- Нет, он слишком упрям для этого, слишком целеустремлен, - Курапика плавно придвигается ближе к мужчине. - И в отличие от тебя, вполне смог сопротивляться паразиту на себе, - глаза фокусника вспыхивают, а из горла вырывается негромкий выдох. Он... восхищен. Не Курапикой, но Куроро, который оказался еще сильнее, чем могло показаться. Теперь раздражение вспыхивает уже на самого себя - что он поспешил, счел интересную игрушку сломавшейся, а та, вдруг, поднялась и двинулась дальше, не расколовшись под давлением обстоятельств.
- Что же... - усмехнулся еще чуть более безумно, но уже не так зло, пожалуй. - В таком случае, мои поздравления. Но отпустить тебя сейчас отсюда я не могу просто так... принцесса, - он снова облизнул губы, словно желал лучше распробовать чужой запах и вкус.
- Думаю, я не против, - пожал плечами Курута и одним плавным жестом скинул на песок свою сумку, чуть толкнув ее назад, к Паукам, все это время, напряженно следившим за разворачивающимся действом. - Это давнее и обоюдное желание, - улыбнулся, чтобы в один миг отпрыгнуть от Хисоки в сторону свободного пляжа, словно приглашая за собой. На правой руке, у него материализовалась цепь с острым навершием на конце, она затанцевала у его ног коброй заклинателя змей. И Хисока не заставил приглашать себя столь откровенно дважды.
-25-
Словно две волны, подгоняемые, каждая своим течением, ауры схлестнулись, переплелись, и разбились на миллион брызг, летящих в разные стороны. Вокруг не изменилось ровным счетом ничего - остров все так же дремал в жаркой тропической ночи, но внутри него, некто вздрогнул, выбираясь из объятий давнего беспамятства. Здесь царили темнота и пустота, и даже собственного дыхания не было слышно. Тело ощущалось несговорчивым, расслабленным - но одновременно, он ощущал ток жизненной ауры в мире, пропускал ее через себя, был частью системы, которой согласился стать, не так уж и давно, по своим меркам. Условие ставилось лишь одно - пробуждение, когда наверху происходило нечто действительно интересное.
Мгновение тянулось за мгновением, веки снова тяжелели, желая сомкнуться. Видеть сны, было не самым худшим времяпрепровождением для него - оно скрадывало прошедшие годы один за другим, скрашивало, это вынужденное заточение. Но вот, вспышка наверху снова повторилась и в размеренное биение жизни на острове, влились огненные искры чужого безумия, пополам со вспышками болезненно-сладкого удовольствия. Тот самый адреналин, ускоряющий кровоток, позволяющий начать шевелиться, пробудиться сильнее и сдвинуться с места. Совсем рядом, раздался тихий выдох и первый шорох. Похоже, его не одного разбудила бушующая сверху, над поверхностью, чужая аура. Он заставил свои губы медленно расползтись в усмешке - тело уже почти забыло, как двигаться, мышцы одеревенели от столь долгого бездействия.
Вспышка. Затем еще одна. Сердце бьется быстрее, мысли обретают живость, а воздух вокруг вкус, и он с силой расправляет плечи до хруста, сдвигаясь на своем каменном ложе. Под пальцами крошатся наросшее за последние десятки лет кристаллы соли, легкие расправляются, заполняясь запахом морской воды, что плещется на дне древней пещеры, впрочем, никогда не меняя своего уровня. Соль же ссыпается с кожи, когда мышцы приходят в движение, и он слизывает ее с губ, вновь вспоминая какого это - жить, а не существовать скучно и серо. Чуть в стороне, раздается тихий хриплый смех, и он садится, наконец, ощущая, как расползается на теле, превратившаяся так же в соль одежда. Подземный грот наполняется шорохами, звуками, и где-то чуть выше, отодвигаются камни, пропуская внутрь тусклый свет, бьющий по глазам неприятно даже в таких количествах, после десятилетий сна.
Высокий, плотно сбитый мужчина, спускается вниз осторожно и медленно. На его коммуникатор пришло предупреждение от близнецов, что их... коллеги, пришли в себя и проснулись, реагируя на странную активность, которую засекло поле совсем рядом с Соуфраби, на побережье. Он бы отправился туда, посмотреть, что, черт побери, происходит, но чужое пробуждение смешало все карты, заставляя никого и ничего не боящееся сердце дрогнуть, вспоминая о тех, кто спал в тишине столетий в этих землях, пока сюда не явились представители Ассоциации, желая использовать никем не занятый остров. Но оказалось, что местные жители здесь есть. И все закончилось бы трагедией для пришедших, не скучай эти... существа, так сильно. Мужчина спустился вниз бесшумно по ступеням, скорее по привычке, чем, пытаясь быть действительно незаметным - все равно, ОНИ уже услышали его, почувствовали. В почти полном мраке слышится едва ощутимый шепот - как белый шум, давящий на уши - чужой язык не воспринимается нормально, слишком эти создания ушли далеко от человеческой природы. Лишь бы, в этот раз, они наигрались побыстрее, до того, как пробудятся окончательно. Он шкурой ощущает взгляды - как касания бритвенно-кинжальных когтей, не враждебные, но внимательные. Захоти они его убить, и сделали бы это очень легко.
"А ты изменился. Заматерел", - голос обретает форму и четкость, подстраиваясь под чужое ущербное восприятие. - "Хоть за пределы, так и не вышел", - снисхождение, как при разговоре с ребенком, даже не бесит - скорее пугает, учитывая, КТО говорит эти слова. Мужчина выдыхает и чуть склоняет голову, приветствуя чужое пробуждение и мысленно жалея о том, что именно он согласился смотреть за этими существами, вступать с ними в контакт, обеспечивать покой и выполнять чужие прихоти... в разумных пределах конечно. Еще, мужчина в курсе - его мысли для них не секрет. Не из-за телепатии, такой талант и в их века был редкостью, что уж говорить о нынешнем времени. Но мимика, жесты и запах расскажут им практически все, про его чувства и желания. Он уже не тот сопливый мальчишка, что познакомился с ними впервые, но точно знает - эти существа, куда более высокого уровня, нежели он, даже в нынешней форме. Их аура странная, развитая гораздо больше, чем у любых Нен-пользователей. Пусть, не всегда огромная, но чувствительная чрезвычайно. Некоторые особенности тел и восприятия, превращают данных существ в опаснейших противников. Можно лишь молиться всем богам, какие только существуют, что они всего лишь СКУЧАЮТ, а не желают крови, как столетия назад.
Последняя вспышка вдалеке, раскрывается огненным цветком, пронизанным золотыми прожилками, и рассеивается, вновь позволяя тишине навалиться на мир вокруг. Но источники этих аур - все еще здесь. И три фигуры во мраке, проявляются одна за другой, готовые ждать столько, сколько понадобиться. Ведь это только вопрос времени - как быстро та парочка дойдет досюда. Всего лишь времени, которого здесь предостаточно.
Этот момент - тот, которого Курапика давно ждал. Слишком много искр и эмоций, слишком странная связь между ними, чтобы вот так просто разойтись в стороны. С каждой встречей, напряжение только нарастало - в движениях, взглядах, касаниях, поцелуях и укусах. Может, когда-либо, это привело бы их к чему-то большему, но посредине возникла фигура демона с темно-графитовыми глазами. Он запустил свои цепкие когти куда-то под кожу Курута, соблазняя тем, что тот хотел получить. Выманивая душу, взамен на самого себя. И Курапика поддался, позволяя свить на своем челе венец из терновника, заклеймить собственную ауру отпечатками паучьих укусов, принимая чужое предложение. Поэтому, их с безумным фокусником дороги, может, и будут в дальнейшем идти рядом, но никогда не соединятся в одну.
Возможно, Хисока тоже ощущает это, чувствует своим диким, перекрученным нутром, и огни на его коже, складывающиеся в ущербные письмена древнего наречия, вспыхиваю ярко, горят, и разгоняют по крови адреналин, пополам с эндорфинами. Сражение всегда было для него способом сбросить лишнее напряжение, выплеснуть наружу агрессию, огонь и яд, что подтачивал сознание изнутри, толкая, порой, на совершенно безумные действия. Но есть те сражения, что распаляют лишь еще сильнее, доводят до полного исступления, преодолеть которое почти невозможно.
