Люси затравленно всхлипнула, пряча лицо в изгибе локтя и пытаясь подавить рвущиеся наружу слёзы. Она даже не могла наверняка ответить, чего в данный момент боялась больше: потревожить и без того беспокойный сон своих напарников или же доказать в очередной раз самой себе собственную слабость.

— Не волнуйся, твоя очередь караулить ещё нескоро, — спокойный, отдающий холодной умиротворённостью голос за спиной заставил замереть в испуге. — Эй, Люси, с тобой всё хорошо?

Её состояние едва ли попадало под эту категорию, но Грею об этом было знать вовсе необязательно. Заклинательница вяло улыбнулась стене и, закопошившись, ещё плотнее укуталась в импровизированный кокон, но всё-таки пододвинулась ближе к товарищу.

— Никак не могу уснуть, — маг созидания нахмурился, что-то обдумывая, как вдруг его отвлёк от собственных мыслей едва различимый надломленный голос, звучащий где-то на грани подсознания:

«Мне страш-ш-ш-но…»

Судя по тому, как резко и недоуменно наткнулись их взгляды друг на друга, эта мысль одновременно прошила их сознание. Та, оставшаяся за плечами совсем недавно жизнь теперь казалась такой далёкой, до нелепости яркой, счастливой и беззаботной, что едва уже верилось в то, что однажды всё сможет вернуться в прежнее русло. И куда-то делась та открытость в движениях, не было места больше добродушной простоте и наивности. Не осталось теплоты во взгляде — исчезло почти всё, а на смену ему пришёл холод.

Одно упоминание этого слова заставило заклинательницу слегка сощуриться и неловко повести плечами. И если раньше — стыдно даже признать — с этим словом в первую очередь ассоциировался небезызвестный напарник по команде, сидящий сейчас совсем рядом и прожигающий взглядом пространство над головой, то теперь подобное сравнение казалось по меньшей мере абсурдным. Пусть Люси никогда не могла назвать себя внимательной к мелочам, сейчас даже сгустившиеся сумерки не могли скрыть от её взора непривычно расслабленное выражение лица Грея. Конечно, это можно было списать на сонливость и усталость с дороги, но что-то подсказывало: только рядом с ней Фуллбастер хотя бы немного, пусть и не надолго, может ослабить цепь зверя — того самого, который, озлобившись, и не позволяет подпустить кого-либо к себе на достаточно близкое расстояние. Они неумолимо сблизились за последние дни, пусть и не делая при этом ни единого шага навстречу друг другу. И чем дольше они продолжали просто сидеть рядом, всего на расстоянии вытянутой руки, тем острее чувствовали своё одиночество. Они были вдвоём — и в то же время одни.

— Грей… ты не будешь против, если я сяду… немного ближе? — сглатывая болезненный ком посреди горла, прохрипела девушка. — Просто этот проклятый дождь, ещё и гроза… Становится как-то не по себе.

«… немного ближе?»

«… ближе?»

«себе…»

Он настороженно замер, часто-часто и совсем уж глупо моргая, пытаясь привести в порядок образовавшийся в голове сумбур. Руками овладела непреодолимая сила, против воли сгребающая в охапку придвинувшееся девичье тело и прижимая его к себе. Ей было нестерпимо холодно; тело трясло крупной дрожью, словно в лихорадке, и даже ледяной маг смог почувствовать это.

«… ещё ближе…»

Захотелось сжать её в своих объятьях ещё сильнее — до предсудорожного хрипа, до хруста костей, — так, чтобы срастись в единое целое, пустив по телу корку льда, заменяющую кожу, чтоб никто и никогда не смог уничтожить её, разлучить. С нарастающим изнутри ужасом Грей осознал, что едва ли уже может контролировать собственное тело и то, что с ним происходит. По голове словно ударили пыльным мешком, перед глазами начали расползаться ядовито-зелёные пятна, сквозь которые то и дело пробивался масляный, матово-чёрный взгляд. Он манил, он вызывал пугающую, на уровне внутренних органов дрожь — а ещё почему-то казался отдалённо знакомым, словно Грея с обладателем этих поистине чарующих глаз связывало кое-что особенное. Нечто хрупкое, нежное, ещё не успевшее окрепнуть, как начавший проклёвываться росток, со временем пробивающий даже камень. Поэтому разрушить то немногое, что и без того подкосилось под гнётом последних событий, парень не мог — просто не имел на это права.

Люси испуганно пискнула, видимо, слишком сильно сжатая в мужских объятьях, и вместе с тем наваждение прошло, пелена перед глазами спала, а в голове стало неожиданно ясно-ясно.

— Люси? Эй, Люси, слышишь меня? — услышав собственное имя, девушка сжалась так, будто на её плечи взвалили непосильную для человека тяжесть. От взгляда, который скользнул по её лицу, было в самую пору сойти с ума или как минимум плакать. Ещё минуту назад мягкий и умиротворённый, всего на мгновение — озлобленный, обезображенно-ожесточённый, теперь он выражал такую степень усталости, почти обречённости, словно скрывал от всего мира что-то ужасно постыдное, то, о чём никто и никогда не должен был догадаться. Заклинательница слишком хорошо знала этот взгляд и боялась узнать в нём себя.

— Н-наверное, мне стоит уйти, — девушка нервно забарахталась в ослабшей хватке, словно безуспешно пытаясь выбраться из липкой паутины. Кровь резко прихлынула к щекам, окрашивая нежную кожу в насыщенный багрянец.

— Оставайся, — такой приятный, без тени приказа или страха голос. Словно негласное приглашение, подразумевающее за собой нечто большее. — Если хочешь, оставайся навсегда, — голос всё же дрогнул в самом конце, выдавая крайнюю степень взволнованности своего хозяина. Грей сам испугался того, как непривычно и надломленно он прозвучал, как безумно захотелось вновь обнять, отгородить от всего мира заклинательницу, да так, чтобы уже никогда не отпускать, как удавкой на горло давило осознание того, что делать этого ни в коем случае нельзя. В груди стремительно разливалось премерзкое чувство разочарования, ворочалось змеёй, запутываясь в клубок. Спугнуть своё счастье было так же легко, как и присевшую на плечо бабочку, а вот поймать её после этого смог бы уже далеко не каждый.

— Я… я… — торопливо облизав губы, запнулась Хартфилия и так и не нашла, что ответить. Какая-то её часть была даже рада тому, что ей всё же не позволили уйти. Складывалось ощущение какой-то странной душевной заполненности и… правильности происходящего. Как будто именно так всё и должно было повернуться, причём гораздо, гораздо раньше. — Значит, ты тоже слышал эти странные голоса? Они звучали как будто внутри моей головы. В какой-то момент даже начало казаться, что я просто схожу с ума.

То, как резко и неумело попыталась сменить тему заклинательница, вызывало лишь самопроизвольную полуулыбку. Сдерживать её, дабы совсем не казаться идиотом, заставлял тот факт, что, пусть и поступив подобным образом, она всё же осталась.

— Нет, это было явно что-то другое, — задумчиво протянул маг созидания, наконец-то выпуская волшебницу из кольца рук, вот только та не спешила воспользоваться дарованной свободой — только удобнее устроилась головой на его коленях, пытливо заглядывая в глаза и приготовившись слушать. Сердце как по команде подскочило к горлу и пропустило два удара.

— На магию Уоррена тоже не слишком похоже. Может, кто-то решил подшутить над нами?

— Даже если так, одно могу сказать точно: шутник из него из рук вон плохой, — процедил сквозь зубы и покосился на ближайшие скалы: никого.

— Зато ты воспринимаешь всё в штыки и слишком напряжён. Прекрати хмуриться, — Люси попыталась разрядить обстановку: осторожно протянула руку и ткнула пальчиком меж угольно-чёрных бровей, пытаясь разгладить глубоко засевшую между ними морщинку. — Подобное выражение тебе совсем не к лицу.

От такого простого ребяческого действия уголки губ дрогнули, невольно поднимаясь вверх и складываясь в едва заметную улыбку, но она могла рассказать о большем, чем десятки фраз. Грей уже и не мог так запросто вспомнить, когда в последний раз так много улыбался.

— Тебе не кажется, что человек, стоящий в карауле, именно так и должен выглядеть? — насмешливая интонация в голосе не укрылась от Люси, из-за чего та по-детски надула губы, мол, да за кого ты меня принимаешь, и сразу небрежно отдёрнула руку. Кончики пальцев невесомым мазком прошлись по щеке, но и этого оказалось достаточно, чтобы их от макушки до кончиков пальцев пронзил электрический ток, а место касания словно обожгло. Его искры Грей отчётливо разглядел в широко распахнувшихся глазах, устремлённых прямо на него и боящихся даже моргнуть, упустить столь волнительный момент. Вместе с этим Люси ощутила, как глубоко внутри разливается дразнящими волнами тепло, как медленно, но верно начинает оно пускать свои корни в заледеневшую почву.