– Хорошо, спасибо тебе, – приподнявшись, обнимаю его.

– Будь осторожна, я очень за тебя переживаю.

– Обещаю, пап, – улыбаюсь, заглядывая в его глаза.

– Ладно, сейчас вернусь, – поцеловав, выходит из дома.

Спрятав деньги в сумочку, проверяю телефон на входящие. Один непринятый от Дениса. Набрав его номер, слушаю гудки.

– Анют, я еду за тобой. Будь готова через двадцать минут, – произносит он и сбрасывает вызов, не оставив мне возможности что-либо спросить. Пожав плечами, послушно собираю вещи и устраиваюсь в кухне в ожидании его. Выглянув в окно, вижу группу мужчин, направляющихся к воротам. Среди них замечаю Артема. Этого мужчину даже со спины ни с кем спутать невозможно. Даже его походка кричит: «Я король». Рядом с ним идет папа, о чем-то оживленно беседуя.

В груди возникает щемящее чувство, когда я смотрю на папу. Отец всегда был для меня самым сильным. В детстве я всем говорила, что он богатырь. Илья Муромец. Мама рассказывала мне сказки на ночь именно о нем. Говорила о том, как сейчас он защищает нашу родину от злых чудовищ. Как бесстрашно он сражается с ними и вселяет в их тёмные души страх и трепет. Папа всегда был для меня олицетворением силы. А сейчас на контрасте с Серебряковым я вижу, что отец очень изменился.

Артем мощный, с широко расправленными плечами, от него так и сочатся сила и мощь. А папа – похудевший, с поникшими плечами – выглядит очень уставшим. Он так и не смог полностью восстановиться, прийти в себя после маминой смерти. Он сдал. Несмотря на то, что пытается держаться и не подавать виду. Но я знаю, что в его душе поселилось. То, что раньше не могло к нему подобраться и на сотые доли метра. Теперь каждый день, каждую минуту в его груди вместе с сердцем пульсирует это чувство. Боль.

Отвернувшись, пытаюсь прийти в себя. Не хочу выглядеть при папе огорченной. После смерти мамы я делаю все, чтобы не расстраивать его. Окончила институт с красным дипломом только для того, чтобы отец мог гордиться мной. На работе пытаюсь вкладываться по полной, чтобы ему не было стыдно за меня. Занимаюсь спортом, стараюсь быть мудрой и рассудительной не по годам. Честно говоря, познакомившись с Денисом и узнав о его профессии, первым делом подумала о том, что папа бы одобрил мой выбор. Успешный, подающий надежды нейрохирург. Если я буду с таким мужчиной, отец будет за меня спокоен.

За этими мыслями не замечаю, как пролетает время. Спустя обещанные двадцать минут Денис подъезжает к окнам дома.

– Может, ты пригласишь его на кофе? – спрашивает папа, когда я выхожу из-за стола и направляюсь за сумкой.

– Нет, пап. Дэн просил меня побыстрей собраться.

– Что за человек он такой? Спортом не занимается, стрелять не любит. Даже от кофе с тортом отказывается, – в излюбленной манере театрально громко возмущается Ванька.

Посмеявшись над тирадой брата, целую его.

– Кстати, как там твоя Юля?

– Нормально, – поднявшись из-за стола, направляется за мной на улицу. – Пойдем, провожу тебя.

Заметив, что я не одна, Дэн выходит из машины. Он пытается улыбаться, пока прощается с родными, но я понимаю, парень очень расстроен. Взволнованная этими мыслями, спешу поскорее оказаться с ним наедине. Тепло поцеловав папу и Ваню, обещаю им звонить и присылать фото с моря.

Выехав с территории полигона, несколько минут добираемся до трассы по проселочной дороге. Дэн упорно молчит. Я тоже не начинаю разговор. Не знаю, почему, но чувствую, что сейчас он расстроит меня.

– Как операция? – не выдержав напряжения, срываюсь первой.

– Все нормально. Прооперировали. Парень стабилен, – нехотя отвечает он, не глядя на меня.

– Дай бог ему здоровья. Пусть выкарабкивается, – вздохнув, отворачиваюсь в сторону. Решаю не трогать его. Мало ли, почему у него такое настроение.

Всю оставшуюся дорогу мы молчим. Атмосфера в салоне становится настолько напряженно-невыносимой, что мне не терпится поскорей оказаться дома. Но стоит Денису припарковать автомобиль у подъезда, он решает заговорить.

– Ань, у меня есть одна новость, – произносит, потупив взгляд. От этих слов внутри все опускается. Как жаль, что я не ошиблась.

– Я знаю, что ты скажешь. Поездка не состоится?

– Ань, я не хотел это говорить вот так, за рулем, – он смотрит на меня щенячьим взглядом, а мне придушить его охота. Но я сдерживаюсь изо всех сил, продолжая слушать его. – Думал, мы поднимемся к тебе и сможем все обсудить. Но раз так все… – осекается. Устало потирает виски. – Сейчас, после операции, главврач вызвал меня к себе в кабинет. У них произошли кое-какие изменения. Послезавтра в Швейцарии состоится врачебный симпозиум по вопросам нейрохирургии. Должны были направить нашего заведующего отделением Петрошенко. Но у него какие-то проблемы, в общем, шеф настаивает, чтобы ехал я.

Он замолкает. Поднимает на меня глаза. Я знаю, чего он ждет. Что все будет как обычно. Я устало вздохну и, как всегда, проявлю образец спокойствия и понимания. Пожелаю ему хорошего пути и буду, будто собачка Хатико, ждать его возвращения. Только я чувствую, что меня все достало. Его отношение. Его эгоизм.

– Ты говоришь, хотел обсудить, – говорю нарочито тихим голосом, чувствуя, что с каждым словом мой голос становится выше на терцию. – А что тут обсуждать, Денис? Ты ведь сам все решил. Ты согласился, не поговорив со мной. А ведь у нас были планы… И теперь просто пытаешься, чтобы я все проглотила молча. Езжай, милый. Я буду ждать, – хватаюсь за ручку двери, намереваясь выйти. Но он больно сжимает мою руку.

– Ань, что ты такое говоришь? Поездку мы можем перенести, а такой шанс дается раз в жизни! Я заведу массу нужных знакомств, смогу показать себя перед светилами науки. Это огромный шаг к повышению. Я думаю, не зря шеф направляет именно меня! – в его взгляде столько обиды и удивления, что я на секундочку себя неправой считаю. Но по прошествии этой секунды все рассеивается в дым.

– Ты отличный врач, Денис. Я не спорю. Ты строишь свою карьеру. Но в твоей жизни совсем нет места для меня. Да, мы можем перенести поездку. Я могла бы перенести отпуск, договориться с шефом. Обидно, но я пережила бы это, если бы мы решили это вместе! А так ты пришел и поставил меня перед фактом. Потому что тебе плевать. У тебя единственная ценность в жизни – твоя работа. Я для тебя просто приложение приятное. Так, может, и не стоит дальше нам продолжать все это?

– Ань, перестань. Ты сейчас обижена, я понимаю, но не перегибай палку, – отпустив руку, он накрывает ладонью мое бедро. Разозленная, дергаю ногой, не даю трогать себя.

– Палку из нас двоих перегибаешь ты. Счастливо тебе съездить. Надеюсь, это стоит того, – выскочив из машины, хлопаю дверью от всей души и быстрым шагом направляюсь в подъезд.

– Аня! – я слышу, как он выходит из машины, но успеваю захлопнуть за собой дверь.

Поднимаюсь по лестнице, чувствуя, что накрывает. Стоит мне оказаться в квартире, из глаз рекой льются слезы. Я не могу ничего с собой поделать. Сегодня был крайне нервный, напряженный день. И Денис подвел под ним жирную черту своим заявлением.

Услышав мои всхлипы, Алена появляется в коридоре с малышкой на руках.

– Что случилось, милая? – заметив слезы на моих глазах, спрашивает взволнованно.

Зажмурившись, пытаюсь справиться с эмоциями. Затолкать их обратно, поглубже. Я не должна плакать. Ему плевать на меня, а я тут слезы лью. Тем более, не хочу при малышке разводить истерику. Дети очень чуткие к подобным вещам.

– Все в порядке. Так, минутная слабость, – прочистив горло, пытаюсь улыбнуться. – Привет, красавица, – приблизившись к подруге, смотрю в широко распахнутые голубые глазки Майи.

– Сейчас я руки помою и возьму ее, – произношу, направляясь в ванную комнату. Не хочу, чтобы Алена начинала расспрашивать. Сполоснув руки, возвращаюсь в комнату. Забираю кроху на руки.

– Ты голодная? – спрашивает подруга.

– Не знаю даже.

– Голодная. Нужно поесть. А потом ты мне все расскажешь. Посиди с Майей, а я сейчас, – не дав возразить, уходит в кухню. Что ж, этого и следовало ожидать. Алена не из тех, кто отсидится в окопе.