Лешие обернулись и уставились на человека, которому сами же отвели место домашней зверушки. На бледных застывших лицах одинаковым светом горели холодные глаза хищников, которых только что постигло жестокое разочарование.

— Что с ним такое? — одними губами выдохнула Арина.

— Убери отсюда свою игрушку, Тимофей, — брезгливо потребовал Борис. Тим не шелохнулся. Вместо него к Мишке шагнул было Егор, но его остановил Алексей, который ошеломлённо рассматривал руки лежавшего на полу парня. Даже со своего места ему было отлично видно золотистое сияние, которое пробивалось сквозь тонкие шрамы до сих пор не исчезнувших порезов.

— Мальчик мог попробовать сок в пещере? — тихо спросил он. — Такое возможно?

— Что? — недоверчиво ахнула Арина. — Человеку досталась магия первого глотка?

Глаза Зои расширились. Она в панике глянула на Егора, и тот содрогнулся, стискивая зубы.

— Вы допускаете…

Дядя Борис побагровел, налился яростью и замолчал, не в силах продолжать.

— Нет. Этого не может быть.

Тим наконец вышел из своего ступора и резко шагнул к Мишке. Его глаза горели диким огнём, а сам он был похож на обезумевшего зверя, приближающегося к своей добыче. Когда их разделяло всего несколько шагов, он вдруг остановился и, сделав над собой усилие, негромко позвал:

— Миша. Иди ко мне. Быстро.

В гостиной леших воцарилась неестественная тишина. Они смотрели и слушали, ловя каждый звук в ожидании того, чтобы человек отреагировал на приказ, не подчиниться которому не мог.

Несколько долгих томительных минут ничего не происходило, а потом Мишка встал. Его больше не трясло. Медленно выпрямившись, он провёл рукой по шее, сразу же сжимая ладонь в кулак, и остановился, глядя на Тима, но даже не думая к нему приближаться.

Леший не выдержал и подошёл сам. Протянув руку, чтобы схватить парня за плечо, он внезапно застыл столбом. Мишка показал ему раскрытую ладонь, на которой что-то лежало. Это были два съёжившихся почерневших ростка.

— Что?

Тим не поверил. Он смотрел на ростки, на шею и руки Мишки, где под кожей пульсировал золотистый свет, выдавивший паразитов, не желая признавать своё поражение. И это ему дорого обошлось.

Мишка разжал пальцы, стряхивая ростки на пол. А потом размахнулся и ударил. Тим был больше его, сильнее и старше. Он был чёрным лешим, представителем того рода особенных, которых всегда отличали невероятные способности и огромное превосходство как над людьми, так и над многими другими нечами. И, несмотря на всё это, он отлетел в самый дальний угол комнаты, сбив по дороге горшок с высоким папоротником и невысокий мягкий пуфик.

Лешие замерли. Все как один. Они смотрели на него одинаково тёмными глазами, полными изумления, ярости и гнева. Глазами опасных коварных существ, лишь внешне напоминающих человека. Только Мишке было уже не страшно.

То, что происходило с ним, было удивительно и невероятно странно. Конечно, к этому надо было привыкнуть, научиться пользоваться и контролировать, но уже сейчас он мог заранее просчитать каждое движение любого из присутствующих в этой комнате. Он мог легко отшвырнуть за диван Егора, прежде чем тот успеет хотя бы замахнуться в ответ и выбросить в окно дядю Бориса вместе с его резным стулом, мог одним взмахом руки засыпать Зою остатками больше ни на что не годных золотистых сосулек и ещё раз отфутболить чёртового Тима, проломив его головой стену гостиной. Ему было под силу провернуть всё это за считанные секунды, потому что он был сильнее и быстрее всех своих врагов. Он чувствовал их эмоции, кипящие как масло на раскалённой сковороде, и, осознавая, что изменился, так же понимал, что опять стал самим собой.

Воспоминания больше не были обрывочными и нечёткими. Он всё отлично помнил. И события последних дней, и лица друзей, угодивших в ловушку коварных и подлых тварей. Сонный Дудка, испуганная Таня, глупо моргающий Скачков и он сам — в бесстыжих лапах Тима, на постели, придавленный обнажённой тушей лешего, на ковре у его ног…

Мишка посмотрел на свою ладонь, где золотистый свет по-прежнему сиял сквозь полоски порезов, а потом опять глянул на леших. Криво усмехнувшись, он произнёс, сам не узнавая свой охрипший голос:

— Кажется, вам попалась бракованная игрушка.