Любовь всесильна: нет на земле ни горя – выше кары ее, ни счастья – выше наслаждения служить ей.

Увлекшись ревнивой подозрительностью, можно оскорбить и совершенно невинного человека.

Сомнения – предатели: заставляя бояться попытки, они лишают нас и того добра, которое часто мы могли бы приобрести.

Самопочитание никогда не бывает столь мерзостно, как самоунижение.

Слова – ветер, а бранные слова – сквозняк, который вреден.

Гнусному и доброта, и мудрость кажутся гнусными; грязи – только грязь по вкусу.

Излишняя забота – такое же проклятье стариков, как беззаботность – горе молодежи.

Не хватайся за колесо, когда оно вниз катится: шею сломишь понапрасну. Вот если оно вверх идет, держись за него: сам наверху будешь.

Английский писатель, романист и очеркист. Самый популярный англоязычный писатель при жизни. Самые знаменитые романы Диккенса: «Посмертные записки Пиквикского клуба», «Оливер Твист», «Николас Никльби», «Дэвид Копперфильд», «Холодный дом», «Повесть о двух городах», «Большие надежды», «Наш общий друг», «Тайна Эдвина Друда».

У писателя было множество странностей. Диккенс нередко самопроизвольно впадал в транс, был подвержен видениям и время от времени испытывал состояния дежавю. Когда это случалось, писатель нервно теребил в руках шляпу, из-за чего головной убор быстро терял презентабельный вид и приходил в негодность. По этой причине Диккенс со временем перестал носить головные уборы.

Писатель Джордж Генри Льюис, главный редактор журнала «Фортнайтли ревью» (и близкий друг писательницы Джордж Элиот), рассказал, что Диккенс однажды рассказал ему о том, что каждое слово, прежде чем перейти на бумагу, сначала им отчетливо слышится, а персонажи его постоянно находятся рядом и общаются с ним.

Работая над «Лавкой древностей», писатель не мог спокойно ни есть, ни спать: маленькая Нелл постоянно вертелась под ногами, требовала к себе внимания, взывала к сочувствию и ревновала, когда автор отвлекался от нее на разговор с кем-то из посторонних.

Во время работы над романом «Мартин Чезлвит» Диккенсу надоедала своими шуточками миссис Гамп: от нее ему приходилось отбиваться силой. «Диккенс не раз предупреждал миссис Гамп: если она не научится вести себя прилично и не будет являться только по вызову, он вообще не уделит ей больше ни строчки!» – писал Льюис.

Именно поэтому писатель обожал бродить по многолюдным улицам. «Днем как-то можно еще обойтись без людей, – признавался Диккенс в одном из писем, – но вечером я просто не в состоянии освободиться от своих призраков, пока не потеряюсь от них в толпе».

«Пожалуй, лишь творческий характер этих галлюцинаторных приключений удерживает нас от упоминания о шизофрении в качестве вероятного диагноза», – замечает парапсихолог Нандор Фодор, автор очерка «Неизвестный Диккенс» (1964, Нью-Йорк).

Диккенс был очень суеверным человеком. Он ко всему прикасался три раза – на удачу, считал пятницу своим счастливым днем, а в день выхода последней части очередного романа непременно уезжал из Лондона.

Каждые 50 строк написанного Диккенс запивал глотком горячей воды.

Питал странную привязанность к парижскому моргу, где мог проводить целые дни напролет, захваченный видом неопознанных останков.

Писатель ненавидел памятники и в своем завещании запретил, чтобы в его честь возводили какие-либо статуи.

Всегда спал головой на север. Также он садился лицом на север, когда писал свои великие произведения.

С самого начала отношений Чарльз Диккенс заявил Кэтрин Хогарт, своей будущей жене, что ее основное назначение – рожать детей и делать то, что он ей скажет. За годы их совместной жизни она родила десять детей, и все это время беспрекословно выполняла любое указание мужа. Однако с годами он начал ее попросту презирать.

Диккенс не смог закончил и начальной школы. Когда будущему писателю было 11 лет, он начал работать на фабрике по производству крема для обуви.

Писатель назвал главного негодяя из романа «Оливер Твист» Фэйгин – точно так, как звали его лучшего друга, Боба Фэйгина.

Диккенс в конце жизни раскаивался в том, что сделал одного из злодеев евреем (Фейгин). Во искупление этой вины Диккенс вывел среди персонажей своего романа «Наш общий друг» доброго и благородного еврея Райю, во всем противоположного Фейгину.

Пусть у тебя будет сердце, никогда не ожесточающееся, терпение, чаша которого никогда не переполняется, и чуткость, никогда не причиняющая боли.

Это мир действия, а не хандры и безделья.

Я никогда бы не смог достичь того, чего достиг, без привычки к пунктуальности и порядку, без прилежания и без решимости полностью сосредоточиться на одной цели.

Лучшие поручители – это, вне всякого сомнения, деньги и товары.

Годовой доход 20 фунтов, годовой расход 19 фунтов 19 шиллингов и 6 пенсов – в итоге счастье. Годовой доход 20 фунтов, годовой расход 20 фунтов и 6 пенсов – в итоге нищета.

Однажды джентльмен – и всегда джентльмен.

Великие люди редко бывают чрезмерно скрупулезны в одежде.

Поддерживай внешний вид, что бы ни делал.

Никогда не полагайся на видимость, всегда принимай в расчет только факты. Лучшего правила нет.

Печальная правда состоит в том, что даже у великих людей имеются бедные родственники.

Приходится грызть – или загрызут тебя.

Не будь плохих людей, не было бы и хороших адвокатов.

Язык – штука очень хорошая, если только он не женский.

Никогда не говори «никогда».

Есть моменты, когда невежество есть благо.

Первое правило бизнеса – поступай с другим так, как он хотел бы поступить с тобой.

В этом мире пользу приносит каждый, кто облегчает бремя другого человека.

…Если вы хотите вознаградить честность, если хотите поощрять добро, подталкивать нерадивых, искоренять зло или исправлять недостатки, просвещение – широкое всестороннее просвещение – вот единое на потребу, вот единственная достойная задача.

Живой человек, лишенный разума, страшнее, чем мертвец.

Из всех изобретений и открытий в науке и искусствах, из всех великих последствий удивительного развития техники на первом месте стоит книгопечатание…

…Литература… обязана быть верной народу, обязана страстно и ревностно ратовать за его прогресс, благоденствие и счастье.