Он не воспринимал её всерьёз, издевался. Продолжал смотреть свысока этим надменным взглядом, бил по больному и выжидал, чем же ещё сможет позабавить его эта жалкая букашечка. Даже тему выбрал самую подходящую. Мать, в отличии от Стинга, Люси не помнила совершенно, и поэтому любое, особенно столь нелестное упоминание о ней отзывалось в сердце волной ярких, неподдельных эмоций.
Парень поднялся и сделал шаг вперёд, оттесняя Люси, пока та не уткнулась спиной в груду камней. Топнул ногой, желая напугать ещё больше, и это сыграло с ним злую шутку: девушка инстинктивно сгребла ладонью бетонную крошку и швырнула в обидчика. Огрызок плиты вскользь прошёл по виску, Стинг пошатнулся, но на ногах устоял. Ухмыльнулся, осторожно ощупав место ранения, и пустым взглядом уставился на свою руку. С трясущихся ходуном пальцев на пол капала кровь.
— Ах ты сучка, — его рык громовым раскатом отразился от стен. — Думаешь, можешь тягаться со мной?
Первый удар Люси даже не успела отследить. Тяжёлый ботинок впечатался в середину бедра — ей казалось, она слышала хруст костей. Второй должен был прийтись в живот, но девушка успела увернуться, подставив под удар спину. Даже толстая синтепоновая куртка не смягчила удар. В глазах потемнело; в тщетной попытке сделать вдох она открыла рот и, припав щекой к колючему щебню, только хрипела, чувствуя, как боль разливается по телу пульсирующими всполохами. Отступать было некуда; вслепую она попыталась нащупать хоть что-то, что могло бы послужить ей защитой, и наткнулась содранной ладонью на торчащий из бетона кусок арматуры. От надрывного исступлённого крика уши заложило обоим. Если в канализации вместе с ними кто-то и находился, то не оставалось никаких сомнений, что об их местоположении уже знали.
Стинг схватил её за ногу и с лёгкостью швырнул в сторону. Люси проехалась по полу, останавливаясь в полуметре от края канализационного стока — ещё немного, и пошла бы на корм крысам. Испуганно попятилась назад, давясь кровью и слезами, пока ей не наступили на голень. Сил кричать и сопротивляться уже не было, она только и могла, что давиться собственными хрипами и дышать чаще.
— Не-ет, не уйдёшь, не в этот раз, — елейный голос Стинга раздался у самого уха и опалил пламенным дыханием кожу. Сердце в груди замерло и грузно обвалилось вниз. — Сейчас я расскажу тебе историю об одной глупой принцессе, которая жила в фальшивом мире.
Он поднял её за шкирку, как котёнка, и перевернул лицом к нему, сам уселся сверху — не шелохнуться. Сквозь мутную пелену Люси разглядела его обезображенное лицо и горящие животной яростью глаза. Горячие склизкие пальцы сомкнулись на шее, и девушка дёрнулась, чувствуя, как кислород перестаёт попадать в лёгкие.
— За.. что ты… так… — беззвучно хрипела она, заходясь в приступах кашля и судорожно пытаясь сделать вдох. Сломанные под основание ногти до мяса впились в перекрывающие кислород руки, но Стинг, находящийся не в себе, даже не чувствовал боли. По затекающим ногам прошлась волной судорога.
— Начинается наш рассказ, — его снисходительная, совершенно не соответствующая ситуации улыбка была самым ужасным, что ей приходилось видеть в своей жизни. Пальцы на горле сжались сильнее, но так, чтобы ещё можно было дышать — видимо, Стинг очень хотел, чтобы она всё-таки дослушала его до конца. — Жил на свете один мальчик, у которого было всё, о чём мечтает ребёнок: любящая семья, друзья, игрушки… Но однажды всего этого не стало, потому что к ним дом явилась новая мама. Она была обычной шлюхой, но отец так слепо любил её, что без раздумий выгнал законную жену и предложил всё, что у него было, этой продажной женщине. Та даже посмела прийти к нему в дом уже брюхатой. Отец принял этого ребёнка как своего, — нет, он любил его больше собственного. И пока шлюха, едва разродившись, продолжала ходить направо и налево, пока в итоге её не прирезал особо ревнивый любовник, мужчина воспитывал её дочь, которая как две капли воды была похожа на свою блудную мать. Думаю, нет смысла расписывать действующие лица? — Его пальцы сжались сильнее, стискивая почти до хруста, и Люси словно выбросило в пограничный между жизнью и смертью мир. Она уже не пыталась сопротивляться, просто висела в руках Эвклифа и меркнущим зрением смотрела в пространство перед собой. Его слова с запозданием пронзали её тело, как наносимые один за другим удары ножом. — Ты хоть раз думала о том, какие мысли терзали отца, когда он застал тебя, скачущей на мне верхом? Ты хоть знаешь, чего ему стоило каждый день смотреть на твоё мерзкое лицо, которое для него было дороже жизни?
На лицо упало что-то горячее, и Люси с изумлением обнаружила, что Стинг плачет. Злые, жгучие слёзы, что он сдерживал в себе на протяжении многих лет, стекали по его щекам, но он, казалось, не замечал этого. Всё продолжал обозлённо пугающе улыбаться и елозить костлявыми пальцами по её горлу, пытаясь утереть рукавом ручьём льющийся с него холодный пот.
— А я скажу тебе. Он понял, что наследственность не изменить. Как ни люби, как ни воспитывай, твоя давно сдохшая мамашка всё равно будет для тебя на первом месте. Ты ведь совершенно такая же, как она. Грязная сучка, искалечившая нам жизнь. В наших с тобой жилах нет ни единой капли общей крови, и это единственное, за что я благодарен небесам. Блядь, это ведь так просто, у нас с тобой даже фамилии разные! — он расхохотался, и этот граничащий с чистым безумием смех даже отодвинул на задний план страх за собственную жизнь. С ним определённо не всё было в порядке. — Неужели ты никогда об этом не задумывалась? Ты хотя бы представляешь, что я испытывал все эти годы? Терпел вас в своём доме, в то время как моя мать медленно погибала, покинутая всеми? Продолжал молчать и выслушивал нравоучения отца, для которого по сравнению с тобой я был пустым местом? Ты ничего об этом не знаешь. Даже твоя жалкая смерть и все те унижения, что ты вынесла, не смогут покрыть то, что пришлось пережить мне. Но теперь всё закончится, ты больше не будешь мешать мне. Ты останешься здесь, а я пойду дальше. Твоё тело никто найдёт — его обглодают крысы, а кости вечность будут гнить в сточной канаве, где им самое место. Ты ведь любишь своего братика, правда? Тогда сделай одолжение, исполни мою последнюю просьбу. Пожалуйста, сдохни.
Люси до рези в глазах зажмурилась, чувствуя, как плотнее смыкаются пальцы на её шее, бессмысленно вцепилась руками в холодный бетон и неожиданно для себя начала молиться. Она никогда не верила в Бога, но сейчас он был единственным, на чьё милосердие она могла уповать. Девушка даже ни одной молитвы не знала, поэтому приходилось придумывать слова на ходу, выдёргивая их из рвущегося полотна сознания. Перед лицом смерти все равны, там не бывает атеистов. Секунды таяли, медленно сменяя друг друга, но ничего не происходило. Девушка сделала жадный, неожиданно свободный вдох и открыла глаза.
«Неужели сработало?»
От звука раздавшегося выстрела заложило уши, вслед за ним прозвучал ещё один. На лицо брызнуло что-то горячее, и Люси подняла взгляд, безошибочно определяя, что это было. Полный ужаса крик застрял в лёгких, так и не вырвавшись наружу.
Тело Стинга снопом навалилось на неё сверху, и из разнесённой всмятку головы ей на лицо брызнули мозги вперемешку с кровью. То, что сейчас было перед ней, всего минуту назад было её братом… вернее, так только она считала. Появившееся сначала желание прикоснуться к нему было отторгнуто почти сразу. Если бы она дотронулась, то наверняка смогла бы убедиться, что он мёртв. Люси зажмурилась, но стоящая перед глазами картинка вспыхнула под веками с новой силой, и она, подавив первую судорогу, кое-как вывернулась из-под тела и сразу после сблевала на пол. Если до этого девушка думала, что хуже смерти быть ничего не может, то теперь поняла, как заблуждалась. Это была ловушка. Чтобы выбраться, ей предстояло либо нырнуть под воду, либо переползти через лежащий бок о бок с ней труп. Последнее слово отдалось сухим ложным спазмом в районе желудка. Нет, то, что сейчас с ней происходило, никак не могло быть правдой.
