…Слышал ли сивка-бурка, а коли слышал, так понял ли сказанное, а снова-таки побило Алешку об седло порядочно. Не как давеча, но все равно – чувствительно. Потому, когда глаза настежь распахнул да на землю слез, перво-наперво коню выговорил. И только потом оглядываться стал, куда его занесло.

Видит – избушка слева немудреная. Невысокая, окон не видать, сарай пристроенный. Лестница к крыше приставлена. Забор – столбы да жерди промеж них. В такой либо бобыль век доживает, либо совсем без хозяев осталась. Хотя, грабли вон к сараю прислонены, знать, не пустует… Тут только до Алешки дошло, что не слышит он ничего такого, что о людском присутствии говорило бы. Даже птиц не слышно, окромя кукушки. Та талдычит свое, где-то в отдалении, а здесь – тишина. И вообще, движения никакого. А еще, избушка, одна она. Позади нее, по дороге, других-то и не видать. Так, бревна валяются, кое-как разбросанные, где – в навал, где – поодиночке.

Ухватил Алешка коня за узду, прошел немного, на бревно возле дороги уставился. Небо серое к земле приникло, ветерок холодный траву колышет, а молодца в жар бросило. Потому как на бревне том заметки увидал. Будто кто топором вдоль по дереву шарахнул. Глубоко шарахнул, на полпальца. Такой след собака оставляет, когда закапывает что, когтями своими.

Тут-то и ударило. Так ведь это и есть след когтиный. И на другом бревне такой же, и на том вон, и на том… Ровно рысь когти точила. Только размером та рысь, пожалуй, с уцелевшую избенку будет. От такой и не скроешься, и не удерешь, коли приметит. Западню на зверюгу устроить хотел? Ну-ну, она, вон, избушки, что щепочки, разметала. Ей и дерево с корнем выдрать, – ежели заберешься, – одна забава, наверное.

Наклонился Алешка, потрогал борозду. Да, под такие когти попадешь, мало чего останется. Хорошо, не давеча случилась. Отлютовал здесь зверь, далее подался. Остался ли кто, после его набега?

Идет осторожно, прислушивается, осматривается. Только осматривать-то особо нечего. Невелика деревушка, домов – сколько пальцев на руке. То есть, было столько. Один только остался. Не тронул его Скимен, не знамо почему. Остальные – до земли развалил. Весь нехитрый скарб, все в грязь втоптал. Спасся ли кто? Может, в погребах отсиделись, а потом – подались куда подалее? Не видать, чтоб звери хищные здесь хозяйничали.

Пихнул осторожно бревно в сторону, – оно на дорогу выкатилось, – зачем, сам не знает. Ну, вроде как непорядок, дорогу загораживать. Катнулось оно в сторону, а под ним, в колее, змейка черная свернулась. Встревожилась, головку подняла, и черной молнией опять под бревно юркнула. Это уж совсем непорядок, чтоб возле изб змеи ползали. Нет, конечно, случается. Иным летом что-то их из лесу выгоняет, так они на огородах, в грядках, хоронятся. И старики про то сказывали, и на его памяти один раз такое случилось. Только тогда, вроде, жара сильная стояла… А вон там, не еще ли одна в траве мелькает? Так и есть. Вскоре еще одну углядел, и еще. Значит, нужно дороги держаться. Лучше же, поскорее отсюда убираться подобру-поздорову.

Вперед глянул, а там вроде как волк из лесу вышел. Матерый такой волчище, вполовину Алешкиного роста, как отсюда кажется. И уходить не собирается. Сел себе, и сидит. Ну-ка я тебя сейчас налажу отсюда, Алешка думает. Оглянулся, собираясь сагайдак с седла снять, ан позади-то, на дороге, поодаль, еще парочка уселась. Таких же здоровых, что твои телята. И, видать, не последние.

Нехорошо как-то у Алешки внутри стало. Особенно когда воронье закружилось. Ниоткуда возьмись налетело, вьется над головой, ровно выискивает чего. И, что особенно гадко, орут обычно немилосердно, хоть уши затыкай, а эти – молчком. Покружились-покружились, рассаживаться принялись. Кто где, однако ж, так, чтоб молодец у них в виду был.

Тут и дурень смекнет, зачем пожаловали. Это знак тебе, Алешенька, что на под землю тебе не скрыться, ни по земле убежать, ни под облака вспорхнуть. Скоро сам Скимен пожалует. Еще до дождя, небось. Ишь, рокочет в отдалении. И ветер подымается. Но обвевал легонько, а сейчас, вон, верхушки деревьев вовсю шевелит. Изготовляться надо. Меч на боку, щит за спиной, прутик не забыть. Достал из сумки, хотел было по ладони себя хлестнуть, спохватился. Сжал в ладонях, туда-сюда посгибал. С ивняком схож. В кольцо гнется, не ломается. Куда б его приспособить, чтоб и под рукой был, и не потерять ненароком?..

Собрался за пояс сунуть, примериваться стал, тут невдалеке так рокотнуло, показалось, земля дрогнула. Глянул Алешка в ту сторону, и показалось ему, будто облако с неба спустилось, да по дороге прямо к нему направляется. Шибко так, вот-вот здесь окажется.

Конь в сторону порскнул, только и успел Алешка, что сунуть прутик в сапог да щит со спины в руку перекинуть. Правую ногу назад отставил, чуть присел, щит перед собой выставил, за меч схватился, – так и замер. Потому как домчалось облако и замерло, в десятке шагов.

Так вот ты каков, Скимен-зверь! Не как в книге описан, ан от того не менее грозен. Совсем мало времени у Алешки было, чтобы разглядеть. Рыжее, огромное, чуть не в половину избы размером, клыки – в половину локтя, когти – в ладонь, глаза горят, пасть раззявлена, слюна капает… Морда и на собачью смахивает, и на рысью, позади морды шерсть вздыбилась, неба не видать. Глядит яростно, сверху вниз, потому как Алешка супротив него, что былинка. Так взревел, в ушах заложило, ровно ветр ураганный, смрадный на молодца обрушился. Поневоле закрыл Алешка глаза, а зверь вперед бросился и – лапой наотмашь.

Смахнуло молодца с дороги, будто песчинку. Будь на нем доспех, простым кузнецом выкованный, одного бы удара и хватило, чтоб разлетелись во все стороны кусочки Алешкины, такие малые, что не собрать. Никакой мертвой водой тогда б не срастить. Еще и то повезло, что улетел Алешка за кучу бревен, от избы разваленной оставшиеся. Зацепил верхнее, пошатнулась куча, навстречу Скимену посыпалась. Зверь было за молодцем метнуться собрался, – бревна помешали. Замельтешили промеж лап, с прыжка сбили.

Глотнул Алешка воздуху, даже в себя прийти не успел, опять над ним просвистело. Спасла его лютость Скименова. Выпутался из бревен, скакнул, опять хотел когтями зацепить – ан на беду печка непотревоженной осталась, ее и разнес. Молодец же по земле катнулся, как в драке уличной привык уворачиваться. Даже на ноги вскочить успел. Потревожили остатки печки ворон, поднялись гурьбой, застили глаза зверю.

Алешке же, даром что твердо на ноги встать не успел, опять уворачиваться пришлось. Поднял Скимен могучую лапу, поднял и опустил скоро. Не отскочи молодец, быть бы ему вбиту в землю по самую макушку. А то и распластался бы блином, как мать его пекла – тонким да кружевным, на что хошь гляди – все сквозь блин видно. Таких сколько угодно съесть можно, и все мало. Вот и зверь бы блинком полакомился…

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.