- Сейчас в Москве на улицах людно. Кончился рабочий день. Все спешат.
- А сколько времени? - спросил Горячев.
- Седьмой час.
- Уже третий час пошел.
- А на сколько нам хватит воздуха?
- Если лежать и не двигаться, то часов на десять. Вот если бы аккумуляторы были целы, тогда мы могли бы долго продержаться.
- Где же помощь? -- уныло спросил Сыров.
- Ничего, Вася, будет помощь, обязательно спасут,-успокоил товарища Горячев.-Только не надо много разговаривать, кислород беречь надо.
Наступила долгая пауза.
Вдруг о корпус что-то звякнуло.
- Что это, Ваня?
- Должно быть, водолазы,- ответил Горячев, вглядываясь в слабый свет за носовым иллюминатором.
В это время по корпусу землесоса снаружи кто-то трижды ударил.
Горячев, нащупав в темноте гаечный ключ, ответил.
Снова послышались удары. На этот раз то частые, то с паузами.
- Что передают?-спросил Зарубин.
- Спрашивают, как мы себя чувствуем.
Снова последовала серия частых и редких ударов.
- А теперь что?
- Спрашивают, сколько мы можем продержаться.
Горячев долго что-то выстукивал.
Наконец разговор прекратился.
Горячев сказал:
- Я им предложил свой план. Вы извините, что я с вами не посоветовался,- спешил.
- Какой?-в один голос спросили Зарубин и Сыров.
- Аварийная гондола у нас исправна? Да. Но ее подъемная сила недостаточна, чтобы поднять нас всех троих. Я предложил следующее. Подводная лодка подходит к нам, спускает в жестком скафандре водолаза, с его помощью берет гондолу на буксир. Мы забираемся в гондолу и освобождаемся от землесоса.
- И всплываем? - радостно вставил Сыров.
- Нет. Там наверху шторм, и нам придется плохо, если лодка всплывет. Она в подводном положении отбуксирует нас в порт. И лишь там нашу гондолу вытащат на поверхность.
- Вот это здорово ты придумал, Ваня!
- Здорово, Вася, да не совсем.
- Почему?
- А хватит Ли нам в гондоле воздуха?
Снова наступила гнетущая тишина.
Час за часом томительно тянулось время. Дышать становилось все труднее и труднее. Наконец в одиннадцать часов снаружи в иллюминаторы ударил яркий свет. Затем по корпусу землесоса снова раздались удары. Горячев ответил. Снаружи просигналили, что план Горячева принят.
- Все готово,- сообщил водолаз через некоторое время,- переходите в гондолу.
Ощупью один за другим все трое поднялись к аварийному люку. Ослабевший Горячев с трудом приподнял тяжелую крышку. Отдышавшись, он проник внутрь гондолы и помог забраться в нее товарищам. Воздух здесь был свежий. Несколькими поворотами маховика он освободил стягивающий замок и, повернув кран, впустил в переходный тамбур воду. Просигналил:
- Готово. Осторожней, сейчас перевернемся.
Через минуту гондола, плавно покачнувшись, перевернулась люком вверх. Горячев включил аварийную лампочку.
- Лежите, не двигайтесь и не разговаривайте. Воздуха мало.
Зарубин вскоре действительно почувствовал, что дышать нечем. Сильно кружилась голова, перед глазами плыли зеленые круги.
- Корреспондент,-шепотом сказал Горячев,-как себя чувствуешь?
Но ответить у Зарубина уже не было сил. Без сознания лежал и Сыров.
"А кто же откроет люк, если и со мной случится то же?" - подумал Горячев, тяжело дыша. Собрав последние силы, он стал лихорадочно освобождать замки, прижимавшие люк к наружному кольцу. Когда последний замок был открыт, герметичность нарушилась и в гондолу потекли струйки воды. Горячев снял с себя ремень, сделал на одном конце его петлю, а другой конец привязал за скобу люка. Последним усилием он просунул в петлю с двух сторон до локтей обе руки и всей тяжестью повис на ремне, теряя сознание.
Облокотившись на поручни Океана, Таня Березина застывшим взглядом смотрела на неспокойную поверхность воды, тускло отражавшую ночные огни стоявших в порту кораблей. Порывистый ветер трепал ее каштановые локоны. На палубе суетились и кричали люди. Но девушка ничего не слышала и не видела. Вдруг недалеко от Океана появился бурунчик, и вскоре темный корпус подводного корабля заблестел своей мокрой поверхностью.
- Вот он! - крикнул кто-то совсем рядом.
Таня вздрогнула и с каким-то страхом стала смотреть на подводный корабль, пришвартовавшийся к Океану. Открылся люк, и первым из корабля вышел Виктор Дубравин. Следом появились еще люди и стали проворно выбирать из воды буксирный трос. На поверхности показался сигарообразный корпус аварийной гондолы.
Потом скопившиеся на налубе подводного корабля люди закрыли собой от Тани аварийную гондолу. Она услышала, как подошедший врач крикнул:
- Подымайте наверх!
Одно за другим мимо Тани пронесли три безжизненных тела. Спазма сжала горло девушки. Она даже не шевельнулась, когда ее обняла за плечи Ольга.
- Живы, все трое живы!
- А? - Таня отсутствующим взглядом посмотрела на Ольгу.
- Живы, говорю, Тангоша. Все трое живы, только без сознания. Воздуха им не хватило.
- Что? Повтори, Оля, что ты сказала!
- Я говорю, что все трое живы.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЕРВАЯ
Ольга с радостным чувством смотрела в окно самолета. Первый этап сражения был выигран. Внизу, уплывая назад, серел Ледяной остров - кусок искусственной суши, созданный волей и трудом человека. Море штормовало. Волны одна за другой кидались на остров с севера, разбиваясь о лобастый берег. От радости Ольге хотелось крикнуть так, чтобы ее голос могли услышать там, внизу. "А что, если в самом деле?"- озорно подумала она, но, оглянувшись и обведя взглядом устало сидевших людей, рассмеялась. Рядом сидел Воронин.
- А здорово получилось, Иван Николаевич! Живет наш остров!
- Знаешь, Ольга Петровна, на кого ты сейчас похожа? Сказать?
- На кого?
- На забияку-мальчишку после потасовки.- Воронин показал Ольге на зеркало в спинке переднего сиденья.
Ольга расхохоталась, разглядев свое перепачканное лицо и копну всклокоченных волос. На блузке не хватало верхней пуговицы, и откинувшийся воротничок обнажал шею.
- Ну и пусть!-задорно бросила Ольга.-Дома, отмоюсь,- но уже через минуту украдкой от Воронина оттирала платком кончик носа.
С аэродрома Ольга поспешила домой. Байрамов отпустил ее всего на сутки, и Ольга договорилась с Трофимовым, который часом позже прилетит в Приморск, сходить в Летний театр. Заказав по телефону билеты, она отправилась в ванную комнату.
-Ну вот я и готова,- Ольга рассматривала свое новое платье, поворачиваясь к зеркалу то боком, то лицом.-Может, позвонить ему,- с нетерпением подумала она, глянув на часы.- Нет, раз обещал зайти - значит, зайдет.
-Он,-замирала она каждый раз, чутко прислушиваясь к шагам на лестнице. Но шаги затихали где-то выше этажом или двумя. Так проходила минута за минутой, а Алексея Петровича все не было. Ну что же он не идет? - мысленно спрашивала Ольга.
Зазвонил телефон. Наконец-то! - Ольга бегом кинулась к аппарату.
- Знаешь, Оля, я сегодня не могу, занят,- как-то виновато говорил Алексей Петрович.
Помолчав, добавил:
- Понимаешь, никак не могу...
Очевидно, их разъединили, потому что в трубке послышались короткие тревожные гудки. Ольга собралась было сама позвонить еще, но, подумав, решила: Чего же звонить? Раз яе может - значит не может.
Одной в театр идти не хотелось. Вот если бы Таня была в Приморске! Но ни Березиной, ни других подруг в городе не было. Ольга вспомнила, что с Ледяного острова должна возвратиться Вера Югова. Вот с ней и пойдем. Ольга позвонила Вере, но ее еще не было дома. "Поеду на аэродром, встречу ее там. Ничего, что опоздаем на первое действие." На аэродроме было оживленно. Самолеты приземлялись один за другим с короткими интервалами. Уставшие, невыспавшиеся люди, прибывавшие с Ледяного острова, не задерживаясь, направлялись к воротам аэродрома. Знакомые на ходу здоровались с Ольгой и проходили мимо, усталые, неразговорчивые. Среди прибывших на первых двух самолетах Веды не было. Третьим был самолет дальнего следования. Oльга не обратила внимания на толпу встречающих. Улыбающиеся пассажиры с чемоданами, свертками, цветами спускались на землю прямо в объятия родственников и знакомых. Ольге у самолета делать было нечего. Она хотела было повернуть назад, но неожиданно увидела среди встречающих Трофимова. Она остановилась в нерешительности, раздумывая, подойти к нему или нет. Она собралась уже окликнуть его, но в это время в открытой двери самолета показалась стройная молодая женщина. За ней выскочила и стремглав кинулась вниз по трапу большая серая овчарка в наморднике. Атаман с радостным лаем начал прыгать вокруг хозяина, но Алексей Петрович, отмахиваясь от пса, бросился вверх по лестнице. Навстречу, улыбаясь, торопливо спускалась женщина. Это была не улыбка, а сама экзотика. Смеялось все: и большие выразительные глаза под смелым жгуче-черных бровей, и несколько большой красивый рот с карминно-яркими губами и ровным рядом ослепительных зубов, и порозовевшие бледные щеки с такими милыми ямочками. Трофимов подхватил на руки ребенка лет трех, которого черноглазая красавица держала за ручку, взял ее чемоданчик и стал спускаться. Мальчик, смеясь, крепко обхватил шею Алексея Петровича.
