— О последнем штурме вы знаете и в общих результатах, и в деталях не хуже меня. Поражение обидное, потерь людских много, но война продолжается. Надо нам что-то менять в ней. Послушаем, что скажет великий князь.
— Ваше величество, я не снимаю с себя вины за понесённый урон, за проигранный штурм Плевны. Это наше самое крупное поражение в этой войне, дай Бог последнее. Но сейчас речь пойдёт не о том. Я думаю о том, как продолжить борьбу за Болгарию.
— Николай Николаевич, вы хотите изменить стратегию ведения войны?
— Да, ваше величество.
— Тогда мы, члены Военного совета, готовы выслушать любые ваши предложения как командующего действующей армией.
— Я считаю, ваше величество, что после «третьей Плевны» нам невозможно продолжать войну при создавшихся условиях. Армия не имеет свежих сил. Гвардия и гренадерский корпус ещё в пути. Приближается зима, а у нас войска не имеют тёплой одежды и обуви, прочие запасы нуждаются в наполнении.
— Ваше конкретное предложение, Николай Николаевич?
— Я предлагаю армию отвести за Дунай и встать там на зимние квартиры.
— Как это делалось в прошлых Турецких войнах?
— Именно так.
— Но эпоха Екатерины Великой давно прошла. Ещё наш отец с фельдмаршалом Дибичем-Забалканским доказали, что на Балканах нам можно добиваться решительных целей.
— Ваше величество, Дибич не штурмовал турецких крепостей на болгарской равнине. Он их обходил, а мы застряли у Плевны уже второй месяц. А война идёт-то всего три месяца.
— Мы не можем уйти из Болгарии на зимние квартиры. Тогда Россия потеряет доверие южных славян и лицо перед Европой, и без того недружелюбной к нам. В конце концов, надо помнить и о Крымском поражении. Забыть о нём можно только после победного окончания этой войны.
— Ваше величество, вы не согласны с моим предложением?
— Совершенно не согласен. Моё мнение таково: осаду Плевны продолжить. Чтобы вести «правильную» осаду, мною вызывается из России генерал-адъютант Эдуард Иванович Тотлебен. Надеюсь, что его талант военного инженера-севастопольца представлять здесь никому не надо.
— Значит, ваше величество, осада Плевны вверяется лично Тотлебену?
— Да. У вас, Николай Николаевич, будут другие задачи. А пока прошу представить на завтрашний военный совет приказ по армии в связи с продолжением осады...
В биографии российского полководца Николая Николаевича-Старшего это был единственный случай, когда решительность уступила осторожности. Можно по сей день спорить, хотел или не хотел он закончить Турецкую войну в две кампании, выведя Дунайскую армию на зимние квартиры в Валахию и Молдавию. Такой ход ведения вооружённой борьбы России с Оттоманской Портой был характерен для двух екатерининских турецких войн и для войны 1806—1812 годов, победоносно завершённой только четвёртым главнокомандующим русской армии М.И. Голенищевым-Кутузовым.
В той ситуации младший брат-полководец попытался воздействовать на старшего брата-императора и повести войну по новому сценарию. Может быть, и более надёжному, но не отвечавшему реалиям тех дней. Александр II не позволил тогда навязать себе мнение, которое он считал исторически ошибочным. В действительности оно так и было.
Русская армия от Плевны отступать за Дунай на зиму не стала, хотя здесь она и проиграла в санитарных потерях, то есть в числе «излишних» потерь больными, обмороженными и умершими от болезней.
Несколько дней армейский штаб трудился, как говорится, в поте лица. В штабных «тёплых» войлочных юртах и палатках по ночам горели свечи и фонари. Составлялись новые диспозиции осадных сил, расчёты их тылового обеспечения и многого другого, что связано с армейской походной жизнью. Готовились документы, необходимые для войск, которым предстояло начать «правильную осаду» Плевенской крепости.
Новый военный совет Дунайской армии состоялся через несколько дней. Он проходил с участием императора, военного министра Милютина, князя Карла Румынского. Доклад на совете делал главнокомандующий:
Разрешите, ваше величество, для начала огласить приказ по армии?
— Разрешаю.
— Первое. Войскам вернуться в места осадного расположения. Но я считаю, что кольцо осады вокруг Плевны растянуто и наличных сил нам не хватает, чтобы его надёжно удерживать.
— Что вы предлагаете, Николай Николаевич?
— До прибытия из Отечества гвардии, гренадерского корпуса и других резервов очистить часть осадных позиций. Стянуть длинную линию нашего расположения в более компактные массы на юго-восточной и восточной части.
— Тогда Осман-паша вновь обретёт коммуникационную линию с Сулейман-пашой.
— Не обретёт, ваше величество. В наших руках Ловча и Шипкинский перевал. Дороги и тропы в Балканских горах под надзором нашей кавалерии.
— Вы считаете, что наш заслон в Балканах прочен?
— Он надёжен, ваше величество. Осман-паша привязан к Плевне, кавалерии у него в крепости крайне мало, чтобы тягаться с нами в коннице. Манёвренных сил у него, по сути дела, нет.
— Если так считает главнокомандующий, то с ним следует согласиться. Какие наши последующие шаги?
— Надо каждодневно вести по туркам в Плевне батарейный огонь. Редкий, но каждодневный. Если Осман-паша прикажет отвечать, то он скоро лишится последних своих запасов снарядов. А пленные уже говорят, что они у турок на исходе.
— Что, если неприятель решится на прорыв, чтобы уйти на соединение с Сулейман-пашой или, скажем, с Рущукским гарнизоном, с Мехмет Али-пашой?
— Мы поставим на вероятных путях вылазок плевенских турок систему своих полевых фортеций, ваше величество. Наш солдат в окопах может драться неплохо.
— Готовьте план инженерных работ. Тотлебен скоро будет на месте и, в случае надобности внесёт свои предложения...
...Появление в Болгарии русской гвардии, гренадерского корпуса и новых армейских резервов заметно меняло рисунок войны. Дело было даже не в том, что Дунайская армия получила заметное усиление подготовленными войсками. На войну прибыли отборные, элитные воинские части Российской империи. Гренадерский корпус пополнил собой осадные войска вокруг Плевны, а гвардии предстояло действовать в качестве ударных, передовых армейских сил.
Император Александр II после раздумий и советов с младшим братом в конце концов разрешил «гвардейскую проблему». Скажем прямо, не простую. Генерал-лейтенант Гурко (или правильнее — Ромейко-Гурко) получил назначение командующим войсками гвардии и кавалерии Западного отряда. То есть почти весь Гвардейский корпус поступал под его начальство.
Великому князю доложили, что от такого назначения в гвардейском штабе и в императорской Главной квартире начался ропот:
— Назначать Гурко командиром корпуса, когда все начальники гвардейских дивизий и начальник штаба корпуса гвардии граф Шувалов старше его по чину...
— Если назначили, то почему ему не дают полного генерала?..
— Разве успех Забалканского похода повод, чтобы Гурко ставить во главе императорской гвардии?
— Если у Гурко такие исключительные военные дарования, то надо дать ему сперва повышение в чине, а потом подчинять ему старших по чину генералов...
— Наш граф Шувалов уже около восьми лет начальник штаба гвардии. Почему не он?..
Все эти разговоры сами по себе быстро утихли. Энергичный Гурко сначала повёл борьбу с армейским интендантством, заявив, что у него люди и лошади «одну кукурузу едят». А потом заставил себя уважать в боевой ситуации. К слову говоря, в графе Шувалове он нашёл надёжного помощника и в повседневной походной жизни, и при проведении наступательных операций. Два больших генерала с первых дней совместной фронтовой службы стали единомышленниками.
Генерал-адъютант Тотлебен по прибытии к Плевне формально стал помощником князя Карла Румынского, но фактически он с согласия государя сосредоточил в своих руках все осадные работы. Начал их с того, что вместе с великим князем Николаем Николаевичем-Старшим лично обозрел всё осадное кольцо вокруг Плевенской крепости. Они были хорошо знакомы друг с другом ещё со времени осады Севастополя, и поэтому взаимопонимания друг с другом искать не приходилось:
