Открыв входную дверь, я заметила, что свет везде выключен, а значит, что мама уже давно спит.

Сняв куртку, скинув ботинки, я решила и не включать свет вовсе — насколько атмосферным и необходимым мне показалось всё это. Я лишь на носочках стала подниматься на второй этаж.

Открыв дверь в свою комнату, я сразу же прошла к кровати. Теперь уже лёжа на спине, я стала вспоминать сегодняшние события: звёздный потолок «Маемо», танец с Крисом, мистера Шистада, уговоры, Фридриха и его взгляды на жизнь, центральный парк…

Не слезая с кровати я кое-как стянула с себя чёрное платье, а затем, прямо в одном белье, забралась под одеяло.

Мой телефон вдруг пикнул от нового оповещения, и я нехотя заглянула в экран.

«Это ты?» — гласило сообщение от Крис Берг.

К её сообщению прилагалась и фотография, а точнее, её скриншот. Фотография принадлежала инстаграмму Криса Шистада, а на ней была я… Точнее лишь часть меня. На фотографии была я со спины, кидающая снежок куда-то вдаль. И почему я не помню, чтобы он меня фотографировал?

«Эва, это ты?» — теперь уже пришло сообщение от Вильде.

Боже… Если такая наивная девушка, как Вильде, узнала меня на фотографии Криса, то тогда Ибен тем более узнает меня.

========== Глава 16. every moment / каждый момент ==========

«Красота тела может привлечь, но лишь только красота души может удержать…»

Э. Асадов

— 16 —

Двадцать шестое декабря. Вторник. Осло.

Весь вторник я то и дело, что прокручивала события вчерашнего дня. Наводя порядок в комнате, я думала вовсе не о том, как бы почище убраться, а о том, как бы вновь сходить в «Маемо». А может дело вовсе и не в ресторане, а в людях, которые меня окружали весь вечер прошлого дня? Вряд-ли я обрадуюсь, если увижу вместо мистера Отто кого-то ещё. Хотя, всё это глупости…

Телефон я предварительно отключила ещё вчера ночью, как меня стали заваливать навязчивым сообщениями. Из-за спорной фотографии Криса поднялась большая шумиха. Странно, что ко мне в дом ещё не примчалась Ибен. А вообще, по факту, мне следовало бы попросить Шистада удалить фотографию.

Закончив пылесосить, я перевела взгляд на время. 14:57. Быть может, сегодня у школьной труппы есть генеральная репетиция перед завтрашним концертом? Насколько мне известно, то Крис теперь играет Ромео… впрочем, как он и хотел изначально. Репетиция имеет место быть.

Позвонить я ему не могу, где он живёт — я тоже не знаю. Выход один — идти в школу.

Я стала надевать тёмно-синие джинсы, белую обтягивающую кофту, и начала спускаться на первый этаж.

— Эва, ты помнишь, что завтра мы идём на школьную пьесу? — напомнила мне мама из соседней комнаты.

— Помню. Мам, я отойду ненадолго?

— А куда ты? — спросила мама, и я услышала шаги по ламинату.

Она выглянула из-за дверного косяка своей комнаты и бегло оглядела меня.

— Выглядишь хорошо. Куда собралась? — вновь спросила мама.

— В Хартвиг Ниссен. Нужно поговорить с Крисом, а у него сейчас репетиция.

— Насчёт чего поговорить? — поинтересовалась та, а я прикусила губу.

— А вот это уже не важно, — сказав это, я ускорившись поторопилась вниз к выходу.

— На счёт фотографии? — произнесла та со второго этажа, и я замерла.

Бросив на неё удивлённый взгляд, я заметила, что та улыбается мне. Такая хитрая улыбка… Прямо как у кота из “Алисы в стране чудес”.

— Эва, я вообще-то тоже сижу в инстаграмме, и на фотографии Криса, представь себе, сразу же узнала свою дочь, — она облокотилась на перила, а я чуть ли рот не открыла от неожиданной новости.

— А почему ты мне никогда не говорила, что сидишь там?

— А что говорить то? Эва, ты меня за отсталую считаешь? — без злобы спрашивала та, и я положила руку на гипс.

— Нет, просто странно, что ты не сказала мне об этом намного раньше.

Мама ещё пару секунд смотрела мне в глаза, а затем произнесла вообще из ряда вон выходящее:

— Если ты хочешь попросить его удалить фотографию, то зря. Все уже, наверняка, увидели. А если фотография вдруг ещё и исчезнет на следующий день, то это уж точно покажется всем странным.

— Верно… — тихо-тихо прошептала я себе под нос и стала снимать ботинки.

— Но если ты лишь ищешь повода увидеться с Кристофером, то езжай, — мама широко улыбнулась, видя, как я сразу же нахмурилась. — Завтрак на столе под фарфоровой крышкой.

Я окончательно стянула второй ботинок, и медленно побрела на кухню. Сняла крышку и увидела на белоснежной тарелке запечённые с сахарной пудрой пончики.

Завидев такую красоту прямо перед собой, мой желудок радостно заурчал. А знаете, что его ещё больше обрадует? Молоко!

Я подошла к металлическому холодильнику и достала оттуда бутыль.

В дверь кто-то постучал, и я неопределённо повернула голову в ту сторону, откуда исходил звук.

Ещё один стук, но уже более настойчивый.

Я аккуратно поставила бутыль с молоком на столешницу, и в этот же самый момент, в дверь раздаётся ещё один стук, что заставило меня до ужаса напрячься.

— Я открою! — крикнула мама со второго этажа, но я сразу же поспешила перекричать её.

— Нет, я открою! — мой голос звучал даже надрывисто.

Всё моё чутьё подсказывало мне, что за входной дверью стоит Ибен. Она догадалась. Она узнала. Она пришла разбираться.

Ещё один стук в дверь, и я прошла в коридор, а затем медленно открыла её.

Передо мной и вправду стояла Ибен, и моё сердце пропустило пару ударов.

Так, Эва, возьми себя в руки. Между тобой и Крисом ничего не было. Вы поговорили по душам, обнялись пару раз, но не более. Сам факт нашей с ним рождественской прогулки — это лишь случайная встреча в «Маемо».

Я сглотнула, и стала вглядываться в карие глаза девушки перед собой.

— Это ведь ты была? — спросила та, и передо мной стало противоречие: врать или же рассказать, как всё было на самом деле.

Я бросила взгляд за спину Ибен и увидела сильный снегопад. Абсолютно такая же погода была тогда, когда я и Вильям ждали автобус. В тот момент я думала, что у меня наконец-таки всё наладилось, и что у меня больше нет никаких неясностей… Но это было лишь ошибкой. Я врала и самой себе, и Нуре.

Мне надоело врать.

Я вновь перевела взгляд на Ибен.

— Да, это была я.

На её челюсти заходили жевалки. Ещё чуть-чуть, и я была уверена, что та ударит меня.

— Как это вышло? — резко спросила та.

— Мы с мамой случайно встретили Криса и его отца в ресторане.

— А каким образом вы оказались на улице?! — уже гораздо более напряжённее спросила Ибен, и я в любой момент ожидала удара.

— Он пригласил меня погулять, но это было по-дружески. Ничего такого не было, что могло бы задеть тебя.

Лицо Ибен не расслабилось ни на миллиметр и я стала понимать, что сейчас наконец-таки всё и решится.

Секунда. И руки Ибен взлетают вверх… но они не душат, и не бьют меня. Она прикрыла лицо, и я почувствовала себя даже несколько неловко.

Опешив, я успела почувствовать некое облегчение.

— Мне надоело. Пусть так.

Её слова звучали так отчётливо и уверенно, что я не сразу поняла их смысл.

— Что? Что ты говоришь? — переспросила я.

— Мне надоело бороться за него без отдачи, — Ибен убрала руки с лица и я увидела её покрасневшие глаза. — Блять, как же меня это заебало. Это Рождество было прекрасным и я поговорила с мамой. Мы обсудили мои отношения с Крисом… и всё как-то встало на свои места. Блять… зачем я говорю тебе всё это?!

— Ничего, ничего. Я понимаю. Иногда хочется выговориться, — заверила я её, и стала ловить каждое слово произнесённое Ибен.

— Я старалась быть сильной. Старалась всячески удерживать его. Соглашалась абсолютно на всё, что он только захочет. Блять, сука, да зачем же я тебе это высказываю?! — та вскинула руки.

— Всё нормально. Продолжай.

— Ему нужна та, которую именно он полюбит в первую очередь, а не наоборот.

***

Двадцать седьмое декабря. Среда. Осло.

Сегодня пьеса. Я и мама уже подъезжали к школе, где уже стояло множество других машин.