— Гест, Морт! Ко мне! — внезапно прокричал-проскрипел Дим, отдавая приказания воздуху перед собой. — Обходите справа! Справа, я сказал!
Он рванулся, не устоял на ногах, рухнул вниз, размахивая рукой, с которой слетали темные брызги. Униформу усыпали желтые листья, умытое кровью лицо было ликом дьявола, но Дим смог подняться самостоятельно, хотя и потратил на это изрядную часть оставшихся у него сил.
— Вы же не скажете никому? Не скажете, правда? — жалобно-детский голос исходил ни от кого-нибудь, а от лидера отряда, который сидел на земле, скрестив ноги, и чуть ли не пускал пузыри, как младенец. — Я больше так не буду… Ай! Больно-о-о-о!
Дим горько заплакал, роняя мутные красноватые слезы.
— Форма? Разве это форма, солдат? — истерические нотки прорезались в его тоне. — Адово семя! Не армия, а шапито! Хоть бы себя в порядок привели! Хоть бы…
Он неразборчиво забормотал себе под нос, сцепляя и расцепляя липкие пальцы.
— Я знаю! Я знаю, что эксперимент! Ну и что?! Во всем нужен порядок!
— …слушай, я же пошутил, ну, правда… ты ведь не обижаешься?..
— Адово семя! И что мне теперь делать? Как разбираться с этим хаосом, а? У меня другие обязанности, я…
— Мама! Папа! Где вы? Почему оставили меня одного… Где вы?! Где…
Голос Дима с каждой фразой, с каждым новым словом становился тише. Звуки слетали с его губ, как невидимые снежинки, пробирая невольных слушателей буквально до кости. А он все говорил, исчерпывая себя до последней капли…
— Где вы… Где ты… ты… Мишель!!!
Неожиданный крик почти сразу превратился в отчаянный хрип умирающего, Дим согнулся пополам и закашлялся, в свете появившейся на небе луны его волосы казались пламенем костра, а неумолимо наступающий со всех сторон мрак — стаей диких зверей, терпеливо дожидающихся, когда огонь погаснет… Ну, когда же… Когда…
— Ми… — из последних сил начал Дим, но хватило его только на один слог, после чего бывший лидер отряда окончательно осел на землю, закрыв измученные глаза.
Арти, находившийся ближе всех, пришел в себя первым. Хоть он и выглядел жутковато, с ощетинившейся, как еж, шевелюрой и бешеными багровыми глазами, в которых плескалась темень зрачков, но сумел нацепить неубедительную улыбочку и высокомерно вздернул нос.
— Наш доблестный предводитель перегрелся на солнышке и теперь отдыхает… Как неосмотрительно с его стороны!
— А сам-то… — не выдержала Рей, которая чувствовала, что еще чуть-чуть и она устроит истерику почище димасовской. — Током долбанутый любитель демонов… Где же твое хладнокровие? Где самоуверенность?
Юный демонолог ответил презрительным взглядом из-под кустистых бровей и постучал указательным пальцем по виску.
— Вот здесь.
— Вижу, вижу… Сплошная кость.
— Ко-о-о-ость? — протянул Арти, критически оглядев девушку. — Вот уж где кости сплошные… Не зря тебя Щепкой звали.
— Откуда…
— Оттуда, — солдат вперил указательный палец в серебристый круг луны. — Я не глухой и слушать, что говорят другие, умею.
— Каким местом, интересно, ты слушал? И вообще… Вообще… Что ты можешь знать?!
Рей оборвала себя, иначе точно бы поцапалась с нахальным Артиусом Хэйли не на жизнь, а насмерть, и подбежала к скрюченной фигуре Дима, который казался сейчас таким беспомощным, таким слабым, таким… Уязвимым. Как колосс, глиняные ноги которого раскрошились, рассыпались, утонули в глубоком море, а потом тем же путем последовал и сам исполин, каменно улыбавшийся до тех пор, пока полностью не скрылся в мутной неспокойной воде. Он просто не выдержал собственной тяжести, просто не выдержал…
— Дим… — шептали губы девушки. — Очнись, пожалуйста…
Арти скептически наблюдал за ее попытками. Возможно, ему стоило вмешаться, растолковать дурехе, что если происходит смешивание уровней сознания, то тут уже ничего не поделаешь… Только срочная госпитализация поможет — и то не факт. Но неважно, пусть… пусть сидит над ним, как у постели больной матери. Пусть. Меньше будет говорить, сбивая Арти с проторенной тропинки мыслей…
— Да, Рас, я получил указания… Нет, не думаю, что это ошибка… Да, понимаю, ты ничего не можешь сделать, я не виню тебя…
Сэй Китомура, мрачный, как грозовая туча, склонился над коммуникатором. Разговор со старым приятелем не клеился: во-первых, тот сразу дал понять, что дружба дружбой, а служебные обязанности нужно выполнять неукоснительно. Во-вторых, сама тема была на редкость деликатной и сильно попахивала щупальцами интриг, протянувшихся из других секторов — внутренней защиты, исследований и разработок, общественных интересов. И приказ…
— Безумие, — тихим голосом заключил директор академии. — Что они творят… Зачем…
Шумная тень стратега из штаба тут же вылила на него поток бессмысленных слов, фраз, почти не связанных между собой. Собеседник говорил про трения между архистратигами, про интересы человечества, про риск повторения Катастрофы… Но Китомура прекрасно понимал, что это лишь отговорки: реальных причин его давний друг либо не знал, либо предпочел скромно умолчать о параноидальных наклонностях Михаила (слухи слухами, но дыма без огня не бывает), о разногласиях среди руководства сектора внешней защиты, о тупике, к которому они все быстро приближались… Одна из этих причин сыграла? Или все вместе?
— Рас… — все так же еле слышно сказал Китомура. — Я никогда тебя не просил об одолжениях… Ты же знаешь… Я ненавижу просить… Быть обязанным… Но сейчас… Задержи наступление. На час-два, не больше… Чтобы я успел отвести своих ребят… Это же дети, Рас… Дети, понимаешь?!
Силуэт на экране огрызнулся короткой очередью слов. Сухих и равнодушных, словно речь шла не о живых людях, а о цифрах отчета… Погибло сто человек или двести — какая для них разница? Лишняя причина окончательно завалить неудавшийся эксперимент и утереть нос стратегам из ведомства Рафаила. А цена… Какая? Сытые господа из штаба не пострадают, а солдат всегда можно набрать новых, благо среди переселенцев полно молодых ребят и девчонок, готовых с радостью променять бедную голодную жизнь на сытое размеренное существование в академии. Когда точно знаешь — что, куда и зачем. Когда не надо думать, ведь за тебя уже все решили…
— Рас… — предпринял директор последнюю попытку. — Хотя бы своих людей не губи почем зря… Отзови десантные шаттлы… Антенны, которыми лагерь утыкан, как еж — иголками, сейчас перенастроены… Особым образом… Любой летательный аппарат рухнет, не долетев пяти километров до нас… Пожалей людей, Рас…
Электронная тень только посмеялась и ответила, что не верит старику, который даже в своей академии не может порядок навести. И вообще… Пусть лучше о себе подумает — одурманенные боем и кровью бойцы не станут разбираться, где тут заслуженный стратег, а где враги. Вломятся в лагерь, как стадо обезумевших слонов, и начнут крушить все, что под руку попадется. Так что…
— Я понял, Рас, я все понял… Все, без исключения… — Китомура окончательно угас и сник, ему даже не хотелось спорить, уговаривать, сопротивляться. — До связи… Хотя, наверное, больше не увидимся…
Он не стал выключать коммуникатор — дождался, пока стратег из штаба сам закончит разговор. А потом, когда экран погас, и комната погрузилась в просто-таки могильную тишину, долго думал — стоит ли объявлять тревогу? Или попытаться эвакуировать всех, кого можно? Но ведь в лагере сейчас только половина курсантов…
— Посылать их в этот проклятый Лес было ошибкой… Я не знал… Откуда я мог знать?!
Правая рука, в которой все это время директор держал пузырек с лекарством, скользнула вниз, а пальцы разжались, выпуская стеклянный флакончик на свободу. Он упал, ударился о пол — звонко, показалось даже, что стекло треснуло, разбилось, но нет — злополучный предмет покатился дальше, исчезнув под шкафом с книгам, после чего, наконец, затих. Китомура, который мог разглядеть только неясные тени пальцев, закрыл глаза, плотно-плотно сомкнув веки, сжимая их со всей силы, будто так пытаясь прогнать усталость. Он видел красно-желтые пятна, меняющие форму и сливающиеся, он не слышал ничего — с улицы в кабинет не проникал ни один звук, он чувствовал только тяжесть во всем теле.
