Лика подхватила на руки его лёгкое тело, обернулась к эльфу.

– Прости. Я не смогла тебе помочь.

Глаза Элиора подозрительно блестели, словно от слёз, но он улыбнулся.

– Ничего, Мудрейшая. Зато теперь я знаю, что он жив. Я так боялся, что его души больше нет, и я везу только тело. Я найду способ вернуть его, нам бы только домой добраться.

Вымотались все участники ритуала страшно. Лика отнесла заснувшего Тоша в его закуток, попросила демонов убрать в рабочей комнате последствия колдовства, добрела до своей кровати и заснула прежде, чем её голова успела коснуться подушки. Элиор заснул в саду. Впервые за много дней крепким сном без сновидений. И выспался отлично. Проснулся он, когда на небе зажглись первые звёзды. Сразу нашёл глазами Арина. Мальчик сидел рядом в той же позе, в какой Элиор оставил его перед тем, как заснуть. Но сейчас при взгляде на брата эльф не испытал привычной уже боли. Сейчас появилась надежда. Арин жив. Пускай его душа далеко, пускай она даже в плену у каких-то могущественных сил, которые не дают приблизиться к ней. Но он существует где-то в этом огромном мире. А значит, есть шанс вернуть его. Спасти. И Элиор всё для этого сделает.

Эльф поднялся, скинув старый плащ, которым кто-то заботливо укрыл его от вечерней росы. Увидал рядом аккуратную стопку своей свежевыстиранной одежды. Сверху обнаружилась его флейта в кожаном чехле. Элиор бережно прижал её к груди. За волнениями последнего дня он почти забыл о драгоценном инструменте. Эльф торопливо переоделся, оглянулся на окна дома. Вроде бы ещё не поздно, стемнеть по-настоящему не успело, но его обитателей не видно и не слышно.

Эльфийский менестрель всей грудью вдохнул прохладный лесной воздух, приложил к губам золотистую флейту. К звукам вечернего леса осторожно прибавился ещё один. Тихое пение флейты сплелось с дыханием ветра, шелестом листвы, журчанием ручья, стрекотом кузнечиков, далёким разговором птиц. Мелодия была частью этого сада, этого леса, этого мира. Он сам был её частью, создавая её и растворяясь в ней. В какой-то момент в его музыку влился нежный перезвон серебряных колокольчиков, и кто-то потрясённо вздохнул совсем рядом. Мелодия закончилась, как летний дождь, и эльф опустил флейту, возвращаясь в реальность.

Совсем рядом с ним стояла Лика и растерянно улыбалась. За её спиной маячили Тош и черный демонёнок с одинаковым восторгом, написанным на лицах.

– Сыграй ещё, – тихо попросила девушка. Ветер шевельнул лёгкие занавеси в распахнутом окне дома, и переливчатый звон серебряных колокольчиков подтвердил её просьбу.

Элиор молча кивнул и снова поднёс флейту к губам. Он так давно не играл! А сегодня мелодии лились одна за другой, сами рвались на волю. Они были такие разные – грустные и весёлые, озорные и нежные. Они наполняли тёплую осеннюю ночь тихой радостью и волшебством детских сказок. И неизменно каждой мелодии вторил еле слышный звон серебряных колокольчиков.

Когда Элиор, наконец, выдохся и остановился, говорить ещё долго никому не хотелось. Но спать после такого не хотелось тем более.

Мальчишки разожгли костёр, поставили греться воду. Лика принесла из дома одеяла. Потом они сидели в саду, пили горячий травяной чай, ели хлеб с мёдом и разговаривали. Точнее, говорил в основном эльф. А дети и ведунья, затаив дыхание, слушали рассказы Элиора про его родной Вечный Лес, про волшебные порталы, с помощью которых эльфы могут в одно мгновенье перемещаться куда угодно, про Седые горы, могучей грядой протянувшиеся с севера материка на юго-восток и отделяющие эльфийские земли от человеческих, про столицу Алмазной империи – красный город Перан и молодого императора, про другие человеческие города, в которых он успел побывать, про состязания менестрелей и воинские турниры.

Тош всё-таки выпросил у эльфа посмотреть его лук и теперь крутил его в руках, восхищаясь невиданным прежде оружием – лук был короче привычного, с двумя изгибами и с костяными накладками посередине и на концах. Снятая сейчас тетива хранилась в специальном кармашке на берестяном налучье, любопытный мальчишка не преминул заглянуть туда. Тетива тоже оказалась необычной, он даже не сумел понять, из чего она сделана.

– А правду говорят, что эльфийские луки ни сырости, ни мороза не боятся, с ними даже купаться можно и на снег кидать? – задал пацанёнок давно интересовавший его вопрос.

– Правда, – рассеяно кивнул эльф, – наши луки вообще ничего, кроме огня, не боятся.

Элиору очень хотелось расспросить ведунью про демонов, живущих в её доме, но он не решался. Человеческие волшебники обычно очень неохотно делятся своими секретами, и он не хотел, чтобы понравившаяся ему девушка решила, что он выпытывает её тайну. Зато он спросил про колокольчики, которые вторили его игре.

Лика принесла и показала ему мамины серёжки, заодно вкратце рассказав историю своей жизни.

– Как звали твою мать? – с каким-то напряжением в голосе спросил эльф, рассеянно вертя в длинных пальцах необычное украшение.

Лика только головой покачала.

– Я не знаю. Деревенским она не называла своего имени, а я звала её просто «мама». Я не помню, – беспомощно закончила девушка.

Элиор помолчал, качая в ладони грозди колокольчиков. Потом поднял взгляд на ведунью.

– Это живое серебро. Достаточно редкое даже в наших землях. Из него делают музыкальные инструменты и добавляют в оружие. Никогда не слышал, чтоб из живого серебра делали обычные украшения. Хотя эти серьги обычными никак не назовёшь. Это определённо эльфийская работа, но мастера я узнать не могу. Правда, я и не очень в этом разбираюсь. В общем, я думаю, если узнать историю этих серёг, можно многое выяснить о твоей матери.

– И ты поможешь мне? – полный надежды взгляд бирюзовых глаз с отблесками рыжего пламени.

Эльф с трудом отвёл от неё взгляд, кивнул.

– Я постараюсь. Как доберусь домой, спрошу у своей матери. А если она не сможет помочь, поспрашиваю мастеров. Такую вещь любой из них запомнит, если хоть раз в жизни видел.

Лика задумчиво молчала. Элиор разглядывал её озарённую пламенем хрупкую фигурку. Что он в ней нашёл? Почти ребёнок (правда, и он по меркам своего народа не так давно получил право называться взрослым), не эльфийка и не красавица, ведёт себя, как мальчишка и водится с демонами. И всё же настойчивое желание помочь ей (в чём угодно) уже нельзя объяснить простой благодарностью.

Зевнул потерявший интерес к разговору Тош, и Лика нарушила молчание.

– Элиор, скажи, твоя мать – сильная волшебница? Она разбирается в магии призыва?

Эльф, не ожидавший такого вопроса, слегка опешил.

– Мы не призываем демонов. Но мама долго живёт и многое знает, может, и такую магию тоже. А ты почему спрашиваешь?

Он пытливо воззрился на девушку, но Лика снова смотрела в огонь, думая о чём-то своём и хмуря тонкие брови. Отвечать она явно не собиралась.

Чтобы отвлечь её от грустных мыслей Элиор снова взялся за флейту.

Кайдо сидел на своей яблоне, созерцая сверху всю компанию, и злился. Один Карась решил сегодня не оставлять своего друга. Демон погладил котёнка, пробормотал обиженно:

– Предатели. Один ты у меня остался.

Он знал, что это неправда, но легче от этого не становилось. Лика даже не позвала его к костру. Он бы всё равно не пришёл, делать ему нечего – сидеть рядом с этим эльфом! Но позвать-то она могла.

Эльф снова заиграл, и Кайдо с досадой замотал головой. Музыка мешала злиться. Как же всё-таки здорово играет эта ушастая зараза!

Рассвет вся компания встретила у погасшего костра. Мальчишки спали, завернувшись в одно одеяло на двоих, а эльф и ведунья неспешно беседовали.

– Если позволишь, моя госпожа, я хотел бы задержаться у тебя на пару дней – отдохнуть и подготовиться к дороге.

– Конечно, оставайтесь насколько нужно. Могу я тебе чем-нибудь помочь?

– Ну, разве что советом. Скажи, в вашей деревне есть кузнец?