственных душевых установках. Люди основательные ходят в баню не только для того, чтобы помыться, но и для того, чтобы пообщаться с нужными людьми и омолодить организм. Каждый из номенклатурных работников хочет пожить подольше, чтобы не лишиться дарованных ему благ.

Ловкий парикмахер взмахнул простыней и изготовил белый кокон, их которого торчала лохматая и бородатая голова.

- Ну, что же, - сказал он, - каждому скульптору легче работать с глыбой гранита, чем переделывать Венеру Милосскую под фигуру очередного высокого начальника.

Работники "сандунов" всегда отличались вольностью взглядов и при царе-батюшке, и при Сталине-кровавом, и при нынешнем лидере нации.

Примерно через полчаса моя голова приобрела довольно приличный вид. Строгая прическа с ровным пробором слева. Чисто выбритое лицо, освеженное горячим компрессом.