Помывочная процедура много времени не заняла. Моей одежды уже не было, а был новый темно-синий костюм в почти незаметную тоненькую синюю полосочку, белая рубашка, бело-красный галстук, черные полуботинки темно-бордовые носки. Не откажешь в умении подбора одежды нынешним сотрудникам безопасности.

Тот же БМВ пронесся по улицам прямо к Боровицким воротам Кремля.

- Надо же, сподобился, - подумал я. - Интересно, на чём меня отсюда вывезут, на легковой автомашине или в "черном воронке"?

Сопровождающие доставили меня в огромную приемную. Посадили на стул. Сели рядом. Сидим. Подходит секретарь. Жестом приглашает меня. Иду. Сопровождающие сидят.

- Вот и волшебство начинается, - снова подумал я. - В зависимости от результатов разговора они либо останутся сопровождающими, либо превратятся в конвоиров.

- Здравствуйте, уважаемый вы наш, - ко мне от огромного стола с улыбкой шел лидер нации.

- А он сильно изменился, - подумал я и сказал просто - здравствуйте.

Кроме нас в кабинете присутствовали два человека с профессиональными телекамерами. Судя по движениям, точно не тележурналисты. Каждое наше движение фиксировали с различных ракурсов. Рукопожатие. Улыбки. Прикосновение лидера к моему плечу. Огромные кожаные кресла. Инкрустированный журнальный столик. Кофе и печенье на подносе.

Установив камеры на штативах, телеоператоры удалились.

- Так будет уютнее, - сказал лидер нации и устроился удобнее в кресле. - Встреча наша историческая и поэтому каждое наше слово, и каждый жест будут иметь планетарное значение.

- Так уж и планетарное? - усомнился я.

- Да, планетарное, - сказал лидер нации. - Меня хорошо знает весь мир. И вас, вследствие некоторых обстоятельств, тоже знает весь мир. Встреча двух мировых знаменитостей будет интересной для всего мира. Особенно с такой фигурой как вы.

Мы уже объявили о том, что вы проснулись и едете на встречу с лидером российской нации, а вы вдруг исчезли. Непонятно как, и неизвестно куда. Из-за вас пострадало немало людей.

Но как вы себя пропарили в мировых средствах массовой информации! Это же придумать надо. Сильнейшая спецслужба мира потеряла известного писателя. Нонсенс.

Но никто не учитывал политической бдительности наших российских граждан. Причем, чем ниже положение человека в социальной иерархии, тем выше уровень политической бдительности. Я понятно говорю?

Талант не закопаешь и на нелегальное положение не переведешь. Талант всегда найдет себе дорогу наверх. Зато как верно вы подметили: "И дзержинцев веселая стая несогласных потащит в овраг". Изумительно. Поверьте мне, это не удастся сохранить тайно в архивах. Это мгновенно вылетит из кабинетов Лубянки и пролетит ласточкой по всей России. Да что по России. По всему миру.

Я молчал. А что говорить мне? Я слушал монолог. Для этого и был приглашен. Для этого и камеры стоят. Мне почему-то представилась встреча Сталина с Максимом Горьким, воспетая во многих анекдотах, чтобы автор романа "Мать" написал и роман "Отэц". Но я-то роман "Мать" не писал. Для чего же я понадобился? Ручку пожать да посидеть и поулыбаться. Или мне предложат поехать на строительство второй нитки Беломорско-Балтийского канала и описать воспитательную роль общественного строительства? Может быть. Но какое-то предложение мне сделают. Но какое?

- Я понимаю, что вам сейчас сказать нечего, - продолжил лидер нации, - и вы ждете, что я вам сделаю какое-то предложение. И вы правы. Я предлагаю вам просто жить в Москве как обыкновенному человеку. Не таясь. Ездить, куда вам вздумается и писать о том, о чём захочется. Роман "Отэц" писать не надо, - улыбнулся он, - я не читаю мысли, я просто знаю популярный в свое время анекдот.

- Для чего вам это надо? - спросил я, - С этой задачей мог бы справить любой мало-мальски способный писатель.

- Всем писателям, выросшим за последние десять лет, никто не поверит, - сказал лидер нации.

- Но ведь до них, то есть при мне, были тысячи талантливых мастеров пера, которые могли написать обо всем, что угодно, только дай тему и деньги, - сказал я.

- Скажу вам прямо, - сказал лидер, - что часть писателей уехала. Другая часть, которая заняла непримиримую позицию, сейчас находится на трудовом перевоспитании. А оставшиеся ничего кроме как "слава лидеру" написать не могут. У вас не "замыленный" взгляд, и вы смогли бы улучшить имидж нашей страны в мире.

- А не проще ли дать свободу информационным потокам? Открыть двери в страну. Люди сами разберутся, что здесь хорошо, а что плохо, - предложил я.

- Вы помните, как Горбачев сделал то же самое, что вы предлагаете, и что из этого получилось? - вопросом на вопрос ответил лидер.

- Помню, - сказал я. - И мы этот период преодолели. Снова стали одной из сильнейших стран мира. И вы тогда были в руководителях страны. Что же произошло, что страна вернулась в середину двадцатого века?

- Как правило, за такие, как у вас, вопросы, суды дают от десяти до пятнадцати лет, - с улыбкой сказал лидер.

- Так и мне вы предлагаете писать только дифирамбы, а если я напишу что-то своё, то меня ждет от десяти до пятнадцати лет? - спросил я.

- А вы чем-то лучше других? - искренне осведомился лидер нации.

- Конечно не лучше, - согласился я. - Я пишу о том, что вижу.

- Получается, что вы отклоняете мое предложение? - спросил лидер с улыбкой, искривившей его лицо.

- Вы мне предложили жить и работать на острие бритвы, - сказал я. - Это все равно, что по-китайски отсрочить приведение в исполнение смертного приговора на неопределенный срок. Результат один - смертный приговор в любом случае. Так лучше сразу - честным человеком, а не облитым грязью лизоблюдом.

- Жаль, что разговора у нас не получилось. - Лидер нажал кнопочку под крышкой стола и сразу в дверях появились два моих сопровождающих конвоира. - Работайте по плану, - сказал им лидер и, обращаясь ко мне, улыбнулся, - а репортаж о нашей встрече сегодня же будет запущен по всем каналам, в том числе и по "Интервидению". Пусть ваши коллеги за вас порадуются.

Явь из сна

Меня снова привезли в кабинет, где мне был определен ночлег после приезда из Сибири.

Сейчас перед столом была привинчена табуретка.

Человек в хромовых сапогах, в военном мундире в звании подполковника с просветами василькового цвета на погонах пальцем показал на нее, садись, мол.

- Вы понимаете, в чём вас обвиняют? - спросил он.

- Нет, - сказал я.

- Что ты дурочку перед нами ломаешь? - завелся подполковник. - Ты обвиняешься по статье 58 за подрывную деятельность и шпионаж.

- Какая 58 статья? Ее уже давно отменили, - пытался я обратиться к закону.

- Это для дураков отменили, - засмеялся офицер. - Она никуда не девалась, стояла в готовности и ждала, когда вы нажретесь долбаной демократии, чтобы пересажать вас всех и сгноить в лагерях во имя торжества новой идеологии и идей лидера нации.

- Кто же такой лидер нации? Это новый Бог? - спросил я.

- Ах, ты сволочь, ты еще смеешь издеваться над нашим лидером нации? Да он наш отец родной? Да мы за него тебя сейчас изувечим, как Бог черепаху. И ты, гад, не веришь нашей России, - заорал подполковник, наливаясь кровью как бык перед атакой на тореадора.

- Да, Нинуля, судьба ты моя, - подумал я, - ты поступила как настоящая российская патриотка. Вечная тебе память.

Меня сбили с привинченной табуретки и стали пинать хромовыми сапогом, приговаривая - сука, шпион, морда жидовская, пидорас...

Я не уворачивался. Пусть быстрее меня забьют, и кончится этот страшный сон, пришедший из далекого 1937 года и дремавший в каждом поклоннике Идола, безразлично какой масти и идеологической принадлежности. А ведь у людей могла быть и другая жизнь.

Другая жизнь