После обеденного перерыва стало немного спокойней. Шеф уехал на совещание в управление, а мы расслабились. Еле дождавшись окончания дня, поправив макияж, я выскочила на улицу, спеша успеть на сеанс в кино.

По пути к своей машине заметила припаркованный возле обочины черный внедорожник.

– Анна Ильинична, – окликает незнакомый голос. Обернувшись, замечаю мужчину, стоящего у водительской дверцы автомобиля.

– Да…

– Я к вам, – на его лице расплывается улыбка. Наклонившись, ныряет в салон и вытягивает оттуда огромный букет роз. Сколько там цветов? Пятьдесят или сотня?

– Это вам, – быстрым шагом приближаясь ко мне, вручает букет. Растерянная и удивленная, послушно принимаю цветы.

– Мы с вами знакомы? – спрашиваю его, рассматривая сочные бутоны цветов.

– Простите, не представился, – нервно усмехается он. – Меня зовут Юрий, я водитель Артема Александровича. Шеф велел доставить вас в ресторан на ужин.

– Что значит, доставить? – былое восхищение рассыпается в пыль. Резким движением вручаю обратно букет. – Я что, пицца или еда на вынос для вашего шефа? Он заказал меня с доставкой? – выпаливаю, прожигая водителя гневным взглядом. Развернувшись, тянусь к ручке дверцы, намереваясь как можно быстрее уехать отсюда.

– Пицце не дарят цветы, – пытается возразить водитель. И его слова приводят меня в еще большую ярость.

– И цветы мне его не нужны. Я ясно дала понять вашему шефу, что не собираюсь идти с ним на ужин.

Усевшись в салон, пытаюсь закрыть дверцу, но мужчина удерживает ее.

– Мне так и передать? – он смотрит на меня так возмущенно, будто только что я матерной бранью отозвалась о его дражайшем начальнике.

– Так и передайте. И верните ему цветы. Верх хамства – так нагло себя вести, – дергаю на себя дверь, но тщетно. Водитель Серебрякова такой же упертый, как и сам Артем.

– Анна, я знаю шефа, – вздыхает он, глядя на меня с толикой грусти в глазах. – Он тот, кто получает желаемое. Я уважаю ваше решение, вижу, что вы хорошая девушка, и считаю своим долгом предупредить вас. Он горазд на выдумки. И способы решения проблемы у него зачастую радикальные. Не знаю, что он придумает, но обязательно добьется своего, и вы даже не заметите, как. Так что, во избежание лишних стрессов, я советую вам пойти ему навстречу. Возможно, так вы быстрее перестанете быть для него интересной, – улыбнувшись, Юрий пожимает плечами.

– Спасибо вам за совет, – немного смягчаюсь, в благодарность за сопереживание. – Понимаю, что вы просто сотрудник, и не виноваты. Но ваш шеф кое-что перепутал. Я не продажная девочка и не одна из его воздыхательниц. Я не покупаюсь, не продаюсь. И, ко всему прочему, у меня есть парень, так что лучше и не начинать ему эту игру, – с еще большим усилием дергаю на себя дверь, и теперь она поддается. Превозмогая дрожь в пальцах, вставляю ключ в замок зажигания. Заведя мотор, резко срываюсь с места, пытаясь поскорее уехать.

Вот так, всего за пару минут хорошее настроение будто рукой сняло. Разозленная и взвинченная, я отправляюсь на свидание со своим парнем.

***

В десятый раз за последние пять минут набираю номер Дэна. Абонент вне зоны доступа. Черт возьми, неужели этот день может быть еще хуже? Люди сплошным потоком направляются мимо меня в зал на наш сеанс. А я понимаю, что ждать парня бессмысленно. Знаю, как будет, ведь не впервой. Позвонит ближе к ночи и усталым голосом сообщит о том, что был занят срочными делами: внеплановая операция, совещание, консилиум. А позвонить просто-напросто забыл.

Сидеть в кино одной у меня нет абсолютно никакого желания. Развернувшись, возвращаюсь в машину. Стоит мне усесться в салон, телефон оживает. Но вместо ожидаемого имени своего парня на экране высвечивается имя подруги.

– Ан-я-я-я, – протяжный вой разрывает динамики телефона. Приходится немного отстранить гаджет от лица, дабы не оглохнуть.

– Ален, все в порядке? – испуганно замираю. В голове тут же рисуются ужасные картинки.

– Этот козел изменил мне, – всхлипывает подруга.

– Влад? Да не может быть, Ален. С чего ты решила-то? – завожу мотор и выруливаю на проезжую часть. Я удивлена заявлением Аленки. Подруга замужем за Владом уже шесть лет. Они, считай, со школьной скамьи вместе. Да, у ребят бывали разные времена, и сейчас период не из легких, но в его измену я не поверю.

– Очень даже может, – отрезает подруга.

– Так, ты где сейчас? Дома? Я приеду.

Спустя сорок минут я прижимала к себе сотрясающуюся в рыданиях Аленку, качая ее на руках, как маленького ребенка. Дав подруге возможность выплакать все слезы, отвела в ванную комнату. Заставив умыться и привести себя в порядок, отправилась в кухню. В квартире царил настоящий хаос: куча немытой посуды, разбросанные вещи. Я чуть не убилась, пока дошла до нужной мне комнаты. По всей видимости, Аленка не первый день одна.

Загрузив посуду в посудомоечную машинку, поставила на конфорку турку с водой. Пока варился кофе, порыскав в холодильнике, выудила сыр и хлеб. Увы, больше ничего съестного у Алены там не было.

– Ты как? Получше? – заметив стоящую в проеме двери подругу с полотенцем на голове и распухшим от слез лицом, отодвигаю стул, приглашая ее присесть за стол.

– Немного лучше, – хрипит. Взяв в руки чашку кофе, подносит к лицу, вдыхая аромат.

– Прости, коньяка не предлагаю. Ты ведь кормящая у меня.

– Я больше не кормлю.

В ответ на мой вопросительный взгляд поясняет:

– На прошлой неделе бросила. С молоком совсем плохо стало, да и она уже не совсем кроха. У нас же прикорм вовсю идет. Так что теперь Майя на смесях.

Аленка смотрит на меня с такой грустью в глазах, как будто только что созналась в жутком преступлении. Чего у нее нельзя отнять, так это того, что она отличная мать. Я бы даже сказала, что временами ее материнство переходит в фанатизм. Хотя мне ли, ни разу не рожавшей, судить об этом? Никак не прокомментировав ее слова, подвигаю поближе к ней тарелку с бутербродами. Наверняка весь день ничего не ела.

– Малышка у мамы? – спрашиваю, когда Аленка съедает все до последней крошки. После кофе ее лицо немного светлеет, а к щекам приливает румянец.

– Да. Я в таком раздрае сейчас, – стянув с головы полотенце, расправляет пятерней сбившиеся волосы. – Сама видишь, – горько усмехнувшись, обводит комнату глазами. – Мама с утра приехала, на пару дней к себе забрала ее. Ань, я не знаю, что делать. Разводиться надо.

– Так, погоди разводиться. Знаю я тебя. У тебя чуть что, сразу развод. Ты мне объясни нормально, что у вас произошло? – накрыв ее ладонь, сжимаю крепко, давая понять, что я рядом.

– Что произошло? – внезапно ее глаза снова наполняются слезами. – Как всегда. Сутками домой не приходил. Работа, совещания. Прям президент, не меньше. Не дозвонишься ему, не допишешься. Я с Майей одна. Круглые сутки, неделями. Малышка заболела. Зуб прорезался, и от этого иммунитет снизился. Где-то мы подхватили вирусную ангину. На прошлой неделе было. Она всю ночь кричала, ни спать, ни кушать не могла. Пока я врача дождалась, думала, с ума сойду. Три ночи не спала, Ань. Как привидение тут бродила. Ему звоню, ответ один и тот же: «Я занят. Позвоню позже». В пятницу надеялась, что хотя бы пораньше придет. Написала сообщение, что уже еле на ногах стою. А у него корпоратив, понимаешь? – горькая улыбка кривит ее губы, в то время как по щекам текут две дорожки. Украдкой смахнув слезы с лица, Алена прочищает горло. – Семь часов, его нет. Восемь – нет. Позвонила ему в одиннадцать ночи. Он в машине. Бабы кругом. Вовсю смеются, хохочут. И он со мной… будто со служанкой… таким тоном омерзительным. «Не жди меня, я развожу сотрудниц по домам», – отвернувшись, несколько секунд пытается отдышаться.

– Что, так и сказал?

– Так и сказал, – кивнув, шмыгает носом.

– Вернулся домой часа в четыре ночи. Я проснулась от того, что вода в ванной льется в душе. Прошла на шум, а он сидит в душевой, спит. Разбудила его, вытянула оттуда. Он вырубился на кровати. А я вещи его в стирку бросить хотела. И нашла на брюках женскую «стразину».