– Наколдуешь? Что именно? – немного растерянно интересуюсь я.

– Твой билет в Хогвартс. Смотри, вот тут написано, какие комнаты свободны, тут табличка с ценами. Девушка, которая сдала экзамен на восемнадцать, должна справиться, – подмигивает он и, хватая папку со стола, закрывает за собой дверь в комнату отдыха.

За эти полтора часа приходят три человека, а телефон не звонит ни разу. Потом из комнаты появяется Тюг с ноутбуком в руках, садится рядом и начинает что-то распечатывать.

– Позвони в эту школу и забей рандеву, – велит он, складывая бумаги в мою папку.

Я послушно выполняю его указания.

– Значит так, ты переехала ко мне, мы живем на Рю Варен, двадцать семь. Я твой старший кузен, твои родители должны были срочно покинуть Париж, скажем, получили предложение по работе, которое нельзя упускать. Ты отказалась уезжать из города в последнем триместре. Но ездить в школу в Сан-Дени каждое утро просто невозможно. Час езды – слишком мучительно для тебя, поэтому мы подаем документы в ближайшую школу по месту жительства. Разумеется, я должен буду выписать чек, поэтому…

– Я должна тебе тысячу двести евро, – заканчиваю я за него, глядя прямо ему в глаза.

– Именно, Санклер, – кивает он, тыкая в меня пальцем.

– Так ты что, подделал документы?

– На одной зарплате со стойки размещения не пошикуешь, – подмигивает он. – Если когда-нибудь захочешь получить кредит или снять жилье – знаешь, к кому обратиться.

Мне хочется его обнять, но я сдерживаюсь. Второе правило, которому научила меня новая жизнь: твоя лучшая подруга, может, и была сукой, но на свете есть люди, которые способны помочь тебе просто потому, что могут. «И ты тоже будь такой, Санклер», – думаю я.

– Тюг, у меня просто нет слов, как я тебе благодарна, – шепчу я, и глаза наполняются слезами.

– Те, у кого дерьмовые родители, должны помогать тем, у кого тоже дерьмовые родители. Как-то так.

Я горько улыбаюсь.

– А я могу тебе чем-нибудь помочь?

– Посидишь еще полтора часа на этом стуле? – зевая, спрашивает он.

Я весело смеюсь.

Рандеву проходит без сучка без задоринки. Тюг надел рубашку, расчесал волосы и заболтал директрису. Он выписал чек, мне выдали расписание. Видимо, в этом плюс частной школы – маленькие классы, и все дела. Школа сама по себе оказывается меньше обычной. Я спрашиваю, сколько у них выпускных классов, и выясняется, что их всего три. Это колоссально упрощает мне задачу. Я думала, придется умолять на манер первоклассницы или просто нагло врать, будто я знаю Рафаэля Делиона, чтобы меня определили в его класс. Но раз выпускных всего три, это означает по одному на каждое направление: С, ЕС и Л. По случайности мы оба выбрали ЕС, а значит, он станет моим одноклассником.

Я просыпаюсь второго апреля и мысленно поздравляю тебя с днем рождения, Мика. Сегодня тебе исполняется восемнадцать. Точнее, исполнилось бы…

До конца каникул остается шесть дней. Все эти дни я провожу с Тюгом за стойкой регистрации.

– Санклер, я уезжаю завтра, поэтому, если тебе требуется внести нелегальную оплату за свою койку, действуй, – он разводит руками в стороны.

– Как уезжаешь? – взвизгиваю я.

Урок номер три: очень часто люди слишком быстро уходят из вашей жизни.

– Просто: сажусь на поезд и еду до самой Ниццы.

– А когда вернешься?

– В Париж? Надеюсь, что никогда, – фыркает он.

– Почему?

– Видишь ли, в Ницце меня ждет девушка, я переезжаю к ней. Накопил достаточно средств – и в дорогу…

Я гляжу ему в лицо. Парочка прыщей, неопрятная щетина, спутанные волосы… Но все же меня кольнула зависть к этой девушке. Нет, я не влюбилась в Тюга, просто на него можно положиться. Он не из тех, кто оставит тебя в беде, и не из тех, кто будет этой бедой. Из этих красных от недосыпа глаз смотрела надежная, преданная душа.

– Надеюсь, она хотя бы наполовину представляет, как ей повезло с парнем, – произношу я, хлопая его по плечу.

– Весьма странно это слышать.

Я выгибаю бровь.

– Почему?

– Обычно такие девушки, как ты, со мной даже не разговаривают, – усмехается он.

– Такие – это какие?

– Красивые, Леа.

Понедельник. Мика, сегодня понедельник. Сегодня я увижу его. Загляну ему в глаза, услышу его голос, почувствую его запах. Страшно, страшно, господи, как же мне страшно. Я расхаживаю по коридору хостела, не в силах остановиться. Взад-вперед, туда-сюда. Мои ноги не могут перестать ходить. Заламывая руки, я жду. Первый раз в жизни я сожалею о том, что мой первый урок начнется в десять тридцать, а не раньше, хотя это идеальное расписание… Вдох-выдох. В девять сорок пять я спускаюсь в метро с пустым желудком, полной головой мыслей и сильно бьющимся сердцем. Какой же ты, Рафаэль?

Забастовка. Очередная глупая забастовка. Поезда в метро практически не ходят. Я опаздываю. Нервы, нервы… Я злюсь и боюсь, Мика…

Опоздав на четверть часа, я стою перед дверью класса и слышу дикий крик учительницы, которая требует, чтобы все замолчали. Моя рука нерешительно зависает в воздухе. Мне нужно постучать и извиниться, нужно зайти в класс, представиться новой ученицей, выбрать себе место и слиться со стенами. Наконец я тихонько стучу и слышу громкое: «Войдите». Я поворачиваю ручку и переступаю порог. Класс маленький, от стены к стене тянутся длинные столы, рассчитанные на шесть человек. Учительница по английскому мадам Феррар вся красная, а над верхней губой у нее поблескивают капли пота. Она тяжело дышит, и ее шея немного раздулась. Все ученики стоят, слегка потупив глаза. Феррар ожидающе на меня смотрит своими близко посаженными глазами.

– Добрый день, в метро забастовка… Я новенькая, Леа Санклер.

Она кивает.

– Меня предупредили. – У нее охрипший голос. Тыльной стороной ладони она вытирает пот над губой и надевает очки. Она ужасно некрасивая, в бесформенном черном балахоне, каштановые волосы туго затянуты в пучок на затылке. Ноль косметики, впалые щеки и кривой нос.

– Делионы! – рявкает она.

От задней стены отклеиваются двое парней, и один из них, не мигая, смотрит прямо на меня со смесью удивления и любопытства. Это Квантан. «Не может быть», – думаю я, и очевидно, эта мысль ясно читается на моем лице. Он усмехается и подмигивает мне, будто отвечая: «Может-может». Второй парень чуть выше Квантана, он не смотрит на меня, все его внимание сосредоточено на англичанке. Не скрывая раздражения, он буравит учительницу взглядом, плотно сжав губы. Его светлые волосы коротко подстрижены, а голубые глаза мечут молнии. Еще один Делион?

Учительница указывает на длинный стол в первом ряду.

– Через один.

– Это как – через один? – лениво бросает блондин, естественно, с одной лишь целью – позлить.

Клянусь, я слышу рычание учительницы. Она указательным пальцем проводит по столу.

– Квантан, пустой стул, Пьер, пустой стул, и… – тут она замолкает, набирая в легкие побольше воздуха. – Месье Рафаэль, вам нужно выслать особое приглашение? – в бешенстве орет она. Слышится глупое девчачье хихиканье. При звуке этого имени мое сердце начинает биться быстрее, а внутренности скручивает идиотский страх. Головы всех учеников поворачиваются в конец класса. Я тоже ищу Рафаэля среди стоящих там парней и девушек. Класс небольшой, но его не видно.

Он медленно поднимается со стула. Все стоят. Абсолютно все. Кроме него. Лениво закинув рюкзак камуфляжной расцветки на спину, он подходит к переднему столу, глядя учительнице в глаза. В том, как он идет, как прямо держит спину, как смотрит на нее со скучающим видом, чувствуется нечто странное. Рафаэль мгновенно будто наполняет собой класс, захватывая всеобщее внимание. Он стоит так близко ко мне, что я могу при желании протянуть руку и дотронуться до него. Коснуться его красивого предплечья… На нем нет ни ссадин, ни синяков, ничего, что напоминало бы о той ужасной ночи. Черные волосы собраны в небрежный хвост, лицо открыто. Я жадно разглядываю его. Высокий лоб, полные красные губы, ровный нос, длинные прямые брови и грозные темные глаза. У тебя были такие же глаза, Мика? Тот же рот? Те же скулы? Мика, ты был такой же? Мне так хочется задать эти вопросы вслух и услышать ответы…