За почти полгода, проведенные Пауками внутри игры, Куроро уже несколько раз умудрился сменить убежище, провернул множество своих дел и теперь осел здесь, на благодатных островах хранящих множество элементов древней культуры, невероятно близко к Острову Жадности географически. Сюда его вело внутреннее чутье, связь со своими, даже в заблокированном состоянии тянущая интуитивно. И сюда же вела тонкая новая нить - алая, как глаза его мальчишки, протянувшаяся от одного безымянного пальца к другому, скрепляющая их незримо, даже без дополнительных Нен-техник. Служку, он почуял еще с того момента, как отправил Курапику внутрь игры, в кольцо надежных рук семьи. Иллуми Золдик мог не показываться ему на глаза, но Куроро знал, что это именно он, как чуял на губах металлический привкус на языке. Разрыв был ощутимо-болезненным, кровавым, как бы он не сохранял внешне маску легкости. Почему незнакомый, чужой человек, так быстро врос к нему под кожу? Так легко... Люцифер был неимоверно глуп, сейчас мужчина сам понимал это, он позволил посадить внутри семечко будущей привязанности, еще в тот миг, когда Уво попросил неприкосновенности "принцессе". А теперь не имел никакого желания избавляться от пробившегося из его тьмы светлого ростка.
За это время, сменилось очень многое. В первую очередь он сам - лишенный возможности отвлекаться на кражу чужих способностей и мимолетные развлечения, он перерос собственную кожу, скидывая ее, будто змеиную шкуру, прозрачную и невесомую, стискивающую его все эти годы незримо, но сильно. Словно раньше, он рос снаружи, становясь сильнее, опытней, выпуская когти и клыки. А теперь, ему стало тесно внутри самого себя - чувства заполнили каждую клеточку тела, перерождая и раскрывая потенциал. Заблокированный снаружи, он вышел вовне через внутреннюю незримую дверь. С одной стороны, мужчина потянул ее на себя, а с другой, в створку уперлась тонкая, собранная из осколков ладонь его партнера и они смогли увидеть друг друга в итоге, даже в заданных Клятвой жестких рамках. Как порыв свежего ветра, проем раскрылся, их закружило и переплело, позволяя прикоснуться, поделиться чувствами, воспоминаниями, мыслями и желаниями. Затем же связь снова угасла, оставляя небольшую приоткрытую щель, намекая, что вскоре они научаться пользоваться новой возможностью полноценно, нужно лишь подождать... подождать друг друга.
И сегодня утром слежка пропала. Это могло знать лишь одно.
Мужчина выходит из просторного подвала старинного дома, принадлежащего одному богатому денежному мешку, решившему пополнить главой Риодана свою коллекцию трофеев. На губах мужчины играет невесомая, привычная улыбка спокойствия. Он убирает тщательно упакованные трупы охраны в пластиковые мешки, вытягивая изнутри вакуумным насосом весь воздух. В такой "упаковке" они долго будут лежать, не мешая никому своим запахом. Он вытирает тщательно руки, вычищает кровь из-под ногтей, не слушая жалобные стоны, более подошедшие какому-нибудь жалкому животному, но не молодому сильному мужчине, пусть тот и освежеван будто туша на бойне. Особенно аккуратно мужчина протирает от крови и воды чуть потемневший из-за постоянной носки золотой ободок. Кольцо будто приобрело глубину за эти месяцы, а на безымянном пальце остался светлый ободок следа, из-за того, что Люцифер не снимает его. Многие женщины, раньше с удовольствие решившие построить глазки красивому мужчине, просто шарахаются теперь от него, как от чумного - это невероятно забавно. Те же, кого не беспокоит кольцо, уходят уже после взгляда в темно-графитовые радужки глаз, что наливаются сталью и вызывают ощущение, будто ледяное крошево сыпется вдоль спины, намекая не лезть на чужую территорию.
Демон внутри него потягивается от удовлетворения хорошо проделанной работой, новым полученным сокровищем, что ждет его за раскрытыми дверцами кодового сейфа. Ушлые торговцы защищают свои изделия даже от Нен-воздействий нынче, учитывая какого уровня, клиенты покупают такие дорогие игрушки, но зная пароль, открыть секрет ничего не стоит. На солнце кроваво сияют цветки физалиса, покрытые эмалью, настоящие произведения искусства на тонких платиновых стебельках шпилек - они вторая часть императорского комплекта, что носит в своих волосах "принцесса". Первую шпильку, он увидел случайно - у любовницы коллекционера, которой он позволил взять старинное украшение на один из вечеров. Впрочем, после забрал обратно - такие безумные люди не могут надолго расстаться с предметами своей страсти, насколько те не были бы холодны к ним. Теперь, сокровище займет свое достойное место у того, кто не позволит ему пылиться в груде других драгоценностей.
Работа столь искусна, что Куроро, кажется, будто он ощущает сладкий вишнево-кисловатый и одновременно ядовитый запах на небе... он вскидывает голову и, пряча в рукаве легко свой трофей, спускается вниз, на первый этаж. Вокруг нет и капли крови - он убил всех бескровно, оставляя обстановку нетронутой. Распахнуть двери занимает лишь пару мгновений. Выложенная камнем терраса выходит на пустынную улочку, чуть дальше - пустующие в зимний сезон дома других богатых толстых кошельков. Безлюдно и безмолвно, только море нашептывает что-то сонно, скованное прохладой течений, в это время года. Он издали остро слышит стук каблуков по камням мостовой и, только потом, видит две фигуры, свернувшие из бокового ответвления лабиринта переходов. Курапика выглядит почти пьяным этим небом, ветром и солнцем, лишь чуть замерзше поводя открытыми плечами. Что тут сказать - платье идет ему, как и всегда, скрывает застывшую между женщиной и мужчиной сущность, позволяя каждому видеть нечто свое. Куроро лишь усмехается, выходя из тени высокого оливкового дерева, шагает по прохладным белоснежным камням террасы босыми ступнями - после безумных перепадов температуры на Свалке, бешеного жара дня и ледяного холода ночи, подобное ощущаются неимоверно комфортно.
Несколько дней назад, Люцифер почувствовал странное давление в их связи, будто посредине возникло нечто - уплотнение, едва осязаемое чужое присутствие, не выглядящее, тем не менее, инородно. Но затем уровень остроты сошел на нет. Хотелось бы знать, что стряслось у них, однако вряд ли нечто сильно серьезное - иначе бесплотный голос Курапики прорвался бы к нему, как делал это уже однажды.
Курапика ощущает чужой взгляд как лезвие, прошедшееся по шее вверх к лицу, невесомо, поцелуй поющей стали. Он поворачивает голову следом за этой остротой, и видит высокую фигуру в темной одежде - футболка с длинным рукавом, свободные мягкие штаны, спортивная повязка поперек лба. Куроро органично вписывается в окружающий пейзаж, выглядит хозяином и положения, и этого места, а знание, что он на самом деле лишь вор, вызывает веселую усмешку. Только этот мужчина мог красть чужое положение в обществе, чужой дом и даже образ поведения мимоходом, чтобы потом выбросить, словно мусор, как только игрушка ему надоест. Почти черные на свету глаза, щурятся едва заметно, и Курапика позволяет себе лишь чуточку прибавить шаг, в то время, как хочется побежать вперед. Воздух будто начинает искрить остро, почти болезненно, отдаваясь чувствительно в кончики пальцев, играя на губах сорванным в первый раз поцелуем. Перед измененным преображением внутренним взглядом Курута, его партнер - это темный силуэт с венцом из колких острых линий вокруг головы. Парень срывает повязку с лица, щурится на миг от ослепляюще сияющего неба, и смотрит на партнера - глаза в глаза, не отрывая взгляда ни на секунду, даже для того чтобы моргнуть. За спиной, будто вырастают крылья, и все страхи, какие только существуют в этом мире, отступают назад. Его аура раскрывается экзотическим цветком, тянется вперед, пока не касается кожи мужчины, оплетает его восторгом встречи. Курапика и, правда, словно пьян - и куда как сильнее, чем в тот вечер, когда они с Пауками праздновали воссоединение семьи. Ароматы горькой хвои, лимонная нотка, смешиваются с вишней и ярким привкусом апельсиновой водки на губах, которой его коварно подпоил тогда Фэйтан.
